Прощай, любовь, когда-нибудь звони

11.

  — Привет, братец, — ухмылка расползается по его лицу.

— Ах, ты, мразь!.. — я кидаюсь на него, но Элиот направляет на меня пистолет, ничуть не испугавшись.

— Кажется, тут ты прогадал, — он поднимает голову Фионы за подбородок, её испуганные глаза встречаются с моими. — Узнаёшь его? — кивает на меня.

Девочка не отвечает. Она тихо плачет, и мне безумно хочется избивать сводного брата до последнего вздоха, чувствовать его кровь на своих руках. И даже это не окупит обречённого взгляда Анастейши и затравленного взгляда Фионы.

— Твой отец, — продолжает Элиот хозяйским тоном.

Она, по всей видимости, его даже не слышит. Брат переводит взгляд на меня и прищуривается.

— В одном тебе, конечно, повезло. Я думал, тебя притащат полумёртвым, но... — он поднимает брови, — ты пожертвовал своими людьми. Браво, Грей.

— Как ты мог? — я смотрю на него, пытаясь понять, что же упустил. Каждая чёрта загорелого лица до боли знакома. Я не поверил бы, что во всём этом ужасе виноват Элиот, не будь в его руках Фионы. Это кажется нереальным, потому что я знаю его, как себя. Я рос с ним, взрослел бок о бок, поступал в колледж. — За что? Брат...

Он отводит взгляд, и я цепляюсь за это, как за соломинку. Вдруг не всё ещё потеряно? Он не такой! Не холодный и жестокий, как сейчас, в этом сыром полутёмном зале. Он тёплый и добрый, весёлый, даже слишком, что меня иногда раздражает. Но брат поднимает глаза, и в них — ещё больше злости и не человечности, чем минуту назад.

— Неприятно удивлён, что ты, с твоей удивительной проницательностью и трезвостью ума, так ничего и не понял. Даже никаких мыслей не возникает? — он поднимает бровь и выжидающе смотрит.

У меня есть одно предположение, но оно слишком глупо и ужасно, чтобы быть правдой. Что же я сделал, отчего брат стал таким?!

— Итак, — протягивает Элиот, быстро улыбнувшись. Показалось, что улыбка была немного печальной. — Вернёмся на пять лет назад...

— Кейт, — выдыхаю я одними губами, но он улавливает это.

Взгляд становится жадным, и Элиот замирает. Господи, нет... Я был прав в своём ужасном предположении.

— Бинго, братец! Ты справился быстрее, чем Ана, — оборачиваюсь на неё и тут же жалею. Лучше бы я не видел такую Анастейшу — полную боли, безысходности и смирения. Что?! Смирения? Нет, Ана, ты должна держаться! Я пытаюсь упокоить её взглядом, но Элиот продолжает: — Да, всё ради Кейт Кавана, которая могла бы стать Кейт Грей. Тебе ведь тоже нравилась эта идея, верно? — он усмехается. Во всём: взгляде, позе, интонации — глубокая ненависть. — Кейт была хорошим человеком, даже несмотря на твои чёрные загребущие руки, прикасавшиеся к ней. И мы хотели стать семьёй, большой дружной семьёй. Я, Кейт, Ана и ты — неплохо, правда? Но мечтам моей любимой девушки не суждено было сбыться. Где ты, Кристиан, там боль и разрушения. Просто грёбаная ебучая боль повсюду!

Я судорожно думаю, где же Микки и как там Сойер? Надеюсь, они не пострадали, потому что мне сейчас помощь не повредит. И чем скорее, тем лучше. Но их нет. Я тут уже около десяти минут. Почему моя охрана так медлит?

— А я всё потом думал и сопоставлял дни, когда она задерживалась на работе с моментами, когда ты отмахивался от встреч, тоже прикрываясь карьерой. Я верил Кейт и верил своему брату. Кстати, спасибо, Ана, — он смотрит на неё, — ты открыла мне правду. В тот раз не успел поблагодарить, — Элиот делает короткий поклон, не отпуская Фиону.

Я не представляю, что с ней твориться. Если даже я со своей хладнокровностью и железной выдержкой, зная, что охрана здесь, схожу с ума, то какого беззащитному ребёнку?!

— Элиот, я предлагаю тебе сделку. Это самое лучшее, что может с тобой случиться, — я понимаю, что нужно срочно что-то делать, иначе нам всем грозит смертельная опасность. Только я могу всех их спасти, и от этого становится ещё тревожнее. Брат издаёт что-то, наподобие смешка, но я не обращаю внимания и продолжаю: — Ты отпускаешь Фиону и Анастейшу, а я остаюсь здесь. Можешь мстить мне, как пожелаешь. Это будет честно.

Анастейша позади меня дёргается и мычит, выражая своё несогласие, но я не обращаю внимания.

— Да на кой-мне сдалась твоя жалкая жизнь? — фыркает Элиот. — Думаешь, всё это только, чтобы найти тебя, самовлюблённый ты засранец?! Нееет, — он начинает медленно двигаться вправо, таща за собой мою дочь. — Сегодня ты тоже потеряешь тех, кого любишь. Я убью их! Ты это увидишь! Но сам останешься жить, вспоминая каждый день их глаза, молящих о спасении. И будешь знать, что в этом виноват только ты один. Ты, — он указывает пальцем в мою сторону и, видимо, получает от этого глубокое удовлетворение, — убил их! Кстати, я совсем забыл о результатах экспертизы. Думаю, перед вашей смертью можно открыть правду. Четыре года назад они были подделкой, и ты, Ана, получила не те результаты.

О, Господи... Я мог бы жить другой жизнью, если бы брат не изменил всё. Это кажется невозможным. Значит, Анастейша говорила правду...

— И ты решил подсунуть ей вторую экспертизу, правильную? Но, зачем? — я до сих пор не понимаю, почему Элиот сделал это именно сейчас.

— О, нет, — он качает головой, сжав губы в тонкую линию. — Я и не собирался воссоединять вашу мерзкую семейку. Когда ты позвонил мне и рассказал об этом, я понял, что время пришло. Кстати, спасибо, Кристиан! — я чувствую, как кулаки до хруста сжимаются. Я обрёк их... — Я узнал, что твоя чёртова девица сделала это. Не знаю, как она додумалась до такого, но вы с Аной вдруг решили поехать в Биологический Центр за настоящими результатами. И тогда я позвонил тебе, Грей, — вспоминаю, как брат вынудил меня покинуть Анастейшу, ещё не до конца пришедшую в себя, и расспрашивал обо всём. Я даже не задумался, как странно это выглядело. Чёрт! — Похитить их не составило труда. Её муженёк вообще не заметил, что я проник в дом, так что сразу получил по голове и отключился. Ему повезло больше, чем вам. Ведь вы умрёте! — он скалится.

— Я убью тебя! — только и смог выдавить я. Внутри находится столько всего, что я не знаю, на чём сосредоточиться. Хочется броситься на него и порвать на мелкие кусочки. Если бы речь шла только о моей жизни... — Я. Убью. Тебя. Сукин. Ты. Сын.

— Оо, — облегчённо смеётся брат, — я готов к этому и уже давно. Серьёзно. Мне плевать, что со мной произойдёт, главное, что Кейт будет отмщена.

Микки, Люк, пожалуйста, хоть кто-нибудь! Вы должны прийти. Нет, вы обязаны!

— Ты не сделаешь этого...

— Ты мне надоел, Грей, со своими жалкими потугами спасти их! Больше ничего не скажешь? Ну, тогда к чёрту!



Я удивлена, что до сих пор стою на ногах. Словно окаменела, иначе давно бы валялась на полу. Я думала, он убил её... убил мою девочку! Элиот замахнулся, но ударил мимо, лишь немного задев её плечо.

Из-за слёз плохо видно, что происходит, но стереть их я не могу — руки связаны. Вижу только спину Кристиана и перекошенное от ненависти лицо ублюдка. Я не знаю, что делать. Всё бы отдала, чтобы спасти их. Я бы предложила Элиоту себя, но на губах — скотч. Это ещё хуже, потому что я не могу остановить Кристиана. Он хочет остаться вместо нас. Нет! Это не выход! Но сделать что-то невозможно. От осознания собственной беспомощности и того, что судьба всех присутствующих в этом помещении в руках Элиота, мне хочется выть. Просто лезть на стену и царапать, царапать, царапать...

Дрожь уже прекратилась, оставив после себя туман в голове и боль в груди. До прихода Кристиана я надеялась, всем сердцем верила, что он спасёт нас, но Грей попал в ту же ловушку. Почему он один? Тревожные мысли не покидают голову.

— Ты мне надоел, Грей, со своими жалкими потугами спасти их! Больше ничего мне не скажешь? Ну, тогда к чёрту!

Нет! Я хочу остановить всё, но не могу. Будь ты проклят, Элиот Грей!

— Кого из них мне убить первым... — задумчиво произносит он. — Подскажешь?

— Я прошу тебя, не делай этого. Умоляю, Элиот...

— Ой, заткнись, братец. Унижение тебя не красит. Я мечтал, как ты будешь умолять меня, ползать на коленях передо мной, но теперь весь это цирк начал раздражать. Хочу побыстрее покончить с ними.

Я пытаюсь зубами содрать скотч, но никак не получается. Руки ужасно болят и пекут от попыток выпутаться из верёвок. Нет! Должен быть другой выход, я не верю, что всё закончится так... Мы все умрём. Мама и Рэй, я люблю вас...

Элиот толкает Фиону вперёд, и я вздрагиваю. Она стоит с другой стороны от Кристиана, боком ко мне. Только сейчас замечаю, что её руки тоже связаны за спиной. Больной ублюдок! В мире не хватит ненависти и гнева, чтобы выразить мои чувства к нему.

— Стоять, мразь! — кричит Элиот, когда Грей дёргается.

Он приблизился на два шага к Фионе, но по сравнению с разделяющим их расстоянием, это ничтожно мало. Нет! Я не смогу вынести!

— Остановись, умоляю. Ты получишь всё, что хочешь, только не трогай их!

Элиот с каменным лицом направляет пистолет на мою дочь, она изо всех сил жмурится. О, Господи, пусть он убьёт меня! Сзади раздаётся какой-то шум, но я не обращаю внимания, отчаянно пытаюсь оградить её взглядом. Я просто сошла с ума от всего пережитого.

Не знаю, что раздаётся раньше: выстрел, от которого рвётся сердце или мужской крик, потому что я не вижу уже ничего. И не чувствую...

Я уже умерла?