Она мой рубин

#10

Глава 10.
Приземлившись, я оглянулся, поисках Гвендолин. На улице уже стемнело, аллею в королевском парке освещали фонари. Она сидела на земле как раз под одним из них, неподалеку от места моего приземления. Я быстрыми шагами направился к ней, не обращая внимания на, что парочки, гулявшие в это время в парке, которых, к слову, было не мало, странно посматривали на меня и шушукались между собой, наверное, о том, что появился я, из ниоткуда. Не привлечь внимания к себе, не совсем получилось. Конечно мы же приземлись прямо в центре Лондона, в одном из самых оживленных мест. Я любил здесь прогуливаться вечерами, в этом месте, в центе огромного мегаполиса, можно остаться наедине с природой, отдохнуть от городской суеты, прикоснутся к многовековой истории, почувствовать атмосферу старой и добропорядочной Англии. Но сейчас мне было не до этого. Я снял эту дурацкую ленту, с моих волос, которая еле-еле держалась на них, и все время мне мешала, и бросил ее в урну. Подойдя к Гвендолин, я осознал, что до сих пор сжимаю в руке шпагу, словно боясь нападения.
— Вставай! — сказал я резко, протягивая ей свою руку, кое-как себя, сдерживая чтобы прямо здесь не начать на нее орать, из-за ее безрассудности и настырности. Из моих ушей, наверное, от злости, если бы мог, пошел бы пар. Она подняла на меня глаза, полные отчаяния, ее ужасно трясло, было слышно, как ее зубы стучали. Да я и сам никак не мог отойти от произошедшего, меня самого немного подтрясывало. 
— Пойдём, Гвендолин! Люди смотрят, - сказал я, но уже мягче. Гвендолин, снова опустила глаза. Она так и сидела внутри своей огромной юбки, как в панцире, как будто не слышала меня, смотря в одну точку.
— Говорил я тебе или нет, чтобы ты сидела в карете? Говорил? — сказал я, ей. Сдерживаться, как то не получалось. Я обрушился на нее снова с претензиями. Она никак не отреагировала. Поэтому я схватил ее за руку, и помог ей встать. Надеюсь, я не сделал ей больно. Рука ее была ватная, как будто у нее не хватало сил даже просто держаться за мою руку, я крепко вцепился в нее. Она подняла на меня глаза, снова ничего не сказав.
— Это было невероятно легкомысленно и… очень… опасно… и… — выдохнул я, продолжая ее ругать, а потом добавил, — И чертовски смело. 
— Я думала, что почувствую, если попаду в ребро, — сказала она. Говорить ей было тяжело, голос дрожал и зуб на зуб не попадал, кажется она была снова на грани истерики, — Я и не знала, что это такое чувство, будто… будто разрезаешь торт. Что, у него костей не было, что ли?
Ох, Гвендолин, ты сначала совершила необдуманный совершенно легкомысленный поступок, а сейчас решила только пораскинуть мозгами, сначала думать надо было, и слушаться меня. Я все еще был очень зол на нее. 
— Наверняка были, — сказал я. — Но нам повезло, и ты попала как раз куда-то между ними.
— Он умрёт? – спросила она. 
Я то, откуда знаю, скорее всего, да. Неужели тебя еще заботит его судьба. Может, еще вернемся туда обратно, проведаем как они там. 
— Если это была чистая работа, то нет. Но хирурги в восемнадцатом веке не такие профи, как ребята из Анатомии Грей. — Пойдём, нам надо попасть обратно в Темпл. Там нас уже заждались. Держа ее руку, я сам успокаивался. Как будто теплота ее кожи обладала, каким то успокаивающим действием для меня. Ее все также трясло и ее зубы все также стучали. Наверное, все в округе слышали их стук. Ну, сколько можно, бери себя в руки, Гвендолин. 
— Пожалуйста, прекрати стучать зубами. Это звучит жутковато, — сказал я, чуть ли не в приказном тоне.
— Я убийца, — сказала она, словно сама себе вынесла обвинительный приговор.
Только не сейчас Гвендолин, не надо здесь истерик, тут столько людей. Я зашагал быстрее, таща ее в другой конец парка, пытаясь переубедить и ее в обратном.
— Ты о самообороне когда-нибудь слышала? Ты защитила сама себя. То есть, на самом деле, меня, если быть точным, - сказал я. Может хоть от этих слов она успокоится. 
— Это было вовсе не обязательно, — сказал я, все еще предпринимая попытки, доказать ей, что она была не права, в своих действия. Хотя на самом деле, я сам для себя никак не мог признать, что ее помощь была очень даже кстати, для моей жизни, вернее для ее спасения. Да уж благодарностью это не назовешь.
— Ах, вот как! Не обязательно! А что с твоей рукой? Никак, кровь?- бросила она мне. Она волновалась за меня. Она рисковала своей жизнью, ради меня. Почему? Я же ей никто, я так ужасно вел себя с ней. 
— Это не страшно. Доктор Уайт мне поможет, - соврал я, мне не хотелось показать ей, что я был уязвлен. Но порез болел ужасно.
Я уменьшил темп нашей так сказать с ней прогулки, она кажется, вроде успокоилась, во всяком случае, перестала стучать зубами. Я не знаю, как поступила бы Шарлотта, конечно, она бы сражалась наравне со мной, но то, что сделала Гвендолин. В общем надо признать, что я совершенно в ней ошибался, она не такая, какой я ее считал, она совершенно другая и уж явно не ребенок. Таких безрассудных особ, которые способны довести практически до остановки моего сердца, я еще не встречал. 
— У меня прямо сердце остановилось, когда я вдруг увидел тебя там, — сказал я, решив открыться ей, отпуская ее руку.
— А почему у тебя не было пистолета? — набросилась теперь она на меня, с обвинениями.— Вот у того, другого, был!
Она все видела. Я покачал головой. 
— Даже два, — сказал я, не понимая снова ее реакции.
— Почему же он ими не воспользовался?
— Он воспользовался. Первой пулей застрелил бедолагу Уилбура, а вторая пуля чудом пролетела мимо меня.
— Но почему он не выстрелил ещё раз?
— Потому, что у каждого пистолета того времени была, только одна пуля, глупышка, — сказал я, немного подтрунивая над ней. — Практичное маленькое огнестрельное оружие, которое ты видела в «Джеймсе Бонде», ещё не изобрели.
— Но ведь сейчас-то его уже изобрели! Почему ты не берёшь с собой в прошлое нормальный пистолет, а таскаешься с какой-то дурацкой шпагой? – возмущаясь, сказала она.
Я удивился от ее тона, что вскинул вверх брови, она еще была и не довольна мной. Отлично, что тут скажешь, с помощью этой дурацкой шпаги, мы вообще то живы. Т.е. нам надо было по ее мнению там всех перестрелять и вернуться обратно.
— Я тебе не наёмный убийца, — сказал я ей.
Я вообще никого убивать не собирался, со мной это впервые, как и с тобой, между прочим. Или она думает, что мой каждый прыжок в прошлое этим заканчивается.
— Но это ведь… как так… должно же быть хоть какое-то преимущество, когда прилетаешь из будущего? – сказала она, снова не соглашаясь со мной.
Это бессмысленный спор и продолжать его не стоит, я не могу нарушать правила Хранителей, нельзя прерывать хронологию событий. Она, что этого не понимает. Хотя надо признать, что доля правды была в ее словах, мы рискуем своими жизнями, даже до конца не понимая, что эта за великая тайна. 
Нужно поймать или вызвать такси, я совершенно не хотел идти пешком до Темпла, не в этот раз. Мне срочно нужно было обезболивающее. 
— Давай вызовем такси до Темпла, — сказал я. 
— У тебя при себе есть деньги? – удивленно, спросила она.
— Нет, конечно! – сказал я. 
Мы доедем до ложи, хранители на месте, сами все оплатят. Тут она сунула руку в свое не прилично глубокое декольте, а я, кажется, неприлично на него уставился. Она, что деньги там прячет, зачем она их только брала с собой. Я чуть не рассмеялся над ней. И что вы думаете, она достает оттуда, мобильный телефон. Так вот, что за серебряный ящичек, о котором говорил лорд. Ох, во мне снова все закипало. Она нарушала за сегодня все без исключения правила хранителей. Хорошо хоть не умудрилась его там потерять. 
— У меня с собой телефон, — сказала она совершенно спокойно, как будто не видела, ничего такого в этом.
— А-а-а, вот, что за серебряная шкатулка! Я подозревал! Ты глу… дай сюда! – практически крича на нее, я выхватил телефон из ее рук. Она снова меня выводит из себя, кажется, у нее это получается лучше всего. Вообще-то, она единственная кому удается сделать это. 
— Эй! Это моё! – кинулась она отбирать у меня его.
— Да? Может, ты и номер знаешь, по которому я собрался звонить?- сказал я ей, обдавая ее гневным взглядом. Она отступила, а я отошел на несколько шагов назад от нее и стал звонить. Шли длинные гудки, но никто не отвечал. Я позвонил еще раз, на этот раз дядя ответил мне.
- Дядя Фальк, это Гидеон, ты не мог бы прислать за нами машину, мы стоим возле входа в Гайд-парк? – сказал я.
- Гидеон, что случилось, что вы там делаете вообще?- орал он в трубку. – Мы, тут вас обыскались уже.
-Дядя, на нас с Гвендолин напали и хотели нас убить, но давай все подробности расскажу при встрече - сказал я устало.
Гвендолин тем временем мило общалась, с какой-то дамочкой, вроде разговор был о театре, наверное, она приняла нас за актеров. Как мило. Знала бы она, какой театр боевых действий мы только что пережили.
- Что что, с вами все в порядке, что с Гвендолин?- голос у дяди был такой, как будто он хватался за сердце.
-Да, с нами все хорошо,- сказал я.
-Хорошо, Томас с водителем сейчас вас заберут, - вздыхая, сказал он. Я отключился. На экране телефона высветилось ее фото. Антураж был соответствующий, ее внешности, точнее ее глазам. Она сидела, на полянке, усыпанной какими-то синими цветами, вроде бы похожи на васильки. На ее голове красовался сплетенный венок из ромашек и васильков, который так гармонировал с ее глазами, волосы раздувал ветер, она улыбалась мне с экрана своего телефона такой счастливой улыбкой, такая настоящая, такая не поддельная, такая заразительная. Дисплей ее телефона погас, возвращая меня в реальность, я зашагал в ту сторону, где она стояла, все еще беседуя с этой дамочкой.
— Они сейчас заберут нас, — сказал я и отдал ей телефон. — Мы пройдёмся до Пикадилли.
— Где же можно вас увидеть? На какой сцене вы блистаете? — спросила у нее женщина. 
— Ну… вы знаете… к сожалению, сегодня вечером был последний спектакль в этом сезоне, — сказала она. 
Я закатил глаза, да уж Гвендолин, актриса из тебя, не какая.
- Ах, как жаль.
— Да. Мне тоже.
Я схватил ее за руку и потянул ее дальше. 
— До свидания – сказала она ей, вслед.
Я снова стал рассуждать о том, что там сегодня случилось, однозначно это были не случайные бандиты, которые на нас напали. У них был конкретный приказ на наше уничтожение, значит, кто-то точно знал, что мы туда прибудем именно в это время. Но кто? Кто-то из нашего времени, но это могли быть только я или Гвендолин, т.к. только мы обладаем геном путешественников во времени. Но себя я исключил полностью. Гвендолин! Нет, она тоже не могла, она вообще не понимает что и к чему тут. И уж точно не смогла бы, организовать на нас покушение, в котором она сама могла погибнуть. Здесь что-то не сходится. Хотя, кто знает, как и что мы совершим в будущем. Ну, вот я уже начал сомневаться сам в себе. Есть в моей голове и вторая версия, нас предал кто-то из окружения графа, там, в 18 веке. Но меня не покидала мысль, что в этом как то замешан флорентийский альянс, и этот хитрый и вероломный Аластер. 
— Я не представляю, как те мужчины смогли нас выследить. И по какому такому приказу Уилбур повёз нас в Гайд-парк. У нас просто не было времени на то, чтобы добираться окольными путями – решил поразмышлять я вслух. Может у нее какие есть версии.
— Ты со мной разговариваешь? – спросила она.
— Кто-то знал, что мы будем там. Но откуда? Как это могло случиться?- я снова задавался одними и теми же вопросами.
— Уилбур… его единственный глаз был… — вдруг проговорила она, ее лицо снова побелело.
— Что с тобой?- нетерпеливо сказал я.
Ох, ну может, хватит уже, так мы никогда не доберемся до ложи. Она присела на корточки у обочины, держась за живот. Надо было сказать, чтобы доктора Уайта с собой прихватили.
— Гвендолин, хватит! Нам нужно дойти вот туда! Просто глубоко вдохни, и всё пройдёт, - я уже начинал терять терпение. Она встала, и уставилась на меня своим совершенно, пронзительно-убийственным взглядом, под которым я не знал, куда себя деть. Ох, кажется, Гидеон сейчас, ты получишь то, на что ты напрашивался весь день. Я пожалел, о том, что позволил сказать себе это.
— Пройдёт? — сказала она, чуть ли не крича на меня. — А пройдёт ли то, что я только что убила человека — это пройдёт? То, что сегодня вся моя жизнь пошла коту под хвост — это пройдёт? То, что высокомерный, длинноволосый трус, который пиликает на скрипочке и носит шёлковые чулочки, постоянно мной помыкает — это пройдёт? Если тебе интересно, от всего этого меня тошнит. И, если тебе интересно, от тебя самого меня тоже — тошнит!
— А сейчас я хочу домой, — сказала она, немного задрав голову, закончив тем самым свою тираду.
Я стоял полностью ошеломленной, понимая причину ее поведения. Какой я идиот, бесчувственный болван. Я даже не подумал, что сейчас творится у нее в душе, от всего случившегося с нами. Я же только думал о себе, о том, как я был зол на нее, обрушился еще тут со своими обвинениями. 
Как вдруг я увидел что, ее глаза наполняются слезами. Еще, каких то полчаса назад она была самой храброй, самоотверженной девушкой, смотрящая опасности в лицо и что теперь?! Я стоял, с вылупленными глазами, не зная, что делать, в полной растерянности.
— Ну, всё, хватит уже, — только и мог вымолвить я, в моем голосе слышалось только нежность и забота.
После моих слов из ее невыносимо красивых глаз покатились ручейки слез. Я не находил в своей голове сейчас ни одного слова, которые смогли бы сейчас ее утешить. Поэтому я сделал то, что хотел сделать уже давно. Я подошел к ней и обнял ее. Даже не знаю, почему я это сделал, то ли понимал, что она сейчас нуждается в моих объятиях, то ли чувствуя, что мне самому они были жизненно необходимы. Она еще больше всхлипывала, но не отстранилась от меня. Я стремился отдать сейчас ей все свое тепло и заботу, понимая одновременно то, что и сам сейчас хотел получать от нее тоже самое для себя. Не понимаю, что со мной происходит, с момента ее появления в моей жизни. Передо мной была задача, решение которой я никак не мог найти.
— Эй, Гвендолин, мне правда жаль, — прижимая ее все сильнее к себе, говорил я. — Я-то, идиот, совершенно не подумал о твоих чувствах. — Помню, как у меня самого кошки скребли на душе, когда я только начинал прыгать. Ну и пусть я со шпагой, пусть и скрипка тоже… - решив признать свою вину за свои поступки. 
— Ну не плачь, — говорил я беспомощно, не замечая сам того, как начал гладить ее по голове. Господи, только не плачь, это не выносимо. Что чувствовал я сам, может это звучит и банально, но весь мир сейчас перестал существовать, кроме нее, мне было абсолютно плевать, что люди, проходившие мимо, смотрели на нас недоумевающе, они не существовали для меня. 
— Всё в порядке, - снова проговорил я.
Да в каком порядке, Гидеон, не обманывай себя и ее. Бедная моя девочка, сколько она пережила за последние сутки. Несколько раз прыгала в прошлое, не понимая, что с ней, предательство матери, которая все знала и ничего не рассказывала, совершенная ужасная встреча с графом, нападение на нас, да еще и в довесок ко всему она пронзила шпагой человека. Конечно, она считала себя убийцей. Я за все два года столько не пережил сколько, она сегодня за пару часов. Ей сейчас, в свои 16 лет, надо бы с подружками, в кино ходить и о первой любви думать, а не в прошлом бегать со шпагой. 
СТОП!!!! МОЯ ДЕВОЧКА?! Гидеон, ты вообще следишь за потоком своих мыслей. Как давно у тебя появились собственнические замашки на Гвендолин Шеверд.
Она начала вырваться из моих объятий и вытирать руками свое заплаканное лицо. Кажется, она немного успокоилась. Какая она была смешная и милая, самая беззащитная сейчас. Это заставило меня улыбаться.
— Вот, возьми, пожалуйста, — сказал я, все еще улыбаясь, отдавая ей желтый платок с рюшами. — В восемнадцатом веке одноразовые платочки ещё не изобрели. К сожалению. Но давай я отдам тебе этот. Насовсем.
Она смешно шмыгала носом, а я подумал о том, что все-таки надо было захватить одноразовых платочков. Снова по идиотски улыбаясь. 
Тут я увидел, подъезжающий черный лимузин, и отошел от нее. Не хватало ,чтобы мистер Джордж еще что-нибудь подумал о нас с ней. Она обернулась, в сторону машины так и не приняв мой платок. 
В машине, как и обещал дядя Фальк, сидел мистер Джордж, ух вид у него был очень взволнованный, особенно когда он увидел нас, его глаза округлись от удивления, от нашего вида. Я помог забраться Гвендолин в машину, сам сел рядом с ней. Мы сидели напротив мистера Джорджа.
— Мы чуть с ума не сошли от волнения, — сказал мистер Джордж. — О боже мой, Гидеон, что с твоей рукой? Ты истекаешь кровью! А Гвендолин отчего в таком виде? Она ранена?
— Лишь очень измучена, — коротко ответил я, на последнюю часть его вопроса. — Мы отвезём её домой, - сказал я утвердительно.
— Сожалею, но не получится. Мы должны осмотреть вас обоих. А твою рану нужно как можно скорее показать врачу. 
Не хочу ничего знать, ей в ложе делать совершенно нечего, пусть едет домой и выспится, конечно, если получится у нее. Да я и сам чувствовал смертельную усталость, надеюсь, дядя Фальк отменит запланированный на сегодняшнюю ночь, визит в прошлое к леди Тилни – операция «Нефрит».
— Кровь давно уже остановилась. Это просто царапина, правда. Гвендолин хочет домой, - пытался я, быть тактичным, уговаривая его. Она сидела, ни проронив, ни слова, смотря в окно машину. Вид у нее был действительно очень измученный, я не преувеличил ни насколько, говоря мистеру Джорджу об этом. Да он и сам все видел. 
— Она, наверное, ещё не достаточно долго проэлапсировала. Ведь завтра она должна пойти в школу и…
Да хватит уже на сегодня, может вы еще одну, ее на три часа на элапсацию отправите, после всего случившегося. Если сейчас он мне откажет в том, чтобы отвезти ее домой, значит, я элапсировать буду с ней, и операция будет сорвана, мной же. Тут вообще кто-нибудь видит, в каком она состоянии. 
— Мистер Джордж, она отсутствовала три часа. Этого точно хватит на последующие восемнадцать часов. – сказал я тоном, не требующим возражений.
— Может и хватит, — сказал мистер Джордж, — но это противоречит правилам. Кроме того, нам нужно знать, как…
Я злобно посмотрел в его сторону.
— Мистер Джордж! – сказал я, все тем же тоном, не собираясь уступать ему в этом споре.
Да к черту эти правила, я сам все расскажу во всех подробностях, только оставьте ее в покое. Он снова посмотрел на Гвендолин, своим сочувствующим взглядом и сдался, отвернулся от нас и постучал в кабину водителя. Вот в этом весь мистер Джордж, самый понимающий и добрый, способный идти на компромисс.
— Поезжайте направо по Беркли-стрит, — сказал он. — Мы сделаем небольшой крюк. Бурдон-плейс, 81.