Нити Судьбы

Глава 16-Их жизни

Их жизнь

Сложны узоры жизнесплетений...
Призрачный свет и нечеткие тени,
Черные пропасти, горные выси...
Нижет судьба свой раскрашенный бисер —
Темная бусинка, светлая следом,
Четкое слово с мистическим бредом...
Черное, белое — всё вперемешку.
Снова монетка — орел или решка?..
А за спиной — только пепел и тени,
А за спиной только горечь потери.
(Татьяна Юрьевская)

— Кларисса!
Осознание того, что произошло, пришло не сразу. Вокруг собралась толпа. Все кричали что-то невнятное, голоса сливались в гулкий шум, а паника накрывала с головой.
— Кларисса! Кларисса! Очнись! Очнись... — умоляла Пэнси, до сих пор веря, что это не бессмысленно.
— Кто-нибудь, позовите врача! — выкрикнул мужчина из толпы.
— Девушка, успокойтесь! Девушка... — чьи-то руки оттащили Пэнси в сторону. Краем глаза она заметила валяющийся на снегу золотой браслет с рубинами. Желая поднять, протянула руку.
— Нет, не трогайте! Ничего здесь не трогайте! — сказал уже другой голос.
— Нет, это не... Это просто браслет, — голос сорвался, по щекам потекли слезы.
Мысли путались в голове, а сердце отсчитывало глухие удары.
Почему-то подумалось о Фреде, который сейчас ждал в кафе, потом о школе и предстоящей свадьбе. Потом вдруг вспомнился последний матч по квиддичу и то, что сегодня Рождество.
Появились врач и полиция, место происшествия отцепили, браслет забрали на экспертизу.
Только вечером Пэнси узнала о том, что он был зачарован запрещенным заклятием. Нет, не смертельным... Одним из тех, что воздействуют на подсознание и способны в определенной степени моделировать поведение человека.
Фред ушел из дома в тот же день. Его не смогли остановить ни угрозы отца, ни слезы матери. Ничего...
Последний раз она видела его на похоронах Клариссы два года назад.

***
— Фред! — голос Пэнси зазвенел в этой жуткой и глухой тишине и, кажется, отозвался вдалеке еле слышным эхом. — Как ты?.. — спросила она уже тише — почти шепотом, на выдохе. Он поднял глаза и посмотрел на сестру таким взглядом, словно видел впервые в жизни.
— Нормально. Как и должно быть, — послышался сухой и равнодушный отклик.
— Где ты живешь сейчас?
— В Аврорате, — ответил спокойно, как будто говорил о чем-то совершенно обыденном. Пэнси вздрогнула и сглотнула, а потом резко подняла глаза на брата, желая что-то сказать, но он её опередил: — Не приходи ко мне, Пэнси, пожалуйста.
Холодный воздух судорожного вздоха больно обжег горло:
— Фред... — голос сорвался. — Ты не вернешься, да?
— Нет, милая, не вернусь, — всё также спокойно. Он уже давно решил, а ей вдруг стало нестерпимо больно. Ком в горле и резь в глазах. Нет... Только не сейчас... Она не заплачет.
Снежные хлопья опускались на волосы и ресницы, таяли на лице и смешивались со всё-таки потекшими по щекам слезами. Она почти не понимала, что происходит. Серые надгробия, тускло горящие свечи... И холод — больше внутри, чем снаружи.
— Мне плохо без тебя. Мама с отцом больше не разговаривают. Вообще. Это так страшно, Фред. Мы живем в одном доме как чужие, — она захлебнулась холодным воздухом и своими слезами. Больше не могла говорить, но и молчать не могла тоже. Слова, что до того плескались на задворках сознания, вырвались наружу. — Я хотела уйти тоже. Я больше не могу там!
— Так почему не сделаешь этого?
— Я не должна, не имею права. Мама болела почти месяц после твоего ухода и плакала каждый вечер. Она не выдержит, если я уйду, — Пэнси глубоко и отчаянно вдохнула. Боль, ненависть, жалость и раздражение смешались в душе. Посмотрела на стоявшего в отдалении брата. Она понимала его, но в этот момент не помнила об этом. Гнев и обида, радость от встречи и надежда удержать... Весь этот спектр чувств разрывал изнутри.
— А ты даже не написал нам ни разу! — выкрикнула Пэнси давно назревшее обвинение. Собственный голос больно ударил по ушам. Она закрыла лицо руками и резко отвернулась. — Как ты мог, Фред?.. — спросила тихо, уже стоя к нему спиной.
— Я никогда не прощу их, — такой простой, такой обезуруживающе-однозначный ответ. Приговор. Он смотрел в одну точку пустым и холодным взглядом. И Пэнси вдруг четко поняла, что в нём уже никогда не появятся ни тепло, ни радость. Прошло два года. Он не простил и не простит. Ничего уже не изменится.
— Но мы же не знаем точно... — сказала просто так, осознавая, что это бессмысленно.
— Того, что мы знаем, достаточно.
Да, она тоже понимала это. Но всё равно стало больнее. Ещё больнее...
— Но даже если и так, то мама точно не виновата! Пожалей её... Она не продержится долго.
— Прости, Пэнси, но ничего уже не изменить.
Она кивнула. Резко и настолько сильно, что шея хрустнула, а голова закружилась. А потом лишь вздох — судорожный и болезненный, обжигающий горло и вызывающий слезы.
— Фред! — она подбежала к нему и быстро обняла. Дрожа, как в лихорадке, схватила за рубашку тонкими пальцами, сжав материю так крепко, что та готова была порваться. — Фред... — голос, до того лишь чуть-чуть надтреснутый, эхом разлетелся по пустынному кладбищу, смешиваясь с глухими и безудержными рыданиями. — Пожалуйста...
Фред молча взял ладонь сестры, на несколько секунд спрятав в своих, а потом аккуратно разжал её пальцы, высвобождаясь. Пэнси не возражала, отпустив руку легко, и осталась стоять перед ним, дрожащая и плачущая.
— Прости меня, Пэнси, — глухо сказал Фред и быстро отвернулся.
Через несколько секунд исчез: трансгрессировал в неизвестном направлении. Пэнси долго смотрела на место, где он только что стоял, а потом опустилась на снег и исступлённо зарыдала.
За что?.. Почему всё это происходит в их жизни?

***
За окном сменялись пейзажи. Карета с фамильным гербом ехала по уже довольно старой дороге, подпрыгивая на кочках и ухабах.
«Надо было всё-таки трансгрессировать» — устало подумал Блейз, прислонившись лбом к холодному стеклу. Это дало хотя бы какое-то облегчение, ведь после вчерашней ночи голова сильно гудела, а лицо слегка затекло. Вытащив из сумки антипохмельное зелье, залпом выпил весь пузырек. Пусть лучше дома не знают, как он встречал Рождество.
Было прохладно, если не сказать больше. Впрочем, так даже лучше: утренний мороз помогал проветрить мысли, делая их на толику яснее.
Он выехал из Хогвартса ещё до рассвета. Не завтракал, ни с кем не прощался. Шел по коридору, как преступник, надеясь никого не встретить. Его не будет неделю, за это время у тех, кому посчастливилось встретиться с ним вчера, смажутся воспоминания о Рождественской ночи, и Блейз избежит большинства проблем. Хоть какой-то плюс от этой поездки...
Хотя, лукавить не было смысла: он ехал отнюдь не из-за письма, лежащего в сумке. Если бы дело было только в нем, то остался бы в Хогвартсе без тени сомнения.
Рука неприятно ныла, порезы периодически начинали кровоточить. Вот зачем он, спрашивается, выписывал вчера кульбиты на руках, когда знал, что сегодня едет домой? Может, наложить Заживляющее заклятие? Конечно, больно и отнюдь не полезно, зато позволит избежать лишних вопросов и вздохов.
Интересно, о какой аудиенции говорила в письме мать? Сразу поставят Метку или подвергнут испытаниям, как Малфоя? Надо было всё-таки собраться с силами и поговорить с ним. Ведь друзья как-никак... Хорош друг! За полгода не затронул этой темы ни разу, хотя видел, что дела Драко с каждым днем всё хуже. Впрочем, некоторые темы лучше не затрагивать. Пусть думает, что никто ни о чем не знает. Наверное, ему так даже проще...
Что бы там ни было, бояться сейчас бессмысленно. Будь, что будет.
— Мистер Забини, мы приехали, — голос кучера вывел Блейза из размышлений. Наспех застегнув пуговицы пальто, он вышел из кареты.
Подойдя к высоким воротам в металлической оправе, на секунду остановился, но потом быстро и решительно позвонил в зачарованный колокол.
За воротами послышались голоса, а через несколько минут они распахнулись, открыв взору Блейза такую знакомую дорожку, мощеную серыми плитами, на другом конце которой возвышался пятиэтажный фамильный особняк.
— Блейз! — хрупкая фигурка в светлом платье появилась на широкой лестнице. Сбежав вниз, она стала стремительно приближаться. Блейз поспешил навстречу.
— Амели! — крикнул он, широко улыбаясь сестре. Потом вдруг стал серьезным:
— Ты в одном платье на улице в такой хо... — закончить мысль не успел, потому что Амелия Забини уже подбежала к брату и обняла его за шею. Подхватив её, такую легкую и хрупкую, Блейз закружил сестру в воздухе. Она заливисто рассмеялась. — Амелия, бегом домой! — строго сказал он, опустив девочку на землю.
— Так точно, командир, — улыбнулась она, и через мгновение уже взбежала вверх по лестнице. — Осторожно, здесь скользко, — выглянув из-за двери, Амелия кивнула на немного обледеневшие ступени.
— Куда только смотрят эльфы? — пробурчал Блейз, поднимаясь.
— Где ты пропадал? Я тебя с утра жду. Сидела на крыльце, но потом мама увидела и запретила, — пожаловалась Амелия.
— И правильно сделала. А дорога неблизкая, знаешь ли...
— А как же ваша... трансгрессия?
— Предпочитаю ею не злоупотреблять, — признался Блейз.
— Почему? По-моему, здорово! — глаза Амелии загорелись. — Если бы у меня была лицензия, я бы весь мир объездила. А то сижу здесь как затворница! — надув губки, она отвернулась, попытавшись сделать обиженное лицо, но продержалась всего лишь несколько секунд.
— Ты моя принцесса, — рассмеялся Блейз. — Как ты тут? Не скучаешь?
— Да нет. Рисую, читаю. Я тебе потом покажу свои последние художества, — на последнем слове Амелия поморщила нос, давая понять, что не совсем довольна своим творчеством.
— Здорово! Я весь в нетерпении! — улыбнулся Блейз.
Амелия улыбнулась:
— Но сначала мы пойдем кушать. Ты ещё не забыл моё ванильное печенье?
— Как же такое забудешь? Оно снилось мне в Хогвартсе каждую ночь.
— Врунишка...
— А вот и нет. Твоё печенье и правда самое вкусное. Но, милая, тебе не стоит подолгу стоять у плиты. Это дело эльфов, — Блейз вдруг стал серьезным.
— Я и не стою подолгу. Всего лишь два раза в год, когда ты приезжаешь, — во фразе чувствовался еле заметный упрек. — И кстати, врач сказал, что я должна жить, как жила. Вам с мамой не стоит относиться ко мне, как к инвалиду, — она сказала это серьезно. Лицо, ещё минуту назад казавшееся кукольным, теперь стало строго-печальным, а взгляд взрослым и решительным. Блейз вздрогнул и сглотнул. Руки сжались в кулаки, причем до такой степени, что костяшки пальцев побелели. Он молча кивнул и опустил взгляд.
— Блейз! Не смей хоронить меня раньше времени! — её голос разлетелся по коридору, отражаясь от стен и рассыпаясь. Или это у него в ушах зазвенело от прилившей к вискам крови?..
— Так, всё, побежали в столовую, — она схватила его за руку и потащила за собой, как ни в чем не бывало. Блейз не сопротивлялся, но шёл на ватных ногах как будто бы машинально. Она остановилась и поймала его взгляд. Глаза сияли. Блейз помнил это сияние и любил его больше всего на свете. Сейчас, смотря на эту девочку, которой совсем недавно исполнилось пятнадцать лет, он думал, что не видел ещё никого красивее. И хотя у неё были вовсе не правильные черты лица и не модельная фигура, он вдруг отчетливо понял, что если встретит девушку, хотя бы немного похожую на Амелию, то сразу же влюбится без памяти.
— Ты чего? — она слегка улыбнулась и убрала с лица выбившуюся из прически золотистую кудряшку.
— Думаю, что ты очень красивая.
— О, братец... Я начинаю сомневаться в твоем вкусе, — отшутилась Амелия, но быстро добавила: — Хотя всё равно спасибо.
— Сомневаться в моем вкусе? Ах ты! — Блейз сделал шаг в сторону сестры, но она резко развернулась и, заливисто смеясь, побежала по коридору, увлекая брата за собой.

***
— А помнишь тот дом, что вы с Драко на дереве построили? Он до сих пор ещё стоит... — сказала Амелия, медленно размешивая полуостывший чай.
— Правда? Как здорово! Надо будет сходить посмотреть, — Блейз улыбнулся и взял с тарелки очередное печенье. — Ммм... Невероятно вкусно!
— Спасибо, — кивнула Амелия. — Посмотрим обязательно! Я была там недавно. Так чудесно... — она остановилась и вздохнула. — Как дела у Драко?
— У Драко? Неплохо. Привет тебе передавал.
— Правда?! — Амелия буквально подпрыгнула на стуле, глаза её загорелись. — И ему тоже передавай. Передашь? — она схватила брата за рукав.
Блейз кивнул.
— Честно-честно? — не унималась Амелия.
— Честно-честно.
— Отлично! А он к нам в гости не приедет?
— Не знаю, милая. Мы заняты сейчас сильно. Как-никак школу заканчиваем...
— А, ну да... Хочешь ещё печенья?
— Не откажусь.

***
— А это вы с Драко на фоне Хогвартса! — Амелия с гордостью протянула брату небольшой пергамент.
— Хм... Ну Хогвартс не очень похож, зато мы вышли что надо, — Блейз уже несколько секунд рассматривал рисунок сестры. Конечно, она не могла претендовать на звание великой художницы, плохо накладывала тени и совершенно не дружила с анатомией, но для него её рисунки были дороже, чем все мировые шедевры вместе взятые.
— Я возьму себе? — спросил он.
— Конечно! — закивала Амелия. — Только Драко не показывай... Я ещё недостаточно хорошо рисую.
Совершенно не понимая, причем тут Малфой, Блейз кивнул и, свернув пергамент, убрал в карман. Амелия зевнула и опустилась на стул.
— Солнышко, уже почти полночь! Тебе спать пора, — взволнованно произнес Блейз, быстро взглянув на настенные часы.
— Ага, — устало кивнула Амелия. — Посидишь со мной? — её пальцы сжали ладонь брата. Смотря на него снизу вверх, она выглядела кукольно-хрупкой. Блейз опустился на пол и обнял сестру за колени.
— Ты чего? — опешила девочка.
— Да так. Люблю тебя просто...
— Я тебя тоже, — она положила руку ему на голову и запуталась пальцами в волосах, перебирая темные пряди. Несколько минут они сидели молча. Потом Блейз с неохотой поднялся и со всей строгостью, на которую хватило моральных сил, сказал: — А ну марш спать!

***
— Блейз, а куда ты едешь завтра? — тихо спросила Амелия у Блейза, которой сейчас лежал рядом на большой кровати и смотрел в потолок.
— Не знаю, солнце. Спи...
— Мама с папой говорили что-то про твоё Совершеннолетие. Мне очень не понравился тот разговор. Хотя я мало что поняла...
— До моего Совершеннолетия ещё почти неделя. Спи.
— Не могу заснуть.
— Я уйду сейчас. А то отвлекаю тебя разговорами...
— Не надо! Всё, сплю...
Дождавшись, когда сестра наконец заснет, Блейз встал и осторожно вышел из комнаты. Завтра очень тяжелый день... Что бы там ни было, аудиенция у Темного Лорда — не самое приятное времяпровождение в каникулы. Да и вообще когда-либо.

***
— Как она? — Блейз Забини долгим взглядом посмотрел на мать. Некстати заметил, что в её волосах появились седые пряди. Раньше этого не было. — Только не лги, — быстро добавил он.
— Могло быть и хуже, — ответила миссис Забини.
— А подробнее?
— Ухудшений нет... — она сделала паузу. — Улучшений тоже.
— Но болезнь не прогрессирует?
— Нет, зелья, прописанные доктором Хелкинсом сдерживают её, ты же знаешь. Но Ами плохо их переносит.
— Что говорит доктор?
— Ничего определенного.
— Сколько у неё времени?
— Если ничего не изменится, то около двух-трех лет, — голос матери не дрожал. Широко раскрытые глаза были пусты. Это очень сильно задело и разозлило Блейза.
— Как ты можешь так спокойно говорить об этом? — он ударил кулаком по столу и резко вскочил. Она отшатнулась и быстро отвернулась. Порыв прошел, и Блейз осознал, что маме ничуть не легче, чем ему. Просто она сдерживалась, не желая причинить ещё большую боль. А он так обошелся с ней...
— Прости, — произнёс на выдохе и сел обратно.
— Ничего, — она ответила по-прежнему сдержанно и сухо. — Иди спать, у тебя завтра тяжелый день.
— Помню. Не знаешь, что ему от меня надо?
— Нет, но готовься к худшему.
— Я знаю. Спокойной ночи, — он выходит. На задворках сознания плескался вопрос: За что?.. Почему их судьбы так стремительно летят под откос?

***
Когда он трансгрессировал в школу, было уже довольно поздно. Сейчас каникулы, поэтому в коридорах царили полумрак и глухая тишина. Блейз был даже рад этому, потому как шум и оживленное веселье часто действовали на него раздражающе.
Вдруг, свернув за очередной поворот, увидел двух пятикурсников. Мальчик и девочка, они, беззаботно смеясь, бежали по коридору в сторону выхода.
«Сижу здесь как затворница...» — вспыхнул в памяти голос сестры.
Блейз поморщился.
Почему все они, могут веселиться, радоваться жизни, смеяться, когда Амелия там одна?! Когда она — та, кто заслужила счастья больше всех на свете, вынуждена будет умереть?..

***
«Драко, я жду тебя в поместье на ближайших выходных. Надеюсь, ты сделаешь правильный выбор и не будешь вынуждать меня принять решительные меры.
Люциус Малфой»
Драко скомкал письмо и бросил его в камин.
Отправляйся в ад!
Ну конечно... Через пять дней выходит срок.
Надо успеть.
Малфой сидел в Слизеринской гостиной один. Все разъехались на каникулы, поэтому она была почти полностью в его распоряжении. Так даже лучше... Он с детства любил одиночество.
Приступы беспокоили редко, зато когда случались, то забирали все силы до последней капли. Не помогали ни успокоительное, ни надежда на скорое избавление. Его словно бы выворачивало изнутри, протыкало сотнями игл, а кровь закипала и бурлила. Странное ощущение, странная боль...
Но она шла от сознания, а не от физического воздействия. Значит, её можно контролировать. И он постепенно учился делать это.
Вчера был Новый Год. Драко зачем-то налил себе шампанского и медленно выпил бокал. Подумал, что ещё совсем немного, и в его руках будут судьбы всего мира. Эта мысль опьяняла, заставляя кровь бежать быстрее.
Он будет волен делать всё, что угодно. Всё! Что сделает первым, после того, как воплотит в жизнь основные планы?.. В голове были сотни идей по этому поводу, начиная от мести Поттеру и заканчивая завоеванием мира.
А Грейнджер... Наверное, ему стоило бы стереть всё, что их связывало, а то мысли о ней стали слишком сильно ему докучать. Впрочем... Он мог сделать всё что угодно. И с ней тоже. И её судьба скоро будет в его руках.
Эта мысль была сладка.

***
Дверь протяжно скрипнула и открылась. В гостиную вошел Блейз Забини. Драко поднял на него взгляд, в котором читалось недоумение:
— Ты уже вернулся?
— Как видишь, друг мой! — Блейз нервно хмыкнул. Его глаза странно блестели.
— Не думал, что ты приедешь так скоро, — Драко нервно теребил в руках свою волшебную палочку. Такими темпами он её испортит... Взгляд непроизвольно скользнул на предплечье Забини, но оно было закрыто длинным рукавом рубашки.
— Новый Год прошел, до Дня Рождения ещё далеко. Так почему бы не провести каникулы в любимой школе? — с этими словами он резким движением расстегнул манжеты и быстро закатал рукава. Драко отвел взгляд, не желая выказывать нездоровый интерес, но всё же успел увидеть: метки не было. — Ну что, оторвемся по полной? — предложил Блейз, жадно отхлебнув воды из графина на кофейном столике. Рука дрогнула, и большая часть жидкости пролилась на колени. Но, кажется, он этого не заметил. Или не подал виду. — Сегодня отличная погода. А мороз... Аж до костей пробирает! — Забини демонстративно поежился. Малфой молчал, собирался с мыслями. Его взгляд, долгий и пристальный, был прикован к сидящему напротив другу. Тот вдруг вскочил и стал расхаживать по комнате по кругу. — Пойдем гулять! Возьмем вина, напьемся по беспамятства! — вдруг подошел к Драко и, схватив его за запястья, стал поднимать с кресла. Тот еле вырвал руки, смотря на Блейза, как на клинического сумасшедшего.
В памяти вдруг всплыли слова из давно минувшего лета.
Истина в вине... В бар... Напьемся... Напьемся... Напьемся...
Глаза Блейза лихорадочно блестели. Он вдруг резко замолчал, а потом нервически рассмеялся. Понять причину этого смеха не мог, наверное, даже он сам.
— Что было в поместье? — наконец решился спросить Драко. Фраза прозвучала неуверенно и как будто не к месту. Блейз на секунду стал серьезным, опустился обратно в кресло и обхватил голову руками, словно её пронзил приступ неистовой боли. Посмотрел на Малфоя в упор и снова засмеялся:
— Всё отлично! — выдавил он сквозь смех. — А как же может быть иначе, ведь правда? — резко встал, зацепив рукой свой пиджак, висевший на ручке кресла. Тот упал на пол. — Упс! — хмыкнул Блейз и небрежно швырнул его в сторону соседнего с Малфоем кресла. Из кармана выпорхнул небольшой пергамент.
— Что это? — Драко поднял его и стал разворачивать. Глаза Блейза лихорадочно блеснули, в них отразился неподдельный ужас. — Отдай! — выкрикнул он и в следующую секунду оказался рядом с другом. Для Драко подобное поведение было загадкой, потому как он уже успел развернуть пергамент наполовину и выяснить, что это всего лишь детский рисунок. Малфой даже не собирался удерживать его, просто Блейз подбежал слишком быстро и дернул слишком резко. Послышался звук рвущейся бумаги.
Глаза Блейза округлились. Он пошатнулся, и на секунду Драко показалось, что тот вот-вот потеряет сознание. Но Блейз дернулся, а потом схватил две части рисунка и принялся судорожно разрывать их. Руки дрожали, лицо исказила гримаса, по-видимому, изображавшая улыбку, но больше похожая на оскал. Он разорвал пергамент яростно и отчаянно, а потом вдруг подбросил обрывки в воздух, как конфетти, наблюдая за тем, как они падают. В тот момент Блейз был в припадке какого-то безудержного, истерического восторга.
Малфой не стал спрашивать, в чем дело. Было понятно, что Забини не способен ответить на этот вопрос. Состояние нервного возбуждения, приближенного к истерике, было налицо. Такое не случается просто так. Неужели всё-таки?..
Драко на секунду задумался: спросить прямо или пока не стоит?
Сердце подпрыгнуло в груди. Если предположение верно, то это значит, что он больше не один.
Блейз опустился в кресло и закрыл лицо руками. Посидев так несколько минут, поднялся, криво улыбнулся и принялся буравить Драко взглядом. От этого последний почувствовал себя неуютно.
— Зачем мать вызывала тебя? — осторожно спросил он.
— На аудиенцию к Темному Лорду, — легко и спокойно ответил Блейз. Как будто говорил о погоде или учебе.
— И что там было? — быстро, на одном дыхании поинтересовался Драко.
— Там? Да ничего... Понаблюдал, как кому-то ставят Метку. Зрелище не из приятных, но терпимо.
— И всё?!
— Ну да. А должно быть что-то ещё? — Блейз усмехнулся. Он не врал: ему действительно пришлось только лишь лицезреть, как незнакомый юноша вступает в ряды Пожирателей. При том, что День Рождения был на подходе, а аудиенцию чуть не перенесли на неделю позже, это удивляло.
— У тебя нездоровый интерес к этой теме, Малфой, — заметил Блейз, пристально взглянув на друга. Тот нахмурился и отвел взгляд.
— У меня? Нет, что ты... Просто ты нервный какой-то, вот я и подумал...
— Я нервный? Не смеши! — Блейз фыркнул и снова принялся ходить по комнате.
— Заметно... Прямо-таки образец спокойствия!
Забини рассмеялся.
— У меня просто хорошее настроение. Я побывал дома, увидел сестру. Всё отлично, Малфой! Моя жизнь прекрасна и удивительна!
— Да-да, Забини, именно так, — зло ответил Драко. — Ты просто лучишься счастьем, — в голосе был яд. Этот разговор и присутствие друга, приезда которого он ждал так долго, сейчас были отвратительны. Почему он начал проходить Подготовку в день своего Совершеннолетия, а Блейз сидел сейчас здесь без намека на приступы, зелья и прочие атрибуты данного ритуала и спокойно рассуждал о счастье? Что за чушь?!
— А что? Тебя что-то не устраивает? Самому не противно сидеть здесь в одиночестве, Малфой? Смотришь волком, лицо кирпичом. Заметил, что люди стали тебя бояться? — Блейз говорил с надрывом, глаза блестели.
— Пожалуй, меня это устраивает, — спокойно ответил Драко, становясь ещё более серьезным и безучастным. Увы, только внешне.
— Да? Ты заметил, что кроме меня ты ни с кем не общаешься? У тебя нет девушки, друзей, каникулы ты проводишь в школе...
— Да-да, самое время прочесть мне нотацию, Забини. Иногда без привязанностей даже легче. Тебе ли не знать... — Драко понимал, что говорил то, чего не следовало, но уже не мог и не хотел останавливаться. Блейз посмотрел на него страшным взглядом — таким, каким не смотрел никогда раньше. Наверное, если бы глазами можно было убить, то Драко бы уже не сидел в этом кресле. Как ни удивительно, он ничего не ответил: молча опустил взгляд и сделал несколько глубоких вдохов. От этого Драко стало только хуже. Лучше бы Блейз продолжил разговор, и они бы разругались, выплеснув эмоции.
Но только не эта безмолвная ярость, смешанная с осуждением, непониманием и... жалостью.
Драко вспомнил, как ждал приезда Блейза, как надеясь, что они смогут наконец-то поговорить, а сейчас испытывал лишь досаду и злость. Почему Забини молчал? Почему не встал и не ударил? Почему не рассмеялся, продолжая свою странную истерию?
Почему он, находясь в ситуации гораздо менее плачевной, чем у Драко, смотрел с немым укором, как будто обвиняя и вел себя так благородно, как будто крича этим молчанием: «Я лучше тебя. Сильнее. И поэтому я буду милосердным настолько, чтобы пожалеть, а не ненавидеть»
Это вывело из себя настолько, что Драко сам был готов встать и ударить друга по лицу. Но этим бы он лишь подтвердил безмолвный укор во взгляде Блейза, словно сказав: «Да, я ничтожество, достойное лишь жалости и презрения».
Поэтому Малфой встал и молча вышел из Гостиной.

***
Коридоры петляли из стороны в сторону.
Драко ходил здесь уже около часа, но легче не становилось. Успокоительное, пальто, зелья — всё осталось в комнате. Он вообще не планировал никуда сегодня выходить; хотел лечь спать пораньше, чтобы не думать, какой сегодня день.
Взглянул на часы: пять минут первого.
Да, уже сегодня...
Черт!..
Малфой стиснул зубы и зажмурился. Хотелось выйти на свежий воздух.
Из Замка в такое время уже не отпускали, поэтому Драко отправился на Астрономическую башню. Произнес «Алохомора» так яростно, что, кажется, сломал замок. Впрочем, какая разница?
Поднялся по витиеватой лестнице, призвал три бутылки огневиски, откупорил одну из них, отхлебнул...
Ночь была непроглядной. Мягкий мокрый снег создавал ощущение дымовой завесы. Было холодно, тревожно и спокойно одновременно.
Руки слегка дрожали, во рту пересохло.
Мысли о том, как быстро рухнул привычный мир, заставили Драко содрогнуться. Или это просто порыв ветра?..
А ведь когда-то всё было иначе.
Неужели это — его жизнь?..

***
Гермиона открыла книгу и тут же закрыла её. За окном разыгралась метель, но в Гостиной почему-то было душно. На стене мерно тикали часы, отсчитывая всё новые и новые бездарно проведённые минуты.
У неё была уйма планов, но приступ лени и усталости не позволял сосредоточиться ни на чём.
Гарри и Рон уехали в Нору ещё вчера утром, а Гермиона решила остаться в школе, чтобы собраться с мыслями. За эти полтора дня она почти не покидала пределов гриффиндоррской гостиной, просиживая большинство времени в кресле с книгой. Мысли были спутаны, и постоянно хотелось спать. Быть может, она зря не поехала?..
Там компания, общение...
Впрочем, это не то, чего сейчас хотелось. Гермиона сама не могла понять, что же ей сейчас нужно.
С Бала прошло уже почти две недели. Всё это время Малфоя она не видела. Нет, конечно, ей не хотелось встретиться с ним, но гуляя иногда по школе особенно в районе крыла Слизерина, Гермиона каждый раз с замиранием сердца сворачивала за новый поворот и уж очень бурно реагировала на оклики или открывающиеся за спиной двери.
«Почему же так душно?» — подумала она, ещё раз взглянув на окно. Открыть его было бы неплохой идеей, но ветер и снег не лучшие спутники на этот вечер. Поэтому Гермиона встала и решила потушить камин, но сделать этого не успела, поскольку пламя изменило цвет, и оттуда вышел Рон Уизли.
Гермиона никак не ожидала подобного, поэтому вскрикнула и сделала шаг назад.
— Рон?! Что ты здесь делаешь?! Да ещё так поздно! — ошарашенно спросила она, немного придя в себя и мельком взглянув на часы. Они показывали без четверти полночь.
— Прости, что напугал. Здорово, что ты здесь. Я за тобой приехал. Мы с Гарри подумали, что тебе тут одной скучно...
— Спасибо, конечно, но мы, кажется, уже обсуждали это. Я хочу побыть одной немножко, — Гермиону удивила холодность собственного тона. Не стоило говорить так с Роном... Как-никак он очень о ней заботится. Уже приготовилась извиниться, когда тот вдруг сказал:
— Ты сильно изменилась в последнее время. Избегаешь нас, пропадаешь где-то постоянно...
— Выпускной курс, знаешь ли. Полно проблем, надо учиться гораздо больше, чем раньше.
— Почему-то мне кажется, что ты тратишь время не на учебу, — задумчиво произнес Рон.
— Как? А на что? — резко спросила Гермиона. Этот разговор стал ей надоедать.
— Не знаю... — рассеянно ответил Рон, видимо заметив, что беседа уходит в неприятное русло. Он подошел к подруге и, взяв её за руку, сказал:
— Поехали в Нору. Отвлечемся, повеселимся, отдохнем...
Гермиона машинально высвободилась.
— Рон, мы уже говорили об этом... — она вздохнула. — Мне хорошо и тут.
— Ну как знаешь, Гермиона, — голос был обиженным. — Не думал, что ты так сильно изменишься.
— Я не изменилась!
— Нет, конечно! Ни капельки! — Рон говорил резко и почти кричал, что было, в общем, для него несвойственно. — Когда ты танцевала с Малфоем, я проигнорировал это. Я игнорировал и то, что весь год ты таскалась черти где вечерами. Думал, что это просто моё воображение. Но сейчас... Ты в курсе, что со всего нашего потока в Хогвартсе остались только ты и Малфой? И несколько человек с Рейвенкло...
— Причем тут Малфой?! — Гермиона задохнулась от негодования: кровь прилила к щекам, а глаза загорелись. — Ты сам осознаешь, какую чушь несешь? Я и не знала даже, что он тут! — выпалила она, тщетно пытаясь успокоить колотящееся в груди сердце. А потом, сверкнув на Рона гневным взглядом, резко произнесла:
— И не тебе предъявлять мне такие обвинения! Как хочу, так и живу! — с этими словами она выбежала из Гостиной.
Сделав несколько шагов по коридору, остановилась и зажмурилась. Ощущение неловкости и стыда за произошедшее не покидало.
Вот зачем надо было грубить Рону? Он друг, и желает ей добра. Да он влюблен в неё, в конце-концов!
Кроме того, подобное поведение только усугубило его подозрения — глупые и нелепые. И совершенно необоснованные!
«Такие уж необоснованные?» — ехидно шепнул внутренний голос. Гермиона сжала руки в кулаки и несколько раз тряхнула головой, мечтая заткнуть ему рот кляпом.
Интересно, неужели со всего седьмого курса они с Малфоем и правда остались здесь одни? Это странно... Почему он не поехал домой?
Впрочем, неважно! Гораздо серьезнее то, как ужасно она вела себя с Роном. Неуравновешенная истеричка! Надо было просто посмеяться над его нелепым предположением, тем самым развеяв все сомнения. Она же наоборот их укрепила.
Стоило бы вернуться и извиниться, но Гермиона решила, что сначала нужно успокоиться и собраться с мыслями, поэтому отправилась вглубь замка. Сама толком не знала, куда идет. Повороты, коридоры, лестницы... Можно было бы выйти на улицу, но там темно и холодно, а на ней лишь тонкий свитер.
Гермиона уже решила вернуться, ведь так был какой-то шанс застать Рона. К тому же, уже слишком много времени. Кажется, уже больше полуночи.
Она вошла на лестницу и вдруг почувствовала, что та начала двигаться.
Вот черт! Только этого не хватало... Вот куда её занесло?
Гермиону обдало струей холодного воздуха. Астрономическая башня?..
Интересно, кто и почему оставил дверь туда открытой?