Рабыня Смерти

Глава 24

Глава 24

Спертый, пропитанный алкогольными парами критониса, загустевший воздух давил. Шёлковые разноцветные подолы платьев, позволяющие взглянуть на обнаженную кожу дам через нескромные разрезы, мелькали со всех сторон. Знатные демоны, щеголяющие перед самками во фраках, посылали звериные флюиды, обещая горячую ночь. Несмолкаемая болтовня, напоминающая рой жужжащих мух, становилась лишь громче, раздражая своей бессмысленностью. Постоянные осторожные взгляды, одни наполненные страхом и завистью, другие преклонением и вожделением, сопровождали Князя везде, где бы ни появился. Медленно прохаживаясь среди элиты Инфериатоса, он считывал эмоции окружающих, словно те сами нашептывали ему на ухо о своём состоянии. Похоть, жадность, кровь, чревоугодие и снова, похоть и кровь, то основное, на чем были сосредоточены помыслы присутствующих. Для Ваала подобные интересы и желания народа были естественны, Князь не ожидал от себе подобных иного, получая удовлетворение от того, что мир всё такой же, каким знал его тысячелетия. Несмотря на презрение, с которым взирал на слабых, подверженных страстям подданных, среди избалованной верхушки Тёмного мира он чувствовал себя спокойно и твердо стоящим на двух ногах в отличие от собственного замка, где в последнее время старался находиться как можно реже.

Слишком многое начало выходить из-под контроля, уничтожая его самообладание, тем самым лишая трезвости ума и хладнокровия, необходимых правителю для принятия верных решений. Время нещадно приближало наступление новой эры, и Князь не мог допустить ошибки, подвергнув опасности не только империю, построенную отцом и расширенную благодаря прозорливости и во многом хладнокровию Ваала, но и всё мироздание. Война с Кронидом набирала обороты. Потеряв опору, он даст полукровке понимание о существовании слабостей у Верховного Князя, и этим подтолкнёт ублюдка в направлении, которое укажет тому, как пошатнуть Корус Синистри под Истинным правителем. Ваалу требовалось моментально исправлять ситуацию.

Решение отселить девчонку в отдельные, тщательно охраняемые покои, оказалось единственно верным. Испытывать крепость собственного самоконтроля в её присутствии не представлялось возможным. Еще одна подобная стычка, и он раздавил бы рабыню, выпив душу без остатка и разрушив скалу, на которой держалась надежда на пророчество.