— А ты ее любил? Какой она была?
Вдруг спросит у тебя твоя невеста.
— Обычной. Как и все. Бурча едва.
Одернешь руку. И поникнешь резко.
— Конечно, не любил. Об этом все забыто.
Конечно, не хочу вернуть ее назад.
(А если бы войти, и дверь была открыта,
А если б посмотреть я мог в ее глаза)
— А ведь она не я, тебе со мною лучше?
Она ведь только та, что бросил и ушел!
(О если бы найти от сердца ее ключик,
То я бы босиком за ней одной пошел)
— Какой она была? Какие в ней устои?
Наверное, от злости сжимала кулаки?
(Она всегда спасала своею добротою,
И этим отпускала, любя, мои грехи)
— Какой она была? Наверно неуклюжей?
А может очень грубой, раз ты теперь со мной?
(Она могла весною бродить с дождем по лужам.
И пахли ее руки душистою травой)
— С какой она фигурой? Какой размер груди?
Какие в ней цвета всегда преобладали?
(Я до сих пор забыть не смог ее духи,
И линии на теле так в память мне запали)
— Какой у нее голос? И как готовит ужин?
А что тебе дарила всегда на Новый год?
(А голос у нее всегда слегка простужен,
Глаза смешно так щурит. И по утрам поет)
— Но ты ее не любишь? Тебе со мной теплее!?
— Конечно, не люблю. К чему этот допрос!
(Конечно, не люблю... Я ей одной болею,
Глаза ее мне снятся, за пеленой волос)
Взяв пачку сигарет, опять шагнул за двери.
(Конечно же о ней тебе всегда я врал)
Старалась так она, отчаянно мне верить,
А я ее всегда, с тобою предавал...
