Ментальное проникновение(18+)

9

  Эбби устроилась на диване с кучей фильмов и запасом еды, Лили — рядом с ней, держа в руках гаджет, но то и дело полностью погружаясь в мой рассказ. Они слушали меня внимательно, переглядывались и тихо старались успокоить, когда я начинала запинаться или голос дрожал.
— Я правда не понимаю, как ты справляешься, — сказала Лили, слегка улыбаясь. — Каждый раз, когда рассказываешь, кажется, что это случилось с кем-то другим. Но нет — с тобой.
— Ага... — кивнула Эбби. — Он мудак. И точка.
Я глубоко вздохнула, облокотившись на спинку кровати.
— И что теперь? Что мне делать? — спросила тихо, почти шепотом.
— Отвлечься, — сказала Эбби, глядя на меня серьёзно. — Тебе нужно что-то, что вернёт тебя в настоящий момент.
— Например? — спросила я, пытаясь улыбнуться.
— Аттракционы, — бросила Лили с лёгкой усмешкой, и в её голосе не было детской наивности. Она говорила уверенно, как взрослый человек, который знает, что иногда нужно действовать, чтобы остановить внутренний хаос.
— Ты шутишь? — я рассмеялась сквозь напряжение. — Думаете, мне сейчас до каруселей?
— Да, — хором ответили они. И смех их был заразительным, но мягким, без истерики, как будто они знали: иногда смех — это единственное, что держит тебя на плаву.
Мы наскоро собрались и вышли на улицу.
Мы подошли к карусели, где огоньки гирлянд переливались в темноте, отражаясь в мокром асфальте и воде после недавнего дождя.
Аттракцион был почти пуст, лишь редкие пары или семьи прятались в мягком свете. Я села на одно из кресел, держа в руках сладкую вату, и позволила себе растянуть мгновение.
Ветер трепал волосы, платье слегка поднималось, и сердце билось не от страха или волнения, а от ощущения настоящей жизни.
Смех вырывался сам собой, лёгкий и непринуждённый, будто кто-то снял с плеч невидимую тяжесть. Я закрыла глаза и просто была — здесь и сейчас, чувствуя каждое движение карусели, каждый порыв ветра, каждый запах воздуха и сладкой ваты. Мир сужался до этого момента, и все тревоги исчезали, растворяясь в сиянии гирлянд и моём собственном дыхании.
Только издалека, в тени деревьев, Гарри наблюдал за мной. Он стоял, руки в карманах, плечи слегка напряжены, взгляд сосредоточен исключительно на моём силуэте. Его присутствие не нарушало пространство, но оно ощущалось, как тихая, едва заметная забота. Он видел, как я смеюсь, как волосы играют на ветру, как глаза светятся, и внутри него что-то сжималось — от радости, что я свободна, и одновременно от желания быть ближе, не вмешиваясь.
Он не делал ни шагу, не произносил ни слова, но каждое движение его тела — лёгкий наклон головы, сжатые пальцы в карманах — говорило: «Я рядом. Я вижу тебя. Я не трогаю, но я здесь».
Я крутилась на карусели, смеялась, ловила свет гирлянд на ресницах. Мир казался огромным и одновременно уютным, и мне казалось, что эти минуты продлятся вечно. Ни школа, ни друзья, ни Гарри — никто не мог вмешаться в это чувство полной свободы.
А он стоял там, незримый для меня, и впервые я почувствовала странную уверенность: кто-то может быть рядом, даже не касаясь тебя, и всё равно быть важным. Его взгляд скользил по моему лицу, ловил каждое движение, и в этой тишине, между светом и тенями, между смехом и дыханием, Гарри оставался незримо рядом, словно невидимая опора.
Я даже не догадывалась, что кто-то наблюдает, что кто-то рядом и одновременно далеко. И в этом была странная, тихая магия — чувство, что моя свобода ценна, и кто-то, кто способен это увидеть, может уважать её, не разрушая.
Насмеявшись мы соскочили с карусели.
— Беллс, — Лили тронула меня за плечо, — Патрик сегодня возвращается домой. Его отец отвезёт нас.
Я замерла. В груди сжалось от мысли о предстоящем расставании, но голос был ровным:
— Так скоро?
— Да, — сказала Лили мягко. — Но мы обязательно придём. И к тебе, и к Эбби.
Я кивнула, чувствуя, как тревога смягчается благодарностью.
— Хорошо. Я попробую не паниковать.
Мы обнялись, не торопясь, в молчании, которое говорило больше любых слов. Это было всё: поддержка, признание, понимание. Мы шли к дому, где нас ждал Патрик с отцом, шаги медленные и осознанные. И хотя внутри меня оставалась тревога, я ощущала силу — силу, которая позволяла встречать перемены с ясной головой и открытым сердцем.
Каждый шаг был напоминанием: потеря — это часть жизни, но память о близких, о радости, смехе и поддержке остаётся навсегда. И именно она делает нас сильнее.