Ревизор. Н. В. Гоголь

Явление III, IV, V

Хлес­та­ков один.

Ужас­но как хо­чет­ся есть! Так нем­ножко про­шел­ся, ду­мал, не прой­дет ли ап­пе­тит, — нет, черт возь­ми, не про­ходит. Да, ес­ли б в Пен­зе я не по­кутил, ста­ло бы де­нег до­ехать до­мой. Пе­хот­ный ка­питан силь­но под­дел ме­ня: што­сы уди­витель­но, бес­тия, сре­зыва­ет. Все­го ка­ких-ни­будь чет­верть ча­са по­сидел — и все обоб­рал. А при всем том страх хо­телось бы с ним еще раз сра­зить­ся. Слу­чай толь­ко не при­вел. Ка­кой сквер­ный го­родиш­ко! В ово­шен­ных лав­ках ни­чего не да­ют в долг. Это уж прос­то под­ло. (Нас­висты­ва­ет сна­чала из «Ро­бер­та», по­том «Не шей ты мне ма­туш­ка», а на­конец ни се ни то.) Ник­то не хо­чет ид­ти.

Хлес­та­ков, Осип и трак­тирный слу­га.

Слу­га. Хо­зя­ин при­казал спро­сить, что вам угод­но?

Хлес­та­ков. Здравс­твуй, бра­тец! Ну, что ты, здо­ров?

Слу­га. Сла­ва бо­гу.

Хлес­та­ков. Ну, что, как у вас в гос­ти­нице? хо­рошо ли все идет?

Слу­га. Да, сла­ва бо­гу, все хо­рошо.

Хлес­та­ков. Мно­го про­ез­жа­ющих?

Слу­га. Да, дос­та­точ­но.

Хлес­та­ков. Пос­лу­шай, лю­без­ный, там мне до сих пор обе­да не при­носят, так, по­жалуй­ста, по­торо­пи, чтоб пос­ко­рее, — ви­дишь мне сей­час пос­ле обе­да нуж­но кое-чем за­нять­ся.

Слу­га. Да хо­зя­ин ска­зал, что не бу­дет боль­ше от­пускать. Он, ни­как, хо­тел ид­ти се­год­ня жа­ловать­ся го­род­ни­чему.

Хлес­та­ков. Да что ж жа­ловать­ся? По­суди сам, лю­без­ный, как же? ведь мне нуж­но есть. Этак я мо­гу сов­сем ото­щать. Мне очень есть хо­чет­ся; я не шу­тя это го­ворю.

Слу­га. Так-с. Он го­ворил: «Я ему обе­дать не дам, по­камест он не зап­ла­тит мне за преж­нее». Та­ков уж от­вет его был.

Хлес­та­ков. Да ты уре­зонь, уго­вори его.

Слу­га. Да что ж ему та­кое го­ворить?

Хлес­та­ков. Ты рас­толкуй ему сурь­ез­но, что мне нуж­но есть. День­ги са­ми со­бою... Он, ду­ма­ет, что, как ему, му­жику, ни­чего, ес­ли не по­есть день, так и дру­гим то­же. Вот но­вос­ти!

Слу­га. По­жалуй, я ска­жу.

Хлес­та­ков один.

Это сквер­но, од­на­ко ж, ес­ли он сов­сем ни­чего не даст есть. Так хо­чет­ся, как еще ни­ког­да не хо­телось. Раз­ве из платья что-ни­будь пус­тить в обо­рот? Шта­ны, что ли, про­дать? Нет, уж луч­ше по­голо­дать, да при­ехать до­мой в пе­тер­бург­ском кос­тю­ме. Жаль, что И­охим не дал нап­ро­кат ка­реты, а хо­рошо бы, черт по­бери, при­ехать до­мой в ка­рете, под­ка­тить эта­ким чер­том к ка­кому-ни­будь со­седу-по­мещи­ку под крыль­цо, с фо­наря­ми, а Оси­па сза­ди, одеть в лив­рею. Как бы, я во­об­ра­жаю, все пе­репо­лоши­лись: «Кто та­кой, что та­кое?» А ла­кей вхо­дит (вы­тяги­ва­ет­ся и пред­став­ляя ла­кея): «Иван Алек­сан­дро­вич Хлес­та­ков из Пе­тер­бурга, при­каже­те при­нять?» Они, пен­тю­хи, и не зна­ют, что та­кое зна­чит «при­каже­те при­нять». К ним ес­ли при­едет ка­кой-ни­будь гусь по­мещик, так и ва­лит, мед­ведь, пря­мо в гос­ти­ную. К до­чеч­ке ка­кой-ни­будь хо­рошень­кой по­дой­дешь: «Су­дары­ня, как я ...» (По­тира­ет ру­ки и под­шарки­ва­ет нож­кой.) Ть­фу! (плю­ет) да­же тош­нит, так есть хо­чет­ся.