False happiness [Zarrie]

Глава 33

Тогда нас заметил один ценитель музыки, появление которого в маленьком кафетерии на углу Уайт-Холл стало настоящим чудом. Как выяснилось позже, он оказался приближенным к одному известному продюсеру, рыскавшему по таким вот небольшим заведениям в поисках новых талантов.

Джейд слишком долго упрашивала меня выйти с ней на небольшое подобие сцены и исполнить что-нибудь из репертуара Бейонсе, не бросая попыток, хотя я уже достаточно, раз отказывала ей до этого. Не знаю, что стало тем самым толчком, побудившим меня согласиться и выйти. Скорее всего, та самая попытка измениться. Незаметно для себя я становилась прежней: снова смеялась, улыбалась, проводила время с другими людьми, больше не думала о плохом. Я стала сильнее. Теперь я тщательнее рассматриваю людей со всех сторон, трезво оцениваю их, прячу ключ от своей души лучше, оставляю рядом только тех, кому чувствую, что могу доверять.

Как только мы оказались возле микрофонов, откуда на нас с интересом смотрели посетители в ожидании песни, у меня начали трястись руки, и пересохло в горле. Сердце бешено стучать в ушах, и в тот момент я подумала о срывающемся на высокой ноте голосе, о том, что не смогу элементарно прочесть слова, или зрителям просто не понравится, и они отвернутся от нас со скорченными гримасами. Джейд выбрала «Listen». Конечно же, я хорошо знала эту песню, она была одной из моих любимых, но в ту минуту казалось, будто бы я впервые её слышу. Когда прозвучали первые ноты, и Джейд начала петь, я почти что сбежала. «Ты должна попытаться. Вноси в свою жизнь что-то новое, делай то, чего не делала раньше», — прошептал в тот момент внутренний голос, а может, даже и само сердце. Я осталась стоять, слушая голос подруги и дожидаясь своей партии и безрезультатно пытаясь унять дрожь в коленях.

Мой голос звучал поначалу тихо, аранжировка казалась в миллион раз громче, люди действительно начинали чуть заметно морщиться, по всей видимости пытаясь услышать мой голос. Секунда, две. Первая строчка, вторая. Я мысленно убеждала себя в том, что неважно, как они отреагируют на мое пение и насколько мне страшно — я просто должна сделать это. Я пела. Закрыла глаза и медленно начинала тянуть от низких нот до высоких, представляя, как парю над огромным полем из облаков, то снижаясь, то набирая высоту. Я пела и думала о том, как раньше ни за что не согласилась бы спеть даже в присутствии пары человек. Я пела, потому что пение — мое спасение, лекарство от всего, часть меня.