Узы

Глава 17

8 февраля – 11 февраля
День сто тридцать третий, понедельник
– Что? Нет, конечно, – хихикала Панси, пока Драко усаживался рядом с ней. – Драко, скажи им. Разве ты брался готовить наших пятиклашек к СОВам по зельеварению?
Драко, рассмеявшись, налил себе тыквенного сока.
– Нет, но стоило бы – чтобы заставить их на первом же занятии сварить снотворное, от которого они потеряют сон до конца года. Пусть знают, как доверять старшекурсникам.
– Очень смешно. Мог бы и помочь кое-кому, знаешь ли, – среди общего веселья кисло заметила Куини.
– Чего ради?
– Сделал бы доброе дело.
– И?
– Моя сестра была бы не против заплатить за помощь, – пояснила она.
– Отличная идея, Куини. Мне пригодится любая возможность подзаработать. Ты же знаешь, как скуп мой отец... ох, прости, я спутал его с твоим.
– Но ты же ходил вчера на дополнительные занятия? – спросил Крэбб.
– По чарам, а не по зельеварению. К тому же я ходил на занятия, а не вел их.
– У нас проблемы с успеваемостью? – фальшиво посочувствовала Куини.
– Действительно, у нас. У меня из-за того, что пришлось перейти в другой класс в середине семестра. У тебя, конечно, такая же серьезная причина, – ответил он самым дружелюбным тоном, и Куини, нахмурившись, отвернулась.
– Ты ведь занимаешься со Стивеном Корнфутом? – спросил Блейз. – Он в прошлом году помогал мне с рунами. Толковый парень.
– Только слишком тормозит для рэйвенкловца, – хихикнула Панси. – Сколько до него доходило, что с парнями ты только флиртуешь, но дальше не идешь?
Блейз ухмыльнулся.
– Достаточно долго для трех блестящих эссе и нового комплекта орлиных перьев в подарок от матери.
Драко спрятал улыбку. Очень толковый парень, этот Корнфут; правда в случае Драко занятия по чарам были только прикрытием. Несколько дней назад рэйвенкловец внезапно сделал ему предложение, и Драко, оправившись от первоначального шока, согласился. Хотя до того момента он не замечал Корнфута, но был не против разок перепихнуться – а может, и не разок. В конце концов, горячее привлекательное тело оставалось горячим привлекательным телом и помогало утолять сексуальный голод холостой жизни. Так что толк от Корнфута определенно был.
Презрительно фыркнув, Куини переключилась на появившуюся почту и забрала у совы «Пророк». Драко аккуратно отвязал традиционный пакет со сладостями от лапки материнской совы и угостил птицу печеньем. Он отхлебнул тыквенного сока и принялся развязывать пакет, но вскинул голову, услышав, как вскрикнула развернувшая газету Куини.
– О бо... – она уставилась на Драко, округлив рот в беззвучном «О».
При виде такой манерности Драко недовольно хмыкнул, сделал еще глоток, наклонился вперед, чтобы разглядеть страницу...
...и поперхнулся, прочитав заголовок. Куини была полностью забыта.
Мальчик-Который-Выжил – жестокий супруг?
Драко выронил сладости, поспешно сглотнул сок и подтянул к себе газету; дыхание перехватывало, мерзкие лживые слова расплывались перед глазами.
...Недолгий брак... супруг оказался жестоким человеком... дважды лечили от серьезных травм, нанесенных мистером Поттером... школьная медсестра так беспокоилась, что обратилась к целителю из святого Мунго...
И ни слова о том, что целительница сразу же развеяла опасения Помфри. Он убьет репортера. И Помфри. А может быть, и отца.
...На условиях анонимности: «Поттер ударил его кулаком в лицо прямо посреди Большого зала. И никто ничего не сделал, им просто дали четыре дня выходных».
...Люциус Малфой был потрясен, узнав о перенесенных сыном испытаниях... настоятельно просил отправить обоих в святого Мунго...
Да, отца, определенно, тоже. Драко стиснул зубы.
«...Меня уверяли, что сын предпочел остаться в школе, но, учитывая жестокость его супруга и небрежение учителей, которые, видимо, просто хотели сохранить все в тайне, я начал сомневаться, свободно ли он выражал свое мнение».
– Какого черта!.. – Драко не мог найти слов, его переполняла ярость. Газета полетела на пол. – Грязное вранье!
В Зале стоял тревожный гул, но Драко почти ничего не слышал. Он посмотрел на гриффиндорский стол, и Гарри, оторвавшись от собственной газеты, встретился с ним взглядом, темные глаза резко выделялись на побледневшем лице.
Драко беспомощно покачал головой, с языка рвались сотни разных уверений: «не бери в голову», «ты ничего плохого не сделал», «это не я разболтал», «это все мой чертов отец, Мордред его побери», – но на них с Гарри, вероятно, смотрели во все глаза. Снова. Снова все внимание к ним, даже после развода...
Не позволяя себе задуматься о том, что ему следует делать и чего хотел бы от него отец, Драко поднялся из-за стола и кивнул на дверь, давая Гарри знак выйти, чтобы поговорить подальше от сотен внимательных глаз. Он с нетерпением ждал, пока Гарри преодолеет колебания. Наконец тот что-то шепнул Грейнджер, встал и направился в сторону Драко.
– Драко, ты правда... – начал Крэбб, и Драко, не отводя взгляда от Гарри, рявкнул:
– Нет, болван! Чтобы меня избивал чертов Гарри Поттер?! Включай мозги хоть иногда!
Он шагнул навстречу Гарри, взял за руку и вывел за дверь, боясь сказать хоть слово, пока не останется с ним наедине. Захлопнул дверь, повернулся к нему – и внезапно понял, что не может найти слов.
– Я... черт, Гарри. Все это... – начал он, но Гарри прервал его дрожащим от напряжения голосом:
– Как они узнали?
– Я не...
– Кому ты говорил?
Драко моргнул.
– Что?
– Ты давал интервью? – ровно спросил Гарри.
– Что?!
– Такое уже случалось.
– Как... – Глаза Драко застило красным. – Как ты смеешь! Это было сто лет назад!
– Как смею? Да меня же чертов «Пророк» выставил «жестоким супругом»!..
– А меня – твоей чертовой боксерской грушей, словно я тряпка какая-то и... ПРОВАЛИВАЙ!!! – заорал Драко на оторопевшую рэйвенкловскую третьекурсницу, которая именно в этот момент неосторожно попыталась выйти из Большого зала.
Он уже выхватил палочку и направил ее на испуганную девочку, но Гарри резко развернулся и пихнул Драко в грудь.
– Вернись в Зал, – быстро приказал он рэйвенкловке, перехватывая руку Драко, и прикрикнул на него: – Держи себя в руках!
Этого хватило, чтобы Драко взорвался.
– Держи себя в руках?! – он толкнул Гарри так сильно, что тот впечатался в дверь. – Ты только что обвинил меня в том, что я пошел к журналистам и рассказал им о побоях! Ты...
– ПРОСТИ! – выкрикнул Гарри, прерывая гневную тираду. – Прости, я не должен был так говорить, но, черт тебя побери, успокойся, пока ты кого-нибудь не покалечил! – Драко впился в него взглядом, но сразу же притих, услышав извинения. – Слушай, я понимаю, что ты злишься. Да, я переборщил. Но если ты проклянешь тринадцатилетнюю девочку, то сделаешь только хуже.
Драко нахмурился; его ярость медленно утихала, но пульс все еще оставался бешеным. Гарри снял очки и потер переносицу, задумчиво хмурясь и даже не замечая, что успокаивающе поглаживает Драко по руке.
– Не знаешь, как это всплыло? – наконец спросил он, снова надевая очки. – Может быть, Панси?..
– Не Панси. Отец, – с горечью выплюнул Драко.
– Думаешь, это он рассказал «Пророку»?
– Уверен.
– Но откуда...
– Он видел медицинские заключения. – Гарри побледнел. – Не знаю как, не знаю, все ли, но насчет случая во время «отпуска» – видел совершенно точно.
Гарри внезапно нахмурился.
– Так ты об этом пытался предупредить...
– Ну да, – ответил Драко и без особого удовольствия заметил, что Гарри выглядит обиженным и сердитым.
– Какого черта ты мне не сказал?
– Я говорил!
– Ты загадки загадывал, а не говорил! Какого черта ты не...
– Я предупредил, что отец может подстроить тебе гадость! Черт, я и этого не обязан был делать! Чего ты хотел? «Слушай, я помню, что мы разводимся, и политически мы в разных лагерях, и отец ждет от меня хотя бы минимальной верности семье, но давай-ка я просто так, забавы ради, выболтаю тебе все его планы» – этого, что ли?!
Дверь снова открылась, и на пороге появилась МакГонагалл.
– Чего вам? – рявкнул Гарри.
МакГонагалл смерила его суровым взглядом, и Драко внезапно понял, как события нескольких последних минут выглядели со стороны. Сначала «Пророк» обвиняет Гарри в жестоком обращении с супругом, потом этот супруг вскакивает с места и вместе с Гарри покидает Большой зал, и наконец предполагаемая жертва едва не проклинает ребенка, попытавшегося выйти в холл...
– Нам нельзя здесь оставаться. Пошли, – коротко сказал Драко, и МакГонагалл перевела на него строгий взгляд. Драко кашлянул и постарался выразиться повежливей: – Профессор, нам нужно обсудить случившееся. Мы скоро вернемся.
– Очень хорошо, мистер Малфой, – спокойно ответила она. – Но я бы посоветовала оставаться там, где за вами смогут наблюдать учителя. – Гарри уставился на нее с недоверием и тревогой. МакГонагалл примирительно подняла руку. – Ради вашей же защиты, Поттер. Чтобы никто не мог снова обвинить вас в неподобающем поведении по отношению к мистеру Малфою. Кроме того, если мы позволим вам остаться наедине после обвинений такого рода, мы сами будем выглядеть не слишком хорошо.
Лицо Гарри потемнело, но он все же кивнул.
– Я бы предложила Большой зал, поскольку сейчас почти все уйдут на первый урок, – продолжила МакГонагалл и открыла дверь шире, подав знак студентам, которые как раз закончили завтракать, что можно выходить.
Все трое отступили в сторону, давая дорогу хлынувшей толпе; некоторые старательно избегали смотреть на Гарри и Драко, другие откровенно пялились на них. Драко сжал губы и уставился в пол.
Вернувшись в полупустой Зал, Гарри и Драко призвали сумки и устроились за хаффлпаффским столом, подальше от оставшихся студентов. Повисло неловкое молчание.
– Слушай, я... извини, – неуклюже начал Гарри. – Обвинять тебя – это было уже слишком.
– Прекрасно. Извинения приняты, – коротко ответил Драко.
– Не знаешь, была какая-то особая цель? У этой статьи? – осторожно поинтересовался Гарри. – Кроме той, чтобы выставить меня в плохом свете?
– Что, по-твоему, этого недостаточно?
– Более чем. Но мне интересно.
– Нет, насколько я знаю, единственная цель – очернить тебя. – Драко потер лоб. – Я... прости. Я поговорю с журналистами, скажу, что... ах, черт... – Драко умолк.
– Что такое?
– Бесполезно. Он подготовил почву. Если я попытаюсь тебя защищать, все решат, что я просто тебя боюсь. А если начнется расследование и ничего не всплывет, то подумают, что мы так ловко замели следы. Вот дерьмо.
– Ладно, ничего страшного.
– Как же – ничего. Начнем с того, что меня выставили жертвой, которая даже сдачи дать не может. Мордред, да в тот раз, когда ты отправил меня в госпиталь, я разбил тебе нос и это видела вся школа!
– Думаю, это неважно.
– Да уж. Для отца важно только одно – чтобы ты выглядел хуже некуда. Как выгляжу я, его не волнует.
– Меня волнует. – Драко устало кивнул. – А еще меня волнует, что ты предложил уладить дело с «Пророком» – все равно, ради моей репутации или ради своей. – Гарри слегка улыбнулся. – Я оценил предложение.
– Ты ничего плохого не сделал, – повторил Драко в десятый раз. – Если кто и был в тот раз виноват, так только я.
– Ты тогда так и не сказал почему.
– Потому что не мог... – Драко умолк и покачал головой.
– Не мог – что?
Драко устало потер лоб.
– Не имеет значения.
Это больше не имело значения. Драко не хотел говорить Гарри даже тогда, когда это действительно было важно, и тем более не собирался рассказывать сейчас.
– Ты... как ты? – осторожно спросил Гарри.
– Нормально. – Драко откашлялся. – А ты?
Гарри пожал плечами.
– Переживу. Бывало и хуже, – заметил он с кривой улыбкой.
Драко хмуро кивнул и уставился на стол.
– Значит, мы снова на первых полосах. Прелесть, правда? – улыбка Гарри стала еще более вымученной.
– Да уж. – Драко покачал головой. – А я-то думал, после развода с этим покончено.
Гарри улыбнулся, но промолчал, и Драко с испугом понял, как сильно не хочет уходить. Слишком быстро. Они только что перенесли ужасное потрясение, и Драко совершенно не хотелось вставать и отправляться на занятия, особенно учитывая, что впереди был – неизбежно – урок зельеварения.
– А... как вообще твои дела?
– Хорошо, – чуть вздрогнув, ответил Гарри.
– Я был на вашей последней тренировке.
– Все еще уверен, что втопчешь нас в грязь? – спросил Гарри с легкой улыбкой.
Драко усмехнулся.
– Тебе нездоровилось? Ты никак не мог поймать снитч.
– Пришлось присматривать за загонщиками, спасибо на добром слове, – ответил Гарри. – И да, мне действительно было не по себе, но сейчас уже все в порядке, так что в последней игре ты мне не соперник. Да ты мне вообще не соперник – даже если я заполучу драконью оспу.
Драко хихикнул.
– Мечтать не вредно. Хотя, должен признать, Уизли стал играть гораздо лучше... надо же, чуть не похвалил его, какая досада.
– Он хороший вратарь, ему нужно только поверить в себя, – твердо заявил Гарри.
– Знаешь, предложение все еще в силе – я могу заклясть комментатора, и весь матч с Хаффлпаффом он будет пускать на Уизли слюни, как влюбленная по уши Лаванда Браун.
Оба рассмеялись, но тут Драко случайно заметил хаффлпаффского второкурсника, который вытаращил на них глаза, и вспомнил, что как бы нормально и естественно себя ни чувствовал, ничего нормального в этих ощущениях не было. Больше не было.
– Нам... нам пора идти, – нехотя сказал он.
– Ага. – Гарри огляделся. – Не стоит давать газетам лишних поводов для сплетен. – Драко открыл рот, но Гарри прервал его: – И если ты снова собираешься извиняться за ту статью, не нужно. Ты не твой отец.
– Спасибо.
Они встали и, взяв сумки, направились к выходу.
– На самом деле, – заметил Гарри, – мне кажется, это я должен извиняться – за ту фотографию, где мы разговариваем у раздевалки.
– Ах, эта... – Драко пожал плечами, снова чувствуя себя выставленным напоказ. Фотография была маленькой и нечеткой, но репортеры захлебывались от восторга, а на обложке «Придиры» красовался волнующий заголовок: «Снова друзья – или нечто большее?».
– Твой отец разозлился?
– Понятия не имею. Хотя я ни на секунду не поверил его словам, когда он заявил «Пророку», что «уважает личную жизнь своего сына». – Драко помолчал. – Уважает мою личную жизнь, как же. С каких пор, хотел бы я знать.
Гарри рассмеялся, и Драко прикусил губу. Он выразился... непочтительно. Отец, конечно, был бы недоволен. Хотя именно сейчас, когда его выставили жертвой домашнего насилия ради политических махинаций, Драко чувствовал, что ему простительно немного поязвить.
– Кстати, как у тебя с зельеварением? – спросил он, желая сменить тему.
– У меня? Прекрасно. Теперь мне помогает Гермиона. Я даже успеваю по арифмантике. Вот только трансфигурация не дается.
– Мне казалось, это твой конек.
– В общем, да, но не этот раздел. Кроме того, я сейчас работаю с Лизой Турпин и Стивеном Корнфутом и... – Гарри покачал головой.
– Разве они тебе не помогают?
– Стараются, но я ничего не понимаю.
– Странно. Мы с Корнфутом сейчас в паре на чарах, и он кажется мне довольно толковым, – сказал Драко и чуть не рассмеялся, заметив невольную двусмысленность. – Такой, знаешь, рэйвенкловец. Очень эрудированный.
– Я не понимаю и половины из того, что он говорит, – признался Гарри. – И на самом деле начал отставать. А гриффиндорцев МакГонагалл ведет по другой программе, так что Гермиона помочь не может.
– У меня то же самое с гербологией. Слизеринцам ее дают по-другому, а я не в силах увлечься настолько, чтобы справиться самому.
– Кажется, раньше у тебя получалось.
– Общаясь с тобой и Лонгботтомом, трудно было бы не нахвататься. Но теперь я в паре с Ханной Эббот. Милая девочка, но туповата.
– Она не так уж плоха, – чуть улыбнувшись, заметил Гарри.
– Только говорит не больше двух слов за раз.
– Она просто застенчивая.
Они подошли к классу зельеварения, и Драко, подавив вздох, решительно взялся за дверную ручку, но с любопытством оглянулся, когда Гарри кашлянул за его спиной.
– Да?
– Я... мог бы помочь тебе. С гербологией. Если хочешь. Я неплохо в ней разбираюсь.
– Что ты сказал?
Гарри отвел взгляд и ответил, тщательно подбирая слова.
– Было бы... здорово больше не избегать друг друга.
Драко глубоко вздохнул.
– Да, наверное. – он помолчал. – Но нам нельзя. Целитель говорил, что поначалу будет трудно, но со временем...
Гарри проглотил комок в горле и кивнул, похоже, стараясь забыть о сказанном, и Драко мысленно пнул себя, жалея о собственных словах. Должно быть, Гарри что-то почувствовал, потому что поднял голову и взглянул Драко в глаза, ища это «что-то» – и находя.
За время связи Драко узнал, как выглядит Гарри под действием некоторых чувств, и хотя больше не мог ощущать его эмоций напрямую, видел, что он испытывает неуверенность и смущение – и хочет поговорить. И что он напряжен. Очень напряжен.
Как и сам Драко. На самом деле, ему даже дышать было трудно. Из-за гербологии.
– Я... – Гарри прочистил горло. – Я скучаю по тебе.
Дышать легче не стало.
– Я... тоже, – наконец ответил Драко.
И оба выдохнули.
Гарри с трудом сглотнул и медленно накрыл ладонью руку Драко, все еще лежащую на дверной ручке.
– Правда?
– Правда. – Драко глубоко вздохнул. – Но целитель сказал...
Гарри вздохнул и опустил руку. Правильно. Вернуться к реальности. Приятно узнать, что Драко не одинок в своих чувствах, но на самом деле это ничего не меняет.
– Я знаю, – произнес Гарри. – Знаю, что мы не должны. – он откашлялся. – Но кому от этого хуже? Я хочу сказать...
Драко покачал головой и напомнил себе, что единственный разумный поступок – бежать от Гарри как от чумы, все остальное – несусветная глупость. Он собирался так и сказать и чуть не треснул себя по губам от расстройства, когда вместо этого изо рта вылетело только:
– Да?..
– Я не... не имею в виду ничего, знаешь, неприличного, просто... по-моему, глупо отказываться... даже заниматься вместе или еще что.
– Ладно, – вырвалось у Драко, прежде чем он успел подумать и прикусить язык. – Ладно, я был бы не против.
– Правда? – Гарри распахнул глаза.
– Почему бы и нет?

«И правда, почему бы и нет?» – все еще вертелось в голове, когда Драко укладывался спать.

Это было очень, очень глупо. Запредельно глупо. Драко должен был жить собственной жизнью, а не шагать прямым ходом к жалкому, безнадежному безумию. И не просто шагать, а мчаться семимильными шагами, соглашаясь, например, встретиться завтра, чтобы обменяться конспектами по гербологии и трансфигурации.
А ведь он действительно зажил своей жизнью. Наслаждался свободой без ограничений, радовался, что больше не приходится терпеть компанию Гарриных друзей, выносить внимание прессы, видеть свое имя в новостях...
Но как раз из-за внимания прессы и состоялся тот волнующий разговор, не так ли? Драко изо всех сил старался держаться от Гарри подальше, но отцу понадобилось сделать именно то, что снова толкнуло их друг к другу. И отец, вероятно, никогда не поймет, что сделал что-то не так; он видит только возможность поднять себя в глазах Темного Лорда – и плевать, как это отразится на собственном сыне.
Хотя... может быть, говоря о «компенсации», он как раз намекал на статью. На взгляд Драко, она на компенсацию не тянула, но Темный Лорд временами вел себя странно, особенно когда дело касалось Гарри. В таком случае отец действительно может заслужить прощение, вываляв Гарри в грязи – пусть даже вместе с Драко.
Проклятье. Было бы неплохо знать наперед, чего отец хотел достигнуть сегодняшним скандалом. Хотя это называется ждать слишком многого. Отец никогда не рассказывал Драко всего – либо думал, что сын должен догадываться сам, либо считал его недостойным откровенности. А может быть, вообще не задумывался об этом.
При обычных обстоятельствах такое отношение всего лишь раздражало Драко, но когда результат семейной политики напрямую его касался, приводило в бешенство. Сейчас Драко знал не больше, чем на втором курсе, когда речь шла о наследнике Слизерина, или на пятом, когда отец организовал нападение на Министерство магии, – вот только сейчас все было гораздо хуже, потому что нынешняя помойка, о сути которой Драко знать не знал, имела отношение к его браку. Всего лишь на прошлой неделе Драко прочел в газете, что Парнасиус МакКей покончил с собой в тюрьме, и до сих пор понятия не имел, как и почему, и не замешана ли в этом семья Малфоев. А теперь еще и статья...
Остается надеяться, что отец не узнает об утренней истерике. Хотя если и узнает, можно будет оправдаться – сказать, что объяснил Гарри: репутация Мальчика-Который-Выжил безнадежно испорчена и никакие слова и действия Драко уже ничего не исправят, отец об этом позаботился. И может быть, отца удастся убедить, что Драко придумал это до того, как устроил сцену, а не после.
А еще, может быть, отца удастся убедить – если он узнает про встречи с Гарри после уроков, – что они встречаются исключительно в академических целях. Что, между прочим, чистая правда.
Именно.
Драко глубоко вздохнул. Глупее, чем соглашаться на завтрашнюю встречу, – только притворяться перед самим собой, что дело исключительно в учебе и не более. Он в который раз отрицает очевидное.
И сыт этим по горло.
Отрицать очевидное – значит спать с Панси и Корнфутом и убеждать себя, что ему этого достаточно. Пытаться убедить себя, что переболел Гарри. Будь это так, Драко хватило бы ума не сбрасывать со счета ни сигналы тревоги в собственной голове, ни возмутительно недостойную готовность согласиться, ни то, что в глазах и голосе Гарри были заметны явные признаки интереса отнюдь не к учебе, – и он не ухватился бы за возможность видеться с Гарри наедине.
Если отец узнает, Драко покойник. Но он все равно полон решимости поступить по-своему – потому что хочет, черт побери. Потому что свободы, и самостоятельности, и Панси, и Корнфута – всего этого недостаточно, чтобы восполнить потерю.
Совершенно недостаточно. Панси была хорошим другом и приятной в постели, а ласкать ее стало шагом вперед по сравнению с мастурбацией – но Панси не зажигала огня в крови Драко. Никогда. И эти чувства были взаимны: она тоже получала удовольствие, в этом он был уверен, но ей не приходилось закусывать губы, чтобы заглушить стоны – даже раньше, чем доходило до поцелуев, – так, как это делал Гарри.
То же и Корнфут – приятно и определенно лучше, чем ничего. И точно так же – ничего особенного. Мало того что он оказался несколько неуклюжим и их первый раз причинил Драко определенное неудобство, мало того что он слишком быстро достигал разрядки, он к тому же вел себя нервно и бестолково, потому что, хотя и не девственник, никогда прежде не занимался сексом с парнем. И его нервозность, в отличие от Гарриной, не очаровывала и не возбуждала. Корнфут не переставая задавал вопрос за вопросом, пока Драко не рявкнул на него и не посоветовал в следующий раз принести Прыткопишущее перо.
К счастью, Корнфут на это не повелся, и следующее свидание прошло намного лучше. Драко сказал себе, что Корнфут научится – у него хорошие задатки; в конце концов, Гарри тоже не сразу стал экспертом...
Вот только не удавалось забыть, как Гарри в порыве страсти запрокидывал голову и ругался сквозь зубы. Как кусал себя за руку, чтобы не закричать, когда Драко впервые отсасывал ему. Волнение Гарри всегда воспламеняло Драко – одно только воспоминание воспламеняло, с огорчением понял он, когда запустил руку под одеяло и дотронулся до себя, зажмурившись и вспомнив, как искрило между ними. Он прервался на секунду, чтобы проверить, не забыл ли наложить заглушающие чары на полог. Это сразу же вызвало к жизни немного неловкое, но крайне возбуждающее воспоминание об одной ночи сразу после зимних каникул, когда они забыли о чарах секретности и с ужасом услышали, как в ответ на задыхающиеся мольбы Драко из-за занавесок донесся раздраженный голос Блейза:
– В самом деле, дай ему отсосать, Поттер, и пусть он наконец заткнется. Мне завтра делать доклад по истории магии, а в голове вместо Международного магического съезда сплошная каша, и все из-за ваших стонов.
Драко снова закрыл глаза, быстрее задвигал рукой и улыбнулся, вспоминая, как Гарри покраснел до ушей и сразу же прошипел заглушающее заклятье. Драко ожидал, что Гарри отодвинется и потребует, чтобы они перебрались в свои комнаты, но вместо этого он опрокинул Драко на постель, заткнул ему рот поцелуем и страстно, но быстро довел обоих до оргазма, пробормотав что-то вроде «ради Забини, ты же понимаешь». То, что сдержанность Гарри не выдерживала под напором либидо, было – и оставалось – до крайности возбуждающим.
Драко кончил, задыхаясь, разгоряченный воображаемой картиной.
Он наложил очищающие чары и твердо сказал себе, что если... ладно, не стоит лукавить – когда они снова переспят, все будет по-другому. Помфри говорила, что их чувства так сильны из-за связующего заклятья, но теперь оно снято. И может быть, после того, как они переспят не будучи связанными, Драко сумеет принять – то, по чему он тоскует, ушло навсегда. И сможет жить дальше. В надежде, что разделит такую же силу чувств со своей будущей женой, милой чистокровной девушкой из хорошей семьи.
И тогда, сказал он себе, ему больше не понадобится отрицать очевидное.

День сто тридцать четвертый, вторник
– Плохо. Из рук вон плохо.
– Это не так-то легко!
– Попробуй еще раз, – посоветовал Драко, удобно раскинувшись в кресле с зеленой, расшитой серебром обивкой.
Гарри, прищурившись, уставился на шарф, не желающий ни во что превращаться и лежащий на полу классной комнаты красно-золотым комком.
– Pannoseta, – решительно произнес он.
Шарф затрепетал, словно поддразнивая, но остался лежать бесформенной кучей.
– Почему ты не потренировался на уроке, пока была возможность?
– Лиза и Стивен все время спорили, чье кресло тяжелей и какое лучше – тяжелое или легкое.
– Рэйвенкловцы, – хмыкнул Драко.
– А еще Лиза пилила Стивена за то, что он пропустил воскресные занятия по трансфигурации. Жаловалась, что он с прошлой недели переключился на какого-то хаффлпаффца.
– Измена партнеру по учебе. – Драко закатил глаза. – Смертный грех для рэйвенкловца.
Гарри рассмеялся и снова взглянул на безвольно лежащий шарф. Черт побери, трансфигурация Гарри всегда удавалась.
– Просто представь себе, какое кресло ты хочешь, – напомнил Драко. – Ты же знаешь, дело не в словах, главное – держать в уме, что хочешь получить. Слова просто помогают сосредоточиться.
– Ага, точно, – ответил Гарри, стараясь не показывать раздражения, хотя Драко заговорил о вещах, которые знает любой третьекурсник, и хмуро уставился на шарф. – Может, я бы лучше справлялся, если бы видел в этом хоть какой-то смысл.
– Пожалуйста, скажи, что пошутил, – огорченно воскликнул Драко. – Ты идешь по болоту, устал, не хочешь садиться в грязь – тогда снимаешь шарф и превращаешь его в кресло. Какого еще смысла надо?
– Наверное, ты прав, – без энтузиазма согласился Гарри.
– Знаю, знаю, гриффиндорцы любят сидеть в грязи, – пробормотал Драко. У Гарри мелькнула мысль, что совсем недавно слово «грязь» вызвало бы только град взаимных оскорблений.
Так. Кресло. Гарри постарался представить, как должен выглядеть результат, и сосредоточился на шарфе – а не на Драко, который восседал напротив. Вот и попробуй тут не отвлекаться.
Твою мать.
Проклятье. Он не мог, никак не мог сосредоточиться. Все шло совсем не так, как было в последние месяцы связи, когда ее прочность казалась нерушимой основой жизни, а близость Драко воспринималась как нечто совершенно естественное, больше того – помогала чувствовать себя спокойным и уравновешенным. Сейчас расслабиться не удавалось. Присутствие Драко успокаивало – и в то же время отвлекало, словно рядом с ним Гарри снова становился внимательным и собранным, но, по сути, все внимание концентрировалось только на самом присутствии Драко. Гарри помнил выражение его лица во время вчерашнего разговора и был почти уверен, даже без всяких уз, что на уме у Драко были не только занятия трансфигурацией или конспекты по гербологии и что он вовсе не старался впечатлить МакГонагалл или Невилла Лонгботтома, – и это только ухудшало дело.
Как когда-то во время романа с Чоу, Гарри разрывался между отчаянным желанием близких отношений и страхом, что они ни к чему хорошему не приведут. Если бы Драко заподозрил, что его сравнивают с Чоу, он убил бы Гарри на месте, но – что было, то было.
И все же Драко не Чоу Чанг, а самому Гарри уже не пятнадцать. Он глубоко вздохнул и опустил палочку.
– В чем дело? – спросил Драко.
– Вряд ли у меня получится, – медленно произнес Гарри.
– Почему?
– Просто... «останемся друзьями» – для меня слишком... я не могу.
Тишина.
Гарри кашлянул, прочищая горло.
– Все время отвлекаюсь.
Повисло молчание, потом Драко с трудом сглотнул, поднялся на ноги, тихо пробормотал «Finite Incantatum» и убрал шарф в карман.
– Тогда у нас два варианта. Вежливо распрощаться или не пытаться «остаться друзьями».
Гарри посмотрел на него. Он знал по прежнему опыту, как выглядит Драко, когда чего-то хочет. Гарри не нужно было уз, чтобы понять.
Он шагнул навстречу, глядя Драко в глаза, видя робость, нерешительность... и такое же желание, какое чувствовал сам. Медленно приблизился, ожидая, что Драко в любой момент отступит назад. Черт, ожидая, что и сам вот-вот отступит.
Ни один из них этого не сделал.
Гарри осторожно коснулся руки Драко.
– Ты уверен?..
Драко помедлил, глядя в пол.
– Отец убьет меня, если...
– Знаю. Наверное, это плохая идея... – Гарри умолк.
Драко поднял взгляд и... ох, черт. Да, оба знали, как поступить по уму, но в том, что касалось друг друга, они никогда умом не блистали. Так с какой стати что-то должно измениться только потому, что сейчас речь идет о дружеских чувствах – или как там их еще назвать, - а не о ненависти, как в прошлые годы?
Гарри шагнул еще ближе, не в силах остановиться. И в отличие от первой, давней попытки в кабинете Дамблдора, сейчас именно Драко застыл в нерешительности, а Гарри, напротив, нечего было терять и он хотел Драко больше всего на свете...
А потом их губы встретились, и это было подобно возвращению домой.
Близость. Тепло. Желание. Жажда прикосновений, знакомый запах, вкус, даже звук, вырвавшийся из горла Драко, – вздох облегчения или еще чего – все было тем же самым.
Помфри говорила, что именно узы делали ощущения такими сильными, но нынешние, после разрыва, почти ничем не отличались от прежних – кроме того, что нельзя было почувствовать эмоций Драко напрямую. Все остальное не изменилось: невероятная страсть, всепоглощающая потребность удержать рядом, мгновенное возбуждение, отчаянное желание прикоснуться к каждому участку тела; и Гарри заставил свои руки ограничиться только волосами и шеей Драко, иначе они слишком быстро забрались бы слишком далеко.
– Твою мать, – прошептал Драко, слегка отстранившись и пытаясь отдышаться.
– Что? – нервно спросил Гарри.
– Ничего, просто я подумал... неважно. – Драко, явно расстроенный, отвел взгляд, рассеянно перебирая волосы Гарри.
Гарри заставил себя остановиться. Отступил. Заглянул Драко в глаза и попытался прочесть, понять, что кроется за серым туманом: возбуждение, замешательство – или задние мысли.
Никаких задних мыслей, решил он, когда Драко глухо застонал и притянул его ближе. Они впились друг другу в губы, и Гарри понадобилась вся сила воли, чтобы не поддаться реакциям своего тела и не потребовать большего.
Боже, он вернулся домой.

– Закончил с астрономией? – спросил Рон, когда Гарри, бросив сумку на пол, рухнул на кровать.
– Эээ, да. Закончил.
Рон рассмеялся.
– Ладно, приятель, кто она? – дружелюбно спросил он.
– Что? Кто? – у Гарри упало сердце.
Рон насмешливо улыбнулся, и Гарри понял, что заботливо заготовленные отговорки не пригодятся. И пятнадцати минут не прошло с возвращения в башню. Правду говоря, он довольно уклончиво объяснил, куда идет, а вернулся гораздо позже, чем обещал, и к тому же знал, что не мастер скрывать волнение, но все же был искренне уверен, что Рон ни о чем не догадается. Рон никогда не был чересчур наблюдательным.
– Ты говорил, что собираешься дописывать эссе по астрономии, но забыл взять учебник, а по твоему лицу не скажешь, что ты только что усердно занимался.
– Рон...
– Почему ты скрываешь? Боишься, что попадет в газеты?
Гарри тяжело вздохнул, признавая поражение.
– Да, – ответил он, уставившись в потолок.
– Гарри, я твой лучший друг. Ты знаешь, что я никому не ска... или это она боится попасть в газеты?
– Мы оба.
– Ну же, Гарри, кто она?
– Рон, я не могу... – Гарри покачал головой, но Рон только ухмыльнулся.
– Ты же понимаешь, что рано или поздно мы все равно узнаем. Объясни ей, что мы с Гермионой сможем помочь вам сохранить тайну подольше. Просто скажи ей... – Рон умолк и склонил голову набок.
Он внимательно уставился на Гарри, и тот постарался принять самый невинный вид.
– Это же не парень, нет?
У Гарри сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Он поспешно затряс головой, но было уже поздно, скрыть первую реакцию не удалось. Рон смотрел на него, шок на его лице быстро сменялся веселым удивлением.
– Гарри...
– Только не говори Гермионе, – выпалил Гарри, садясь в кровати.
– Почему?
– Просто... я думаю, она не поймет.
– Это еще почему? Потому что магглорожденная? Так у нее нет предрассудков, сам знаешь.
– Да не в этом дело...
– А в чем? – Гарри упрямо помотал головой, и Рон нахмурился. – В том, с кем именно ты встречаешься?
– Я...
Рон внезапно выпрямился.
– Это же не Малфой, нет?
Гарри распахнул глаза и ошеломленно уставился на Рона. Он в жизни бы не подумал, что Рон угадает, и на мгновение даже усомнился, не сидит ли на его месте Гермиона.
– Значит, он, – безжизненно заключил Рон.
Гарри подтянул колени к груди, уткнулся в них лбом и вздохнул. Он не мог смотреть Рону в глаза.
Черт. Черт побери, все произошло гораздо быстрей, чем можно было ожидать, и теперь оставалось только просить прощения. «Отец убьет меня», – сказал Драко; Гарри не мог с этим не согласиться и не порадоваться, что перед ним самим такая проблема не стоит, но должен был признать – его друзья тоже не придут в восторг, узнав об отношениях с Драко. Одно дело жить с ненавистником магглорожденных и предположительно будущим Пожирателем смерти когда у тебя нет выбора, но встречаться с ним по доброй воле...
Не поднимая головы, чтобы не увидеть во взгляде Рона разочарования или прямого обвинения, Гарри кашлянул, разрушив неловкую тишину.
– Как... как ты догадался?
Молчание; потом Рон откинулся на спинку кровати, устало потер лицо и негромко рассмеялся.
– Это все Гермиона, на самом деле, – ответил он, и Гарри лишился дара речи. – Видел пару дней назад статью, где обсуждалось, не сойдетесь ли вы снова?
– И что?
– Я пошутил в духе «когда флоббер-червь свистнет», но Гермиона не стала смеяться. Она сказала, что не удивится, если ты захочешь. Что ты тоскуешь по нему сильнее, чем показываешь.
– О.
– Гарри... почему?
Гарри закрыл глаза, чувствуя глубокую благодарность за то, что в голосе Рона не было разочарования, только озабоченность и недоумение.
– Я просто... скучаю по нему, – пробормотал он. – Только и всего. Я просто... действительно скучаю.
Рон помолчал, словно ожидая, что Гарри продолжит, потом вздохнул.
– Гермиона так и сказала. Я предположил, что ты просто не в духе после всех неприятностей, но она не согласилась. По ее мнению, дело не только в этом. Она даже... Ты знаешь маггловское поверье, что можно заболеть от расстройства?
– Да, – Гарри невольно улыбнулся.
– Чушь какая-то. Так вот, она сказала, у магглов есть такие штуки, вроде бодрящих зелий, и их принимают, когда становится совсем плохо.
– Мне не нужно бодрящее зелье, Рон.
– Ты уверен? Это куда легче и безопасней, чем снова связываться с Малфоем. – Гарри отвел взгляд. – И что... тебе стало лучше?
Гарри пожал плечами.
– Вроде бы да.
– Что ж, наверное, это хорошо. – Рон тяжело вздохнул. – Но ты хоть понимаешь, что спятил? Это же Малфой. То есть я знаю, что вы лучше узнали друг друга, что он понравился тебе и все такое прочее, но ведь ты сам говорил, что не хочешь с ним оставаться, учитывая, кем он станет.
– Я помню, что говорил, но... сейчас все по-другому.
Рон кивнул, сдаваясь.
– Слушай, друг, хочешь ты или нет, но лучше бы тебе рассказать Гермионе. Она будет в бешенстве, если выяснит сама.
– Да уж. – Гарри поморщился.
– Мы тебя прикроем, если понадобится. Я только надеюсь, ты чертовски хорошо знаешь, что делаешь.
Гарри закрыл глаза.
– Нет, не знаю.

День сто тридцать шестой, четверг
«Все должно было быть совсем не так», – с отчаянием думал Драко. Объятия, лихорадочные поцелуи и прерывистые вздохи, и Гарри склонился над партой в пустой классной комнате, опираясь на локти, вжимаясь горячим затылком в губы Драко, и оба задыхались, и Драко с силой толкался, придерживая Гарри за бедра, обхватив рукой его член, и ноги Гарри дрожали от напряжения, – и все должно было быть не так. Больше не было уз, которые дали бы знать, что чувствует Гарри, – и не надо, потому что был срывающийся голос, были побелевшие костяшки пальцев, стиснувших край стола, – и во всем этом не было ничего случайного. Ничего. Даже в том, что край парты врезался Гарри в бедра, оставляя синяки, и мысль об этом заводила Драко; даже в том, что Гарри отдавался и не заботился о такой ерунде; что они снова двигались в едином ритме, что их рубашки были расстегнуты, брюки грозили вот-вот порваться, красно-золотой галстук был скомкан и отброшен, а Гарри толкался в руку Драко так, словно ничего другого в мире не существует.
Черт, все должно было быть совсем не так. Драко отпустил бедро Гарри, потянулся к его руке, переплел их пальцы и застонал, и Гарри, сжав его ладонь, еще ниже опустил голову, выругался и содрогнулся, теряя контроль, и Драко почувствовал, что мог бы прямо сейчас умереть от счастья, – и все это не должно было быть так хорошо.

Драко плюхнулся на диван рядом с Панси, довольный тем, что после встречи с Гарри полностью пришел в себя. Они внимательно осмотрели друг друга, чтобы не пропустить подозрительных засосов, приняли душ, совершенно точно не перепутали одежду и каждый предмет одежды отчистили и разгладили.
И его лицо, как Драко с удовольствием заметил в зеркале, входя в полупустую слизеринскую гостиную, отражало только обычное беспокойство по поводу завтрашней контрольной по древним рунам. Не было заметно ни следа того, что Драко мучил вопрос, что за черт с ним не так.
Панси рассеянно кивнула, не отвлекаясь от учебника, протянула руку и взъерошила непросохшие волосы Драко.
– Как там твой, гм, дружок... Корнфут? – негромко спросила она.
Драко замер, не успев вытащить учебник из сумки.
– Что?
Панси хихикнула и захлопнула книгу.
– Господи, Драко, видел бы ты себя!
Он внимательно вгляделся в ее лицо, ища намеки на ревность или гнев, но заметил только живое любопытство.
– Ничего страшного, милый, – ухмыльнулась она. – Я видела, как на той неделе он пялился на тебя на чарах, и подумала, что после Поттера тебе было бы интересно попробовать с другим парнем. Хотя должна предупредить: вряд ли твой отец окажется таким же понимающим.
Драко перевел дыхание и с облегчением откинулся на спинку дивана.
– Отец не станет возражать, пока я способен жениться на подходящей девушке в подходящее время.
– Ммм, да, я бы сказала, ты пока еще вполне котируешься, – игриво мурлыкнула Панси.
Драко усмехнулся, и Панси похлопала себя по коленям, приглашая прилечь, чтобы немного поболтать. Драко так и сделал: лег на диван и положил голову ей на колени.
– Итак... теперь ты предпочитаешь мальчиков?
– Нет. То есть, может быть... не знаю.
– Значит, меня тебе было недостаточно? – беспечно уточнила она, снова запуская пальцы ему в волосы.
– Да ладно тебе, Панталонка, – Драко обеспокоено покосился на нее.
– Терпеть не могу это прозвище. И не надейся так легко от меня отделаться, – серьезно ответила она. – Ну же, Драко! Моя женская гордость задета.
– Если хочешь знать, я решил попробовать с Корнфутом, потому что боялся испортить отношения с тобой. Слушай, мне, как и всем, нравятся разные вещи, и ты не можешь отрицать...
– Нет, это практично. Но клянусь, если ты начнешь щеголять засосами, нам придется серьезно поговорить. Или не только поговорить. Все должно быть по-честному. В конце концов, нельзя обламывать друзей.
– Ладно, – усмехнулся Драко.
– И как тебе? Так же, как раньше?
– Что – секс с парнем? – Драко пожал плечами. – Они разные люди.
– Знаю, – голос Панси понизился до шепота. – И спрашиваю не о Корнфуте.
– Прости?
Панси с величайшим интересом рассматривала ногти.
– Помнишь, как в прошлом году я превратила жалкие космы Эббот в зеленые сопли и стерва МакГонагалл отправила меня чистить наградные доски с ТРИТОНов? У твоего отца были лучшие баллы по чарам за двенадцать лет. Он умный человек, знаешь ли.
Драко смотрел на нее во все глаза.
– И если уж я смогла наложить простейшие следящие чары, чтобы знать, когда ты трахаешься с Корнфутом, а когда – вовсе даже не с ним, нетрудно догадаться, что твой отец тоже может.
– Панси... – Драко попытался встать, но она схватила его за плечо и удержала на месте.
– Я только надеюсь, что Поттер сделал с твоими мозгами какую-то дрянь и это хоть как-то оправдает тебя перед отцом, когда он все узнает, – потому что он обязательно узнает и тогда мало не покажется.
– Я...
– Ты в жизни не делал большей глупости, – продолжила она, и ее голос полностью противоречил выражению лица: безжизненный против легкомысленного. – Я просто обязана об этом сказать. Я обещала поддерживать тебя, но ты действительно – действительно – испытываешь мое терпение и веру. При таком идиотизме ты вряд ли сможешь мне быть когда-нибудь полезен; ты просто не проживешь достаточно долго, если, как последний дурак, будешь рисковать всем ради нескольких перепихов, и с кем – с Поттером!
Драко не мог отвести от нее глаз; сердце бешено колотилось. Впервые за много лет – и много ссор – он видел Панси разъяренной настолько, что ее обычный ядовитый сарказм сменился ледяным спокойствием.
– У тебя есть ну хоть какое-то объяснение?
– Я...
– Нет, думаю, что нет.
Драко нахмурился и решил, что пора переходить в наступление.
– Вот что, хватит...
Он начал подниматься, но тут Панси что-то шепнула. Драко почувствовал, как его охватывает оцепенение, и мысленно дал себе пинка – он снова попался на старую уловку: Панси носила палочку пристегнутой в рукаве, чтобы колдовать когда вздумается и без предупреждения, почти не выставляя ее наружу.
– Драко, твой отец не станет возиться с формальным отречением, когда все узнает. Он просто убьет тебя как собаку, – тем же ровным тоном продолжила Панси, а Драко даже не мог ни встать, ни отвернуться.
– Не убьет, – выдавил он, благодарный, что может хотя бы говорить.
– Он лишил тебя голоса на неделю, когда тебе было всего восемь.
– Я ему надерзил.
– Когда я нагрубила маме, она велела домовику вымыть мне рот с горечавкой. Когда я завалила зельеварение, у меня на месяц отняли метлу. Твой отец лишил тебя магии на все лето, когда Грейнджер закончила первый курс лучше тебя.
– На каникулах все равно нельзя колдовать, – ровно возразил Драко.
– Можно подумать, у нас это соблюдают, – фыркнула Панси. – Мы не Уизли и не Лонгботтомы. Но будь даже так, ты наверняка заметил, что есть разница между «нельзя колдовать» и «не способен колдовать». – Она сердито встряхнула головой. – И неважно, что потом он купил тебе место в квиддичной команде – по требованию твоей мамы и за то, что ты шесть недель прожил как сквиб. Особенно учитывая, что у него не заржавело ослепить тебя на два дня, когда ты проиграл матч Поттеру. И это он, он заставил тебя выпить неразбавленное рвотное зелье, от которого тебя тошнило целую неделю, когда узнал, что тебе нравится ловец «Фурий», – только потому, что он магглорожденный. Он запер тебя в комнате с Грейбеком в полнолуние, когда ты посмел сказать, что может быть Лорду не стоит искать союзников среди оборотней. Да, я знаю, что Грейбек не мог тебя укусить, но ты-то этого не знал, и это был жестокий поступок, и твой отец выходит из себя, когда ты ему возражаешь или его разочаровываешь, а сейчас ты обо всем забыл и... – Она внезапно наклонилась, обняла Драко и простонала ему в шею: – Я тебя НЕНАВИЖУ! Какой же ты ИДИОТ!
Драко закрыл глаза и изо всех сил постарался не думать о том, что Панси сейчас наговорила. Он дождался, когда она возьмет себя в руки, и откашлялся.
– Мне просто нужно... ну, не знаю, попрощаться как следует – только и всего, – тихо сказал он, желая, чтобы она позволила ему отвернуться и не смотреть в ее слишком проницательные глаза. – Все... все закончилось слишком быстро, и я не успел... Слушай, мы же о Поттере говорим, да? – Драко дождался подтверждающего кивка. – Он не самая яркая звезда на небосклоне. Не красавец и не слишком интересный. С паршивыми манерами, не говоря уж про политические взгляды и друзей... – Он немного помолчал. – Мне просто нужно вывести яд из организма, понимаешь? Это не займет много времени...
– Драко, ты идиот. – Панси покачала головой. – Мать Куини права: все вы бестолочи, все до единого. Думаете только тем, что в штанах.
Она погладила Драко по голове, прошептала «Finite Incantatum», снимая парализующее заклятье, – и он медленно расслабился в ее объятиях.