Мои миры, твое отчаяние. Танец второй.

Глава 32. Контрасты.

Эдвин задумчиво рассматривал Офелию, которая пыталась достать с верхней полки толстую тяжелую книгу. Альберт, сидевший рядом с ним, что-то записывал в большую тетрадь с обложкой, обклеенной сухими желтыми листьями, и демонстрировал полное отсутствие интереса к окружающему миру. Через какое-то время Эрстед откинул в сторону перо, которое до этого крутил в руках, и раздраженно повел плечом.

— Ей совершенно не идут эти серьги.

Грегорович поднял голову от записей и покосился на Эдвина.

— Длина и ширина не на своих местах.

— О чем ты? — Эрстед удивленно уставился на приятеля.

— О причинах твоей сосредоточенности на всем, кроме задания. В формуле по трансфигурации ты их перепутал. И кстати, эти сережки у нее второй год, проблема не в них, а в твоих ошибках.

— Это не мешает этому кричаще — красному безумию меня раздражать. Так, где именно ошибка? — Эрстед уставился в свои расчеты.

— В самом начале, — меланхолично отозвался Альберт, который уже снова что-то писал.

— Мог бы и раньше сказать.

— Если озвучивать другим все их ошибки, то они никогда сами не научатся их видеть, — Грегорович покосился на Гарри, который о чем-то спорил с Виктором.

Дориан расположился недалеко от него и делал вид, что не замечает Поттера и полностью поглощен разговором с Офелией. Стан вел себя совершенно по-детски, в своем стремлении показать абсолютную независимость от прошлых дружеских отношений. Если он ожидал, что Гарри будет постоянно ходить за ним и умолять о прощении, то сильно заблуждался на этот счет. Поттер вел себя, как обычно, передавал ему материал для занятий или собраний глав, но при этом не старался завести разговоров на отвлеченные темы.

Стан злился, но всячески пытался это скрывать. Обычно в такие моменты полувампир старался переключить свое внимание на Офелию или Мирославу, но на них же он иногда и срывал свою злость. Если цыганка могла совершенно спокойно реагировать на подобные вспышки эмоций, просто абстрагируясь от окружающего, то аристократически воспитанная Беливук не выносила по отношению к себе агрессии и отвечала на нее не менее жестко.

Тренировки превратились в какое-то топтание на одном месте. Дориану постоянно не нравились предлагаемые стратегии, он раз за разом находил в них слабые места и высмеивал общий каркас предложенного. В итоге ему предложили разработать нечто идеальное самостоятельное, после этого Стан вспылил и ушел, заявив, что не собирается делать чужую работу.