Штамм 13. Книга 2: Анахронизм

Глава 17. Вопросы без ответов

И если за каждым нашим шагом стоит последствие, то прежде я наломала много дров. Только теперь я могу в полной мере осознать весь масштаб тех глупых ошибок, что совершала в своей жизни. Однажды принцип домино срабатывает: падает единственная маленькая игральная костяшка и тянет за собой цепь событий в масштабе человечества. Как они могли быть связаны между собой? Как вообще все вокруг могло быть связано?

Миллингтон оставляет нас одних в бункере. Нет выхода на поверхность, ученых увезли в другие лаборатории, из защиты - десяток охранников. Мы с Кассандрой вольны слоняться сколь угодно долго по подземным лабиринтам, но через месяц все изменится.

Так сказал Чарльз Миллингтон.

Месяц на то, чтобы сделать из вялой девчонки передового бойца. У меня есть навыки, до сих пор я не пропустила ни одной самостоятельной тренировки, но то, что Кассандра готовит для меня - в сотни раз хуже. Это испытание тела на прочность. Это эксперимент на болевой порог. Это полное избавление от страха.

Теперь мы живем в разных комнатах и остались единственными людьми в нашем отсеке. Охранников я даже не вижу, вообще не вижу никого, кроме Кассандры. Она говорит, что лифт, единственный путь наверх, к цивилизации, заблокирован паролем. Она говорит, что она - единственный мой палач и вынуждена делать то, что делает. Я ненавижу ее, когда она говорит это, но ее не остановишь. Как и Миллингтона.

Если ввязалась в эту бойню, придется ползти до конца.

День первый.

Я просыпаюсь, когда трезвонит будильник, и в первый же день разбиваю его ко всем чертям. То, что Кассандра дает мне на завтрак - оснащенное всеми необходимыми веществами пойло, не жидкая и не густая серая масса, совершенно безвкусная и вязкая, быстро остывает и становится крайне непереносимой. Но я доедаю до конца.

В одном из крайних коридоров есть большое и довольно светлое помещение, приспособленное под тир. Мы идем туда.

Я стреляю несколько часов подряд, пробую не один десяток видов оружия, и Кассандра бурчит что-то о том, что я должна выбрать. Не могу. Ничего не соображаю, когда руки деревенеют от напряжения, а черная точка мишени пляшет перед глазами. Я не люблю чувствовать в своих руках вес оружия, ненавижу с паническим страхом жать на курок, но люблю чувство победы. Я редко промахиваюсь.