Ревизор. Н. В. Гоголь

Явление VII, VIII, IX

VII.Те же, кро­ме Хлес­та­кова и го­род­ни­чего.

Боб­чин­ский (Доб­чин­ско­му). Вот это, Петр Ива­нович, че­ловек-то! Вот оно, что зна­чит че­ловек! В жисть не был в при­сутс­твии столь важ­ной пер­со­ны, чуть не умер со стра­ху. Как вы ду­ма­ете, Петр Ива­нович, кто он та­кой в рас­сужде­нии чи­на?

Доб­чин­ский. Я ду­маю, чуть ли не ге­нерал.

Боб­чин­ский. А я так ду­маю, что ге­нерал-то ему и в под­метки не ста­нет! а ког­да ге­нерал, то уж раз­ве сам ге­нера­лис­си­мус. Слы­шали: го­сударс­твен­ный-то со­вет как при­жал? Пой­дем рас­ска­жем пос­ко­рее Ам­мо­су Фе­доро­вичу и Ко­роб­ки­ну. Про­щай­те, Ан­на Ан­дре­ев­на!

Доб­чин­ский. Про­щай­те, ку­муш­ка!

Оба ухо­дят.

Ар­те­мий Фи­лип­по­вич (Лу­ке Лу­кичу). Страш­но прос­то. А от­че­го, и сам не зна­ешь. А мы да­же и не в мун­ди­рах. Ну что, как прос­пится да в Пе­тер­бург мах­нет до­несе­ние? (Ухо­дит в за­дум­чи­вос­ти вмес­те со смот­ри­телем учи­лищ, про­из­не­ся:) Про­щай­те, су­дары­ня!

VIII. Ан­на Ан­дре­ев­на и Марья Ан­то­нов­на.

Ан­на Ан­дре­ев­на. Ах, ка­кой при­ят­ный!

Марья Ан­то­нов­на. Ах, ка­кой ми­лаш­ка!

Ан­на Ан­дре­ев­на. Но толь­ко ка­кое тон­кое об­ра­щение! сей­час мож­но уви­деть сто­лич­ную штуч­ку. При­емы и все это та­кое... Ах, как хо­рошо! Я страх люб­лю та­ких мо­лодых лю­дей! я прос­то без па­мяти. 

Я, од­на­ко ж, ему очень пон­ра­вилась: я за­мети­ла — все на ме­ня пог­ля­дывал.

Марья Ан­то­нов­на. Ах, ма­мень­ка, он на ме­ня гля­дел!

Ан­на Ан­дре­ев­на. По­жалуй­ста, со сво­им вздо­ром по­даль­ше! Это здесь вов­се не умес­тно.

Марья Ан­то­нов­на. Нет, ма­мень­ка, пра­во!

Ан­на Ан­дре­ев­на. Ну вот! Бо­же сох­ра­ни, что­бы не пос­по­рить! нель­зя, да и пол­но! Где ему смот­реть на те­бя? И с ка­кой ста­ти ему смот­реть на те­бя?

Марья Ан­то­нов­на. Пра­во, ма­мень­ка, все смот­рел. И как на­чал го­ворить о ли­тера­туре, то взгля­нул на ме­ня, и по­том, ког­да рас­ска­зывал, как иг­рал в вист с пос­ланни­ками, и тог­да пос­мотрел на ме­ня.

Ан­на Ан­дре­ев­на. Ну, мо­жет быть, один ка­кой-ни­будь раз, да и то так уж, лишь бы толь­ко. «А, — го­ворит се­бе, — дай уж пос­мотрю на нее!»

IX. Те же и го­род­ни­чий.

Го­род­ни­чий (вхо­дит на цы­поч­ках). Чш... ш...

Ан­на Ан­дре­ев­на. Что?

Го­род­ни­чий. И не рад, что на­по­ил. Ну что, ес­ли хоть од­на по­лови­на из то­го, что он го­ворил, прав­да? (За­думы­ва­ет­ся.) Да как же и не быть прав­де? Под­гу­ляв­ши, че­ловек все не­сет на­ружу: что на сер­дце, то и на язы­ке. Ко­неч­но, прил­гнул нем­но­го; да ведь не прил­гнув­ши не го­ворит­ся ни­какая речь. С ми­нис­тра­ми иг­ра­ет и во дво­рец ез­дит... Так вот, пра­во, чем боль­ше ду­ма­ешь... черт его зна­ет, не зна­ешь, что и де­ла­ет­ся в го­лове; прос­то как буд­то или сто­ишь на ка­кой-ни­будь ко­локоль­не, или те­бя хо­тят по­весить.

Ан­на Ан­дре­ев­на. А я ни­какой со­вер­шенно не ощу­тила ро­бос­ти; я ви­дела в нем об­ра­зован­но­го, свет­ско­го, выс­ше­го то­на че­лове­ка, а о чи­нах его мне и нуж­ды нет.

Го­род­ни­чий. Ну, уж вы — жен­щи­ны! Все кон­че­но, од­но­го это­го сло­ва дос­та­точ­но! Вам все — фин­тирлюш­ки! Вдруг бряк­нут ни из то­го ни из дру­гого слов­цо. Вас по­секут, да и толь­ко, а му­жа и по­минай как зва­ли. Ты, ду­ша моя, об­ра­щалась с ним так сво­бод­но, буд­то с ка­ким-ни­будь Доб­чин­ским.

Ан­на Ан­дре­ев­на. Об этом уж я со­ветую вам не бес­по­ко­ить­ся. Мы кой-что зна­ем та­кое... (Пос­матри­ва­ет на дочь.)

Го­род­ни­чий (один). Ну, уж с ва­ми го­ворить!.. Эка в са­мом де­ле ока­зия! До сих пор не мо­гу оч­нуть­ся от стра­ха. (От­во­ря­ет дверь и го­ворит в дверь.) Миш­ка, по­зови квар­таль­ных Свис­ту­нова и Дер­жи­мор­ду: они тут не­дале­ко где-ни­будь за во­рота­ми. (Пос­ле не­боль­шо­го мол­ча­ния.) Чуд­но все за­велось те­перь на све­те: хоть бы на­род-то уж был вид­ный, а то ху­день­кий, то­нень­кий — как его уз­на­ешь, кто он? Еще во­ен­ный все-та­ки ка­жет из се­бя, а как на­денет фра­чиш­ку — ну точ­но му­ха с под­ре­зан­ны­ми крыль­ями. А ведь дол­го кре­пил­ся да­веча к трак­ти­ре, за­лам­ли­вал та­кие ал­ле­гории и еки­воки, что, ка­жись, век бы не до­бил­ся тол­ку. А вот на­конец и по­дал­ся. Да еще на­гово­рил боль­ше, чем нуж­но. Вид­но, что че­ловек мо­лодой.