Узы

Глава 6

22 октября
День двадцать четвертый, четверг, продолжение
- Наверное, надо вставать, - намного позже сонным голосом сказал Малфой.
Гарри обдумал предложение.
- Да, наверное.
Какое-то время они прислушивались к шуму за окном, потом Гарри заметил:
- А я и не заметил, что пошел дождь.
- Он только что начался.
- А.
Повисло долгое молчание.
- Это нормально, быть таким усталым - после? – наконец спросил Гарри.
- Да, иногда. – Малфой зевнул.
- Кажется, я мог бы проспать неделю.
- Скорей всего, это из-за заклятья, - отозвался слизеринец после еще одной долгой паузы.
- Ммм... – Гарри задумался. – Но почему? В этом нет никакого смысла... - он тоже зевнул. – Остальная фигня – и желание касаться друг друга, и боль от прикосновений других людей – нужна, чтобы создать близкие отношения. Но усталость после того, как кончил... какой в этом толк?
- Кто знает? – отозвался Малфой, его голос звучал вяло и равнодушно. – К тому же, нас проклял идиот, ты не забыл?
- Точно.
Гарри лежал, слушая шум дождя и дыхание Малфоя, отстраненно замечая, что никогда еще за все время их связи не чувствовал меньшей враждебности к слизеринцу.
- Ну что ж. Я не собираюсь валяться весь день, - наконец сказал он, понимая, что если не вытащит их из постели, они, вероятно, продремлют до следующего утра.
- Чем же ты собираешься заняться? – без интереса спросил Малфой.
- Пойти полетать.
Глаза слизеринца распахнулись от удивления, лицо озарила искренняя улыбка, и это доставило Гарри особое удовольствие.

- Я скучал по этому, - признался Малфой, когда они мчались в сторону озера, а их голоса почти заглушались ветром.
- И я, - ответил Гарри. До сих пор он не позволял себе всерьез задумываться, как велика была потеря. В его горле – глупо, бессмысленно, сентиментально – стоял комок.
- Туда, - указал Малфой. - На том холме отличная смотровая площадка. Давай за мной. – Он свернул в сторону, и Гарри последовал за ним. Чистая радость снова парить в воздухе, снова быть свободным наполняла его энергией.
Они достигли холма намного быстрей, чем ожидали, и ненадолго зависли в воздухе.
- Спускаемся или летим дальше? – спросил Гарри.
Малфой ухмыльнулся:
- Летим дальше!
И Гарри пришлось очень постараться, чтобы не отстать, когда слизеринец рванулся вперед.
«А он хорош», - думал Гарри, когда они неслись наперегонки. Малфой летел легко, словно сам был ветром, и благодаря узам Гарри понимал: именно так слизеринец себя и чувствует. Словно как только он садился на метлу, он забывал обо всем, кроме порывов ветра вокруг него.
Свобода – вот что такое полет.
Надо делать это почаще.
- Поттер! – завопил Малфой, перекрикивая ветер.
- Чего?
- Я хочу потренироваться, не отставай, - предупредил слизеринец, ныряя вниз. Гарри усмехнулся, повторил маневр, и они машинально начали стандартную квиддичную разминку: нырки, вращения, кувырки, повороты, финты – все это оказалось и трудней, и интересней из-за того, что приходилось держаться рядом.
Это было здорово – снова тренироваться, причем, с партнером, с которым не нужно сдерживаться. Малфой подхватывал каждый Гаррин акробатический элемент, и постепенно они начинали соревноваться все активней и активней, но все же относительно дружелюбно: больше в духе «смотри, что я умею», чем злорадно - «смотри, насколько я лучше тебя».
- Малфой! – крикнул Гарри, закончив очередное вращение.
- Что?
- Поиграем? До трех побед?
Слизеринец не стал тратить время на ответ и немедленно повернул к школе, к квиддичному сараю. Гарри полетел следом и оставался в воздухе, пока Малфой заскочил в сарай, выволок ящик с мячами, выпустил снитч, а затем сразу же взмыл в воздух.
Они подождали десять секунд, давая снитчу фору, и помчались в погоню.
«Опьяняюще – вот каково это», - думал Гарри. Ловкость против ловкости. Ни других игроков, ни бладжеров, ни квоффлов – ничего, кроме двух ловцов, соревнующихся в скорости и маневренности друг с другом, и золотого снитча.
А вот как раз и он, вьется прямо перед Малфоем. Слизеринец потянулся за мячиком, и Гарри нырнул, почти сбив соперника с метлы; негодующий возглас Малфоя потонул в ветре, он отпихнул гриффиндорца, и тот ухнул вниз, теряя высоту и изо всех сил стараясь не упасть.
- Черт побери! – Гарри снова набрал скорость, пытаясь догнать Малфоя, который рванул так, что обогнал снитч. Слизеринец едва не сорвался с собственной метлы, потянувшись схватить мячик, прежде чем тот мог остаться позади. Его пальцы сомкнулись вокруг снитча, и торжествующий вопль эхом огласил воздух. Гарри подавил разочарование и резким жестом предложил сопернику выпустить добычу и продолжить.
Они снова кинулись в погоню, небо было немыслимо ярко-синим, ветер – ровным и свежим, и во всем мире не существовало ничего, кроме двух ловцов и снитча.

- Как бы я хотел продолжать играть, - вырвалось у Гарри, когда они наконец приземлились на смотровой площадке и спешились, потные, запыхавшиеся и обессиленные.
- Я тоже, - тихо согласился Малфой, глядя на воду.
- Потрясающее ощущение, правда?
- Да.
Гарри уселся и бросил взгляд на Малфоя, заметив, что за время возвращения к озеру воодушевление, охватившее слизеринца после победы, кажется, пошло на убыль.
- Что не так?
Малфой покачал головой и сел рядом.
- В чем дело?
- Ни в чем. Просто жалею, что не могу больше играть.
- А.
В конце концов слизеринец прервал наступившую тишину:
- Хотел бы я... хотел бы я, чтобы многое стало как прежде.
Гарри кивнул, глядя на озеро; опьянение от полета постепенно сходило на нет.
- Надо было захватить с собой еду, - сообразил он.
- В следующий раз, - отозвался Малфой. – Ну что, возвращаемся?
- Ну уж нет. Я так вымотался, что, скорее всего, свалюсь с метлы. – Гарри откинулся назад, опершись на локти и не сводя глаз с озера.
- Тогда чем займемся?
- Как насчет списка?
Малфой начал было протестовать, но потом пожал плечами и, смирившись, кивнул.
- Ладно. Можешь навскидку припомнить какие-нибудь пункты?
- Эээ... квиддич, например...
- Нет, спасибо, - отрезал Малфой. Гарри почувствовал, что и для него сейчас этот вопрос был бы слишком болезненен.
- Эээ... думаю, мы могли бы обсудить, что думали о браке до проклятья.
- Ладно, давай.
- Ну?
- Что - ну?
- Ты когда-нибудь раньше думал о женитьбе?
- Нет, ты первый, - возразил Малфой, тоже откидываясь назад и опираясь на локти.
Гарри задумался, покусывая сорванный стебелек клевера.
- Не знаю. Вряд ли. Честно говоря, нет. Я даже не знал, доживу ли до совершеннолетия – и до сих пор не знаю.
- Что, совсем не думал?
- Если только в каком-то смысле. Наверное, мне хотелось того же, что было между моими родителями. Ну, насколько я знаю по рассказам. Знаешь, того, над чем ты смеешься, – маггловской романтики. Человека, которого я смогу любить, которому буду доверять. С которым заведу детей. Который станет моим другом.
- Но ведь ты ничего этого не видел. Ты не помнишь родителей.
- У моих дяди и тети, вроде бы, удачный брак. Они ненавидят меня, но друг с другом, кажется, счастливы – бог знает почему.
- Ненавидят тебя? За что?
- Дядя и тетя... неважно. Это совсем другая история. Но между собой они, похоже, очень хорошо ладят. Думаю, мне хотелось того же.
Слизеринец кивнул.
- А что думал ты?
Малфой пожевал губу, задумавшись на минуту.
- Ну что ж. Думаю... мне было интересно, из какой она будет семьи. Какую выгоду моей семье принесет этот союз. Какими будут наши дети. Какие черты они получат от матери и что это даст линии Малфоев.
- Потрясающе романтично.
Слизеринец пожал плечами.
- Брак – прежде всего политический союз. Все прочее – только приятное дополнение.
- Разве твои родители не ладят?
Малфой выглядел озадаченным.
- Нет, они хорошо ладят. Они во многом похожи. Думаю, у них удачный брак... - он умолк.
В наступившей тишине Гарри наблюдал за размышляющим Малфоем.
- Так что? – наконец спросил он.
Блондин слегка вздрогнул, словно уже забыл о присутствии Гарри.
- Знаешь... все, чего ты хотел, у тебя еще, возможно, будет. Ты еще сможешь найти девушку, с которой у тебя будет и любовь, и вся прочая чушь, если твоя избранница окажется настолько чокнутой, что ответит тебе взаимностью. – Гарри заметил, что дежурной колкости не хватило яда, словно слизеринец всего лишь поддался раздражению. – Ты не сможешь официально назвать ее своей женой, но все остальное у тебя еще может быть. – Малфой выпрямился и кинул в воду камешек. – А у меня - нет. Я не смогу ни на ком жениться, я больше не свободен. В моем поколении не будет заключено союзов, - горько добавил он.
- Это действительно так важно?
Малфой закатил глаза.
- Очевидно, для таких, как ты, твоя родня или нищеброды Уизли - нет. Но для старейших семей волшебного мира – да, это чертовски важно. – Он швырнул еще один камешек в озеро, с куда большим ожесточением, чем первый.
Гарри промолчал; ему не слишком хотелось спорить о разнице во взглядах на брак.
- Извини, - просто сказал он.
Малфой пожал плечами и бросил еще один камень.
- А разве не имеет значения, что наши узы не добровольны? Я хочу сказать, разве не найдется семья, которая все же захочет заключить, ну, не знаю, другого рода «союз» с вашей, даже если это не будет считаться браком?
- Узы есть узы, если они наложены, то - все. Ни одна приличная семья не позволит дочери связаться с человеком, который даже не может дать ей свое имя.
- Это несправедливо.
- Да, это чертовски несправедливо, но так уж повелось. Был похожий случай с Вербиндунгами, очень старой немецкой семьей, лет двадцать назад. Их наследник, кретин, принял узы с безродной ирландской ведьмой, в восемнадцать лет и по пьяни. Он понял, что натворил, когда протрезвел, но она отказалась разорвать связь. С тех пор он практически холостяк. Они не живут вместе, между ними нет ничего общего, но пока она жива и отказывается разорвать узы, он не может жениться ни на ком другом. Ты и представить себе не можешь, как сильно за это время пострадала репутация его семьи.
- Как жаль.
- Конечно, мой отец поумнее, чем герр Вербиндунг, и, по крайней мере, то, что случилось со мной, – не результат постыдного пьяного инцидента. Нам, вероятно, будет немного легче. Тем не менее, хорошего мало.
- Наверное, да.
Малфой не отрываясь смотрел на озеро, швыряя камешки один за другим, а Гарри терпеливо ждал, пока слизеринец успокоится. Ждал, не в первый раз задаваясь вопросом, сможет ли когда-нибудь полностью понять волшебный мир. Даже спустя семь лет он продолжал сталкиваться с неожиданными отличиями, а в его познаниях об обычаях и традициях волшебников все еще оставались белые пятна. И этих пробелов бы не было, если бы его родители остались живы и сами вырастили его.
Прошло много времени, прежде чем Малфой, кажется, успокоился.
- По крайней мере, в том, что касается наследника, проблем быть не должно, - смиренно заметил слизеринец, зашвыривая в воду последний камень. – Хотя, я уверен, ты будешь невыносим в процессе, - невнятно добавил он.
- В процессе чего?
- Беременности.
- Что?
- Ну, кто-то же должен родить ребенка, - нетерпеливо пояснил Малфой.
- Что? – беспомощно повторил Гарри.
- А откуда берутся наследники, как ты думаешь?
- Разве для этого не нужна женщина?
- Ты что, видишь здесь женщин? Как, по-твоему, мужские пары заводят детей?
Гарри изумленно вытаращился на Малфоя.
- В чем дело? – спросил тот.
- Ты что, серьезно? – Гарри выпрямился.
- А как магглы поступают в таких случаях?
- Усыновляют или находят женщину, согласную выносить... Нет, ты шутишь? – воскликнул Гарри, переходя наконец от эмоционального потрясения к полному недоверию.
- У магглов не бывает мужских беременностей?
- Нет!
- У них процветает женская дискриминация?
- Малфой, ты ведь шутишь, правда?
- Не могу поверить, что ты еще не задумывался об этом. Это первое, что заботило бы лично меня, будь я на месте супруга с более низким социальным статусом. В конце концов, именно они вынашивают детей в мужских браках...
- Чего?!
- Боже мой, Поттер, ты кошмарно позеленел...
Гарри наконец взял себя в руки и постарался ощутить, какие чувства скрываются за голосом и манерами Малфоя.
- Ах ты, СВОЛОЧЬ! – не веря себе, заорал он, когда самообладание слизеринца дало трещину. – Ты чертов законченный ПРИДУРОК!
Малфой разразился хохотом, едва успевая уклоняться от бешеных попыток Гарри треснуть его по голове.
- Не могу ПОВЕРИТЬ...
- Не могу поверить – ты купился... - сумел выдавить Малфой между приступами смеха. – Честное слово, Поттер, твое лицо... ох, чего бы я ни отдал сейчас за камеру Криви... - он снова зашелся безудержным хохотом. Яростный взгляд Гарри сменился сначала легкой полуулыбкой, а затем – неприкрытым смехом.
- Ну ладно, ладно. Пусть так, ты меня поймал, - признал он, поднимая руки. – Прекрасно, давайте дружно посмеемся над «воспитанным магглами кретином»; но если ты проболтаешься своим слизеринским дружкам, клянусь, я сделаю так, что у тебя щупальца будут из носа расти.
Малфой, раскрасневшийся и неспособный говорить, кивнул.
Гарри снова откинулся назад, ожидая, пока тот успокоится, и размышляя, как редко доводится видеть слизеринца полностью утратившим хладнокровие. Интересно, родился ли Малфой со способностью закрываться или его родители – скорее всего, отец – как следует потрудились, прививая ее.
- О боже, - блондин вытер глаза. – Не могу поверить, что ты действительно купился. – он покачал головой, продолжая хихикать.
- Да откуда мне было знать?
- Спятил, Поттер? Мужчины, рожающие детей?
- Если б ты семь лет назад сказал мне, что можно в самом деле летать на метле, становиться невидимым или превращаться в животное, я решил бы, что ты псих. Что такое рядом с этим мужская беременность?
- Но все это – полезные, нужные людям умения. А мужская беременность – кому она нужна?
- Кому нужно выращивать соплохвостых мантикрабов, хотел бы я знать? Однако мы оба умеем это делать.
- Логично.
- Тогда как быть с продолжением рода? Я предполагаю, ты все же собираешься заиметь наследника, верно?
Малфой беззаботно пожал плечами.
- Скорей всего, заведу детей от какой-нибудь женщины и официально их признаю. Но они все равно будут незаконнорожденными, с сомнительной родословной и к тому же от матери не слишком хорошего происхождения.
- Почему?
- Потому что ни одна уважаемая семья не позволит дочери завести ребенка от того, кто не связан с ней узами.
- Это так важно?
- Что?
- Ты будешь меньше любить своих детей, если у них будет неидеальная родословная?
- Не знаю, как насчет любви, но ценить определенно буду меньше. И все вокруг – тоже.
- Ты шутишь.
- Не задавай вопросов если не хочешь услышать ответов, Поттер, - невозмутимо ответил Малфой, и Гарри решил, что возможно настал подходящий момент закрыть тему.
Они сидели, глядя на озеро, еще некоторое время, прежде чем Гарри взглянул на часы.
- Похоже, нам пора возвращаться.
Малфой было кивнул, но потом посмотрел вдаль, на школу. Гарри взглянул следом. Из замка вышли две больших группы студентов, одна направилась в сторону хижины Хагрида, другая – к квиддичному полю.
- Не хочу я сейчас ни с кем встречаться. А ты? – спросил слизеринец.
- Тоже. – Гарри откинулся назад, опершись на локти, подставил лицо солнцу и зажмурился. – Здесь неплохо, - заметил он, - Хотя жаль, что я не захватил с собой одежды полегче.
- Зачем?
- Разогрелся во время игры, но ветер слишком прохладный, чтобы оставаться в одной футболке. Хотя, - он сел и стянул свитер, - к черту ветер. – он скомкал свитер, подсунул его под голову и улегся назад, снова закрыв глаза. – Ага, не так уж и холодно.
Наступила тишина, а потом Гарри вдруг почувствовал неловкость. Он открыл глаза и обнаружил, что слегка покрасневший Малфой очень напряженно уставился на озеро.
- В чем дело?
Слизеринец, не глядя на Гарри, раздраженно прищелкнул языком.
- Ну что такое? – гриффиндорец сел.
- Ради бога, Поттер, до тебя что, не доходит? - раздраженно отозвался Малфой.
- Ох. – Гарри внезапно ощутил эмоции слизеринца и смущенно прочистил горло, не зная, глупо или благоразумно будет надеть свитер обратно.
- Не беспокойся, - выпалил Малфой, отворачиваясь. – Ты не так уж неотразим. – он начал подниматься, но Гарри вытянул руку, чтобы задержать его, прежде чем сам понял, что сделал. – Что?
- Нам нужно лучше узнать друг друга, так? – спокойно ответил гриффиндорец. – Нам нужно научить меня не бояться твоих чувств... - он замялся, - или своих собственных.
Малфой смотрел на него во все глаза; Гарри глубоко вздохнул и придвинулся ближе, напоминая себе, что утром ничего плохого не случилось. Собственно говоря, было даже довольно приятно. Совершенно ошеломляюще, как и то, что случилось накануне в директорской гостиной, но все равно – приятно.
Он прислушался к чувствам слизеринца, ощутил его возбуждение, и спросил:
- Почему ты нервничаешь?
- Я не нервничаю, - поспешно ответил тот, - Просто... просто не знаю, что ты собираешься делать дальше. – сказав это, блондин зажмурился, борясь со смущением. – Я имею в виду... нет, не так. Я все еще боюсь, что ты начнешь паниковать или что-то в этом роде.
- Я сейчас паникую?
- Нет, но...
- Вот и не бойся раньше времени, - сказал Гарри, слегка удивленный малфоевскими опасениями.
Забавно. Малфой злился, но держал себя в руках, пока Гарри избегал его, но стоило только сделать шаг навстречу - и слизеринец явно начинал чувствовать себя неловко. Гарри улыбнулся, наклонился ближе, провел ладонью вдоль руки Малфоя и переплел их пальцы вместе. Блондин затаил дыхание, и они взглянули друг другу в глаза.
- Ммм, Поттер, это недостаточно уединенное место...
Но Гарри уже было все равно. Он наклонился еще ближе и поцеловал Малфоя, который издал испуганный звук, подозрительно похожий на писк, но потом ответил на поцелуй. Блондин потянулся вверх, одной рукой притягивая гриффиндорца ближе к себе, а другой – лаская его щеку.
«Ну вот, и ничего страшного», - думал Гарри, когда поцелуй стал глубже и его начало затягивать в мир, где не было ничего важнее их губ и рук, которыми они ласкали друг друга. Правду говоря, заниматься этим с Малфоем было во много раз приятнее, чем делать с ним что-нибудь еще. Пока они касались друг друга, им не нужно было больше ни о чем беспокоиться: ни о семьях, ни о школе, ни о личности партнера – ни о чем. Все исчезало в вихре эмоционального и физического наслаждения.
«О да!» - мысленно воскликнул Гарри, перевернув Малфоя на спину, уткнувшись носом в его шею и улыбнувшись, когда слизеринец вцепился ему в плечи. Вместо того чтобы быть худшей частью уз, это, определенно, становилось лучшей. Оказывается, Малфой был прав. «Любить» и «нравиться» не имеют никакого отношения к сексу.
Гарри вздохнул, когда Малфой еще более настойчиво притянул его к себе, запутавшись пальцами в черных волосах, решительно наклонив голову, чтобы иметь возможность покрыть поцелуями Гаррины шею и ухо, и, ох, как, черт побери, он до сих пор без этого обходился?..
- Поттер, - пробормотал Малфой несколько минут спустя, когда Гарри, поколебавшись, начал вытягивать свитер из брюк слизеринца. – Поттер, подожди, - прошептал он, хватая гриффиндорца за запястья.
- Ну что? – нетерпеливо спросил Гарри.
- Что ты делаешь?
Гарри моргнул:
- То есть?
- Как это называется?
- Полагаю, это называется обжиматься, - с досадой ответил гриффиндорец. Малфой закатил глаза, и Гарри заметил про себя, что недовольное выражение лица блондина обескураживало бы больше, если бы не раскрасневшиеся щеки и губы и учащенное дыхание.
- Я имею в виду, почему мы занимаемся этим тут, где любой, кто посмотрит в нашу сторону, сможет нас увидеть? Почему бы не вернуться в замок?
- Сомневаюсь, что кто-то будет сюда смотреть, - парировал Гарри, возвращаясь к шее слизеринца, и добавил между поцелуями: - А даже если и так, отсюда слишком далеко, чтобы нас можно было узнать...
- В самом деле? – Малфой слегка вздрогнул, когда гриффиндорец добрался до особенно чувствительного места, но, слегка задыхаясь, продолжил: - Даже без увеличивающего заклинания, двое парней, тискающих... ооо... тискающих друг друга посреди бела дня, когда все остальные на уроках, - неужели ты думаешь, что найдется хоть кто-то, кто нас не узнает?
- А нам не все равно? – Гарри зарылся лицом в малфоевские волосы, наслаждаясь ощущениями, которые будили в нем руки слизеринца, поглаживающие плечи и спину.
- Почему здесь, Поттер? Почему не у нас?
Гарри вздохнул и приподнялся на локтях, глядя вниз на Малфоя.
- Да что такого?
- То, что там будет на порядок более уютно. Я не особенно жажду, чтобы Колин Криви щелкнул нас своей чертовой камерой.
Гарри разочарованно перевел дыхание.
- Колина Криви здесь нет. Но если тебя это так беспокоит, почему бы нам не перебраться туда? – он кивнул на склон холма. – Из замка не будет видно.
- А почему бы нам не перебраться туда, – Малфой кивнул в сторону замка, - где я не буду упираться спиной в чертовы корни всякий раз, как ты... ооо... - слизеринец умолк, теряя нить рассуждений, когда Гарри начал покусывать его ухо. – Нет, прекрати, убери руки, - он решительно отстранился и прокашлялся. – Поттер, мне неудобно.
- Ладно, как скажешь. - Гарри обхватил его за плечи, развернулся на спину, перекатывая Малфоя на себя, и усмехнулся, услышав его испуганный взвизг. – Так лучше?
Он смотрел на Малфоя снизу вверх и внезапно почувствовал себя ошеломленным и сбитым с толку – теперь, когда тот нависал над ним, в то время как сам Гарри беспомощно лежал на спине, полупридавленный телом слизеринца, ощущения стали совсем другими. Малфой отодвинулся, а на его лице появилось озадаченное выражение.
- Что с тобой?
Гарри покачал головой, пытаясь прогнать неловкость.
- Ничего, – и он снова потянул Малфоя на себя.
Слизеринец с энтузиазмом ответил на несколько горячих поцелуев, но потом отстранился и приподнялся, опираясь на локти.
- Поттер, прекрати. Тебе же неприятно. В сущности, ты страшно напрягаешься. И ты так и не ответил, почему мы должны «обжиматься» здесь, вместо того чтобы... - Малфой оборвал себя и с любопытством склонил голову набок. – Погоди-ка. Почему каждый раз, как я упоминаю наши комнаты, ты лезешь целоваться?
Гарри уставился на него, обдумывая, не стоит ли попробовать еще раз отвлечь его внимание. Наконец сдался, жестом предложил Малфою отодвинуться и сел.
- Не знаю.
Малфой тоже уселся, вытер рот и провел рукой по волосам, вытряхнув запутавшийся в них лист. Гарри обхватил руками колени, опустил на них голову и пожелал, чтобы чувств, в которых приходится разбираться, стало поменьше, так как знакомое сочетание возбуждения, нетерпения, разочарования, смятения и замешательства начинало слишком утомлять.
- Поттер?
- Я не знаю, понятно? – отрубил Гарри, закрыв глаза.
Слизеринец раздраженно фыркнул, и Гарри почувствовал, что он отклонился назад, а потом, спустя некоторое время, осторожно коснулся руки гриффиндорца. Мальчик ощутил, как знакомое спокойствие приходит и уносит прочь худшие из его отрицательных эмоций, заменяя их более светлыми и спокойными.
- Если мы будем в нашей комнате, ничто не помешает нам зайти слишком далеко, - наконец пояснил Гарри.
- Что?
- Я не... я хочу сказать, все здорово, но... - он запнулся, не находя слов, и беспомощно помотал головой, не зная, каким образом выразить то, что не было ясно ему самому даже сейчас, когда он успокоился.
- Ты не хочешь заходить дальше, чем сегодня утром? – медленно переспросил Малфой.
- Да.
- Так какого же черта ты просто не скажешь?
Гарри ссутулился, совершенно несчастный.
- Я не знаю, понятно? Я не... я не могу...
Слизеринец прикрыл рукой глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Гарри ясно чувствовал, что Малфой собрал в кулак всю свою выдержку, чтобы не накричать на него от расстройства.
Наконец блондин взглянул на Гарри, смерив его пристальным взглядом.
- Поттер, я ни в коем случае не давлю на тебя, - начал он самым рассудительным тоном, - Просто хотел бы посоветовать: если ты сможешь разобраться в себе хотя бы в минимальной степени, между нами все пойдет намного более гладко. – он встал, и Гарри попытался сообразить, что напоминают ему выверенно-вежливые интонации Малфоя. – Всего лишь совет, заметь. А теперь, если не возражаешь, мы могли бы провести время с большей пользой, отлипнув, наконец, друг от друга и попрактиковавшись в невербальных заклинаниях – у нас контрольная по чарам на следующей неделе. Поскольку я определенно не хочу доставлять тебе душевные страдания, вынуждая справляться с тем, в чем большинство людей разбираются к двенадцати-тринадцати годам.
Гарри содрогнулся, когда наконец понял, кого своими интонациями напомнил ему слизеринец: Люциуса Малфоя, в его самом отмороженном вежливо-высокомерном виде. Гарри задался вопросом, сознательно ли сын пытался подражать отцу или это произошло само собой. И решил, что не хочет знать, потому что неизвестно, какой вариант тревожит его больше.
Он вздохнул, увидев, что Малфой отошел в поисках материала для практики. Было не слишком приятно сознавать, что слизеринец в этой ситуации повел себя намного более ответственно и разумно, чем он сам. И что, возможно, настало время наконец «разобраться в себе» и позволить Малфою – да и себе самому – понять, что творится в его голове. Потому что то, как он ведет себя сейчас, несправедливо по отношению к ним обоим.
Гарри снова вздохнул. Самоанализ. Не самое любимое его занятие. Может быть, лучше оставить его на потом.
А пока лучше бы использовать время с толком, чтобы, как и предложил Малфой, попрактиковаться перед контрольной по чарам. К счастью, в заданиях – три серии по тринадцать вопросов – будут использоваться предметы, которые можно отыскать на природе: растения, камни, грунт, насекомые и мелкие животные, если удастся их поймать.
Ладно. Гарри начал осматриваться в поисках объектов для первой серии заклинаний. Четыре камня, четыре растения, четыре насекомых и одно свободное место для какой-нибудь невезучей птички или мышки – что подвернется.
Его мысли непроизвольно вернулись к вчерашним событиям в директорских апартаментах, и Гарри было решительно настроился отбросить их и сосредоточиться на насущной задаче, но понял, что подготовка к практике на самом деле не требует полной концентрации. Может быть, стоит посмотреть, куда эти мысли сами его заведут.
Он так испугался вчера, вспоминал Гарри, аккуратно расставляя четыре камешка на безопасном расстоянии друг от друга. Так упорно сопротивлялся самой мысли сблизиться со слизеринцем, так переживал из-за того, что в конце концов все равно придется это сделать, - неважно, по доброй воле или под действием зелья или заклинания. А потом вдруг все страхи, опасения и обиды были мгновенно отброшены в сторону восторгом от возможности быть рядом с Малфоем и делать то, к чему давно стремился. Действительно, в какой-то момент он, помнится, задался вопросом, почему так долго этого избегал. Может быть, сейчас подходящее время снова спросить себя об этом.
Итак, чего же он боится? Почему не хочет заходить дальше? В чем, вообще, дело?
Что ж, решил Гарри, покончив с материалом для первой серии и принявшись за второй комплект, в начале их связи он страшно боялся, что Малфой принудит его к тому, чего он не хотел. Слизеринец все время задирался, и они ненавидели друг друга. Малфой легкомысленно относился к сексу, но с горькой покорностью воспринял их узы как брак. В первое время Гарри был в ужасе от перспективы, что слизеринец возьмет все, что подразумевает связь, - просто потому, что имеет на это право, - с согласия Гарри или без него.
Но этого не произошло, совсем нет. За все время их связи Малфой не сделал ничего, чего бы Гарри сам не хотел. Если вспомнить все те три раза, когда они были близки: вчера, сегодня утром и несколько минут назад – каждый раз инициатором был гриффиндорец. Потому что вопреки всему, что, как он думал, он знал о Малфое, тот дал слово и сдержал его, ни разу даже не попытавшись надавить. Было ли это влиянием зелья терпения, вызванной узами способностью ощущать чувства партнера или просто той стороной личности слизеринца, которую Гарри никогда прежде не замечал, но все это время он мог не опасаться никакого давления.
На самом деле, понял Гарри, расставив второй комплект, он действительно больше этого не боится.
Он принялся подбирать материал для третьей серии.
Переживания по поводу собственных действий, совершенно точно, с самого начала создавали дополнительную проблему, решил он. Когда у них доходило до дела, Гарри начинал ужасно волноваться из-за явно презрительного отношения слизеринца к его неопытности и знаменитой, долгой истории малфоевских издевательств надо всем, что только ни делал гриффиндорец. Он не сомневался, что искушенному партнеру будет с ним скучно, что Малфой все время будет насмехаться, а Гарри – чувствовать себя глупым и несмышленым.
Но он снова ошибся. Малфой, несмотря на весь свой предыдущий опыт, казался скорее нерешительным, почти робким каждый раз, когда они делали что-то, хоть отдаленно интимное. И вчера, и сегодня Гарри чувствовал через узы, что слизеринец почти лишался рассудка от волнения и перевозбужденного либидо. По причине ли Гарриных действий или из-за магии уз – неважно, но Малфой не проявил ни недовольства, ни сожалений, даже мысленно, по поводу неопытности партнера. В действительности, слизеринец выглядел даже слегка ошеломленным силой и глубиной собственных реакций.
Кроме того, то, что Малфой делал, как целовал, как касался его – способами, которые почти сводили Гарри с ума, настолько сильно хотелось больше, ближе, сильней... Для них обоих это было вполне серьезно. Им было сказочно хорошо, и, вероятно, он должен об этом помнить.
О боже. Гарри прочистил горло и попытался прогнать ужасно несвоевременное возбуждение, вызванное всплывшими в памяти подробностями.
«Сосредоточься на задании», - строго сказал он себе. Все предметы для третьей серии заклинаний были собраны, осталось только их расставить.
Итак, если страх перед давлением и боязнь показать неопытность больше не имели значения, что осталось?
Да, конечно, не так он думал потерять девственность. В конце концов, любой человек хочет, чтобы его «первый раз» произошел с любимым человеком и доставил удовольствие.
Хотя... если подумать, это не имело бы значения, будь на месте Малфоя кто-либо другой. Потому что Гарри вовсе не надеялся потерять девственность с любовью всей своей жизни. Его фантазии были так же разнообразны, как и у большинства подростков. Иногда ему представлялось, что он влюблен в девушку, а она – в него. Иногда – что они только что познакомились; в Симусовом экземпляре «Диких штучек» такое называлось «фантазиями о прекрасной незнакомке из "Флориш и Блоттс". Иногда девушка была просто другом или знакомой - как, скажем, Парвати Патил или Сьюзан Боунс, - которая каким-то непонятным, чудесным образом начинала значить для него больше.
Наконец, настало время взглянуть в лицо реальности. Ни одна из его романтичных фантазий, неважно какая, не сбудется. Включая «незнакомку из "Флориш и Блоттс". Что касается подруги, ставшей возлюбленной... что ж, замени слово «подруга» словами «злая судьба» и получишь то, что как раз может произойти. Так что, наверное, стоит постараться принять случившееся и перестать притворяться, что все это время страстно желал чего-то другого.
Гарри безучастно смотрел на собранные для практики комплекты предметов.
Что же касается того незначительного обстоятельства, что Малфой – парень... Гарри прочел книгу, выданную им Помфри самом начале, бледнея от отвращения при виде большинства иллюстраций, и был уверен, что никогда по-настоящему не захочет делать хоть что-нибудь из описанного. Однако сейчас... он начал находить это привлекательным. Но что если он увлечется, и согласится, и получит из-за этого травму?
И наоборот – если Малфой каким-то чудом согласится дать Гарри – что если он сам травмирует слизеринца? Оставив в стороне вопрос, насколько ужасно он будет себя чувствовать, можно ли поверить, что Малфой не проклянет его в отместку самым жестоким образом?
Гарри глубоко вздохнул и заставил себя пересчитать приготовленные предметы и сосредоточиться на заклинаниях, которые предстоит выполнить. Хотя вряд ли он мог бы собраться и действительно наложить их прямо сейчас.
Им просто придется разобраться в технических вопросах. В книге предлагались кое-какие способы облегчить процесс, и Гарри решил, что, возможно, стоит ее перечитать, причем, в этот раз не отвергать прочитанное как нечто отвратительное, а изучать, имея в виду практическое применение.
Таким образом, остается последнее возражение, размышлял он, посматривая на Малфоя. То, о котором он говорил Рону и для которого сейчас было больше оснований, чем когда-либо раньше: боязнь привязаться к слизеринцу. Учитывая, что они перешли от открытой ненависти к недружелюбной терпимости, а потом к... Гарри даже не находил слов для описания того, что чувствовал теперь к Малфою, но это настолько не походило на ненависть, что становилось не по себе. А не станет ли все в тысячу раз хуже, когда они действительно займутся сексом?
Но деваться некуда. Единственное, что он может сделать с этим опасением - это решительно, полностью, безоговорочно игнорировать его. Создать воображаемый мир, где ни Волдеморта, ни Люциуса Малфоя, ни всего того, что они олицетворяют, просто не существует. Потому что, как Рон и сказал, сейчас бессмысленно об этом волноваться.
Сейчас он должен сосредоточиться только на том, чтобы не позволить собственным страхам и неуверенности разрушить «прогресс» их проклятой связи. Эспозито права – это серьезно, и у него нет никакого права вести себя по-детски и причинять этим и себе, и Малфою зла больше, чем надо.
Гарри откашлялся, и слизеринец взглянул на него, прервав третью серию заклинаний.
- Как чары, удачно? – спросил гриффиндорец.
- Заканчиваю третью серию, - смущенно отозвался Малфой, повторив заклинание, которое ему не слишком удалось, и удовлетворенно кивнув, когда камешек, на который он указывал, вместо раздражающего неоново-желтого цвета мягко засиял зеленым. Он снова поднял голову. – Разобрался в себе?
Гарри глубоко вздохнул:
- Да, немного.
- И?
Гриффиндорец откашлялся.
- Я не хочу возвращаться в комнаты. Нет, я не возражаю, что мы так далеко зашли, но если мы будем у себя, я захочу пойти дальше, хотя не думаю, что готов к этому. И... я обдумал, в чем тут дело. Я постараюсь с этим справиться, и... - он снова кашлянул, готовясь к худшему, - прости меня.
Малфой слегка приподнял брови, но потом просто кивнул.
- Тогда ладно. Извинения приняты.
- Ну... тогда почему бы нам не остаться здесь? Все равно мне нужно еще практиковаться в чарах.
- Скоро обед.
Гарри почти было предложил пообедать в Большом зале, но затем передумал. Никто не обязывал их держаться подальше от сокурсников, но нельзя было отрицать, что общаться с кем-либо – друзьями или врагами – в компании Малфоя было рискованно.
- Можно было бы взять еду у эльфов и вернуться сюда.
- Пикник? – удивленно переспросил слизеринец. – Как... очаровательно старомодно.
Гарри пожал плечами.
- Хорошая погода. Можно захватить учебники и список.
- Ладно.

- Поверить не могу, что тебе нравятся сэндвичи с тунцом, - заметил Гарри, когда они расположились пообедать, вернувшись на смотровую площадку.
- Почему бы и нет?
- Это маггловская еда.
- Прикуси язык.
- Нет, мы проходили это на маггловедении, на уроках по маскировке. Мы заучивали список блюд, которые едят и волшебники, и магглы, чтобы заказывать их в маггловском мире, не выглядя при этом чужаком. И список того, что не нужно заказывать, такого, например, как тыквенный сок. И список блюд, которые изначально пришли к нам из маггловского мира.
Малфой уставился на свой сэндвич оскорбленным взглядом.
- В любом случае, сомневаюсь, что магглы включают в рецепт соус из языка саламандры. – Он откусил еще кусок. – Зачем тебе понадобилось маггловедение?
- Легкий предмет. Кроме того, я действительно мало знаю о нормальной маггловской жизни.
- Ты же рос у магглов.
- Предпочитаю верить, что магглы, у которых я рос, нормальными не были.
- Почему?
- Потому что если они - нормальны, то твой отец, возможно, в чем-то прав.
Малфой хихикнул:
- Приятно слышать. Итак, наш следующий пункт номер... - он наклонился вперед, чтобы просмотреть список, - номер семнадцать, да? «Опишите ваше детство».
- О. – Гарри тоже проглядел список. – Да, можно и этот. Сам выбирай.
- Ага, ладно. – Малфой доел сэндвич, отряхнул крошки и улегся на спину, подложив руки под голову и глядя в небо. – Вперед. Давай, рассказывай о своих очаровательных маггловских родичах.
- Они не очаровательные, - ответил Гарри, укладываясь рядом, - а чертовски зловредные. Самое лучшее в седьмом курсе – знать, что мне никогда больше не придется с ними жить.
- Если это они в ответе за твой внешкольный гардероб, то я могу понять почему.
- Ну, почти все, что я ношу, - обноски моего кузена Дадли.
- Обноски? Твою одежду кто-то носил до тебя? – Малфой с отвращением сморщил нос и недоверчиво уточнил: - Подожди-ка. Твои тряпки просто огромны. Твой кузен из них вырос?
- Он размером с небольшого дракона. Правда, более рыхлый и куда менее приятный. – Гарри вперился взглядом в облака и на несколько минут задумался.
- Поттер? – наконец окликнул его Малфой.
- Не уверен, что семнадцатый пункт – такая хорошая идея, - медленно начал гриффиндорец, и Малфой повернулся, чтобы взглянуть на него. – Потому что, ты же понимаешь, рассказывать мне о твоем детстве означает говорить, какой замечательный у тебя отец.
Он обернулся взглянуть на слизеринца и заметил мелькнувшее в его глазах удивление, прежде чем Малфой успел надеть привычную маску.
- Да, наверное.
- Похоже, мы должны избегать уймы тем, - добавил Гарри.
- Да.
- Ладно, давай перечитаем список.
Оба перевернулись на животы, разложили список перед собой и принялись вместе просматривать его.
- Я бы сказал, «поговорите о ваших родителях» - вне обсуждения, - мрачно сказал Малфой и ткнул палочкой в пергамент. Отмеченные слова перечеркнула линия.
- Мы уже обсудили «любимые школьные предметы». – Гарри коснулся списка своей палочкой.
- «Назовите друг друга по именам», - прочел Малфой и закатил глаза. – Отлично. Гарри. Твоя очередь.
- Ладно. Драко. Это нетрудно. – Гарри вычеркнул и этот пункт. - «Поговорите о вашем будущем после школы», эм-м... - этот пункт гриффиндорец вычеркнул не комментируя, отметив про себя, что они занимаются совершенно немыслимым делом – устанавливают четкие границы того, о чем можно и нельзя говорить, не уточняя даже, почему нельзя.
Очень странно. В то время как, по общему мнению, им нужно бы узнавать друг друга, чтобы «построить близкие отношения», они старательно игнорируют часть самых важных сторон жизни и черт характера.
Ладно, проехали.
- Знаешь, то, что осталось, не предполагает долгих бесед, - заметил Малфой, когда они закончили вычеркивать пункты, которые посчитали слишком рискованными.
- Остались «увлечения», «опишите ваших друзей», «любимые блюда»...
- И еще тринадцать пунктов, причем, ни на одну тему особенно не поговоришь, - Малфой сделал паузу, - если не считать «да», «еще» и «сильнее».
Гарри обнаружил, что смеется, и слегка покраснел.
- Ладно, выбери что-нибудь.
- Погоди. – Малфой пробормотал над пергаментом заклинание.
Гарри нахмурился:
- Что это такое?
- Заклинание, которое выбирает пункты из списка в произвольном порядке. Очень удобно, когда занимаешься и не можешь решить, какую тему взять следующей. Оно выбирает за тебя. – Они увидели, как чернила на одной из строчек позеленели. – Номер одиннадцать... фу, – сразу же скривился Малфой. – «Изучите черты лица друг друга с закрытыми глазами, с помощью волшебства, или физического контакта, или того и другого вместе». Почему мы не вычеркнули этот пункт за откровенную смехотворность?
- Он же не просто так попал в список. Эспозито не новичок в своем деле.
- Ага, и в нашем случае она достигла шикарных результатов. Через две недели мы попали в больницу, а еще через девять дней чуть не убили друг друга.
- Ну, мы же не следовали ее советам. Кроме того, мне казалось, что мы решили попробовать осуществить ее идеи.
Малфой было закатил глаза, но сел.
- Отлично. Я первый. – он закрыл глаза и шепотом добавил: - Хотя, что это может дать – выше моего понимания. На мой взгляд, это больше похоже на очередную гениальную маггловскую идею.
Гарри тоже сел и притянул руку Малфоя к своему лицу. Слизеринец коснулся пальцами очков и слегка потянул. Гарри снял их, и блондин начал осторожно поглаживать его веки, брови и лоб.
Ох. Гарри резко вдохнул. Он понятия не имел, что это занятие должно было доказать и какую роль сыграть в установлении близких отношений, доверия или чего-нибудь еще в этом роде, но для возбуждения Гарриного либидо оно прекрасно подходило. Насмешливые, пронзительные глаза Малфоя были прикрыты, губы сосредоточенно сжаты, брови слегка нахмурены; он водил по лицу Гарри самыми кончиками пальцев так осторожно, так легко – бережно погладив щеку, очертив линию скулы, нежно коснувшись большим пальцем губ, а указательным переносицы, плавно скользнув к уху и обведя контур ушной раковины... Гриффиндорец понял, что он возбужден гораздо сильнее, чем, как он думал, возможно от такого совершенно невинного прикосновения.
Малфой открыл глаза, полуулыбаясь, и Гарри уставился на него. В голове гриффиндорца не осталось ни одной мысли, зато тело сгорало от желания.
- Ну-ну, - протянул слизеринец. – Может быть, в конце концов, это не такая уж дурацкая затея?
Гарри встряхнул головой, во рту у него пересохло. Малфой медленно потянул Гаррину руку к собственному лицу, потом наклонился ближе и осторожно закрыл гриффиндорцу глаза. Гарри закусил губу и на ощупь начал исследовать лицо блондина. Коснулся острого носа, волос, прикрывающих лоб мягкими прядями, едва заметной щетины на подбородке, губ, которые на ощупь оказались еще нежнее, чем на вид... и легкое, быстрое дыхание Малфоя согрело кончики Гарриных пальцев.
- Ммм, - слизеринец слегка застонал, пошевелился, и Гарри еще сильнее прикусил губу. – Это очень... приятно.
- Эмм, не думаю, что так и должно быть...
- И тем не менее... - с дрожью в голосе ответил Малфой. Гарри все еще прикасался пальцами к малфоевским губам; его сердце заколотилось, когда слизеринец придвинулся ближе, мягко отводя Гаррину руку и накрывая ртом его губы.
Все же это была плохая идея, решил Гарри. Чему бы ни должно было научить их это занятие, так вряд ли тому, как «продолжать поцелуи и объятия». Скорее всего, они должны были научиться доверять, или ценить друг в друге скрытые достоинства, или еще чему-то вроде этого.
С другой стороны, то, что сейчас происходило, превосходно справлялось и с этой задачей, заметил гриффиндорец, закрывая глаза, приоткрывая губы для Малфоя и чувствуя себя при этом в полной безопасности. И зная: вопреки всем ожиданиям, слизеринец будет чутким и внимательным, доставит Гарри совершенно невероятное удовольствие, и будет невозможно помнить, что все это вызвано заклинанием. Когда кто-то трепещет под твоими прикосновениями и, вроде бы, старается изо всех сил заставить тебя трепетать в ответ, трудно держать в голове, что в этом нет ничего, кроме гормонов и проклятья.
Гарри застонал, когда Малфой покрыл поцелуями его шею, одной рукой лаская щеку, а другой – поглаживая по спине. Он потянулся к лицу слизеринца и осторожно коснулся его век. Малфой, уткнувшись в Гаррину шею, улыбнулся, послушно зажмурился, и мальчики сосредоточились на изучении друг друга «с закрытыми глазами».
Проклятье. Нужно было соглашаться с самого начала. О чем только Гарри думал?

- Уже поздно, - пробормотал Гарри в волосы слизеринца несколько часов спустя, немного удивившись расслабленным, удовлетворенным интонациям собственного голоса. Малфой пошевелился, зевнул, поднял голову с Гарриного плеча и оперся на локоть.
- Сколько времени? – спросил он, протирая глаза.
Гарри взглянул на часы.
- Почти шесть.
- Пора ужинать. – Малфой нахмурился. – Подожди. Мы что, здесь уже шесть часов?
- Да.
- Я и не заметил.
- Мы были заняты, - хихикнув, напомнил Гарри.
- Ммм, да, - улыбнулся Малфой, потом сел и потянулся, потерев шею. – Кажется, я, к тому же, немного задремал.
Гарри тоже сел и кивнул. Они были заняты. Перестав наконец целоваться, закончив тем самым «взаимное изучение лиц на ощупь» и послушно перейдя к трем следующим темам из списка, они пользовались любым, самым ничтожным поводом, чтобы продолжить интимные прикосновения. «Опишите ваши любимые блюда» превратилось в «перейдите от описаний вкуса упомянутых блюд к новой порции объятий и поцелуев». «Попрактикуйтесь в совместном наложении простых трансфигурационных заклинаний» плавно перетекло в «трансформируйте цветок в музыкальную подвеску, дерево – в пальто, траву под ногами, шутки ради, – в покрывало, а потом займитесь объятиями и поцелуями на этом самом покрывале».
«Позанимайтесь вместе» не давало повода для такой замены. Разочарованные тем, что три серии разгорячивших их «обжиманий» не привели к удовлетворительному результату, мальчики заскучали и после получаса чтения начали целоваться снова. В этот раз они не стали сдерживаться, только удостоверились, что не находятся в прямой видимости из замка и что оба остались более-менее одеты. Они кончили очень быстро и провалились в блаженную полудрему еще быстрее.
- Ты хочешь ужинать в Большом зале? – спросил Гарри.
- Не особенно.
- Значит, снова на кухню?
- Да. О, пожалуй, нет, - ответил слизеринец.
- Тогда куда?
- В Хогсмид.
- В Хогсмид? – Гарри нахмурился. – Сегодня не хогсмидский выходной.
- Мы же сейчас не в школе, правильно?
- Но...
- Как насчет «Трех метел»?
- Я... я не знаю...
- Сходим к Помфри на осмотр и удерем, - очень убедительно предложил Малфой.
- Но...
- Но - что?
- Мы... я хочу сказать, мы же не появлялись на людях. Что, если кто-нибудь...
- Будет пялиться? – насмешливо продолжил слизеринец. – Это же Хогсмид. Там привыкли и к студентам, и к тому, что с прессой надо быть поосторожнее. Других школьников там сегодня не будет. Я предпочту пойти туда, чем в какое-нибудь еще публичное место.
Гарри невольно улыбнулся. Хогсмид ночью, в будни. Скорее всего, будет интересно.
Выглядит почти... почти как свидание.