Добро пожаловать в Слизерин

10. Минувшая опасность;

  Раннее утро – не самое приятное время для прогулки в лесу. Холодно и сыро, по земле стелется туман, а тишина стоит такая, словно слух отказал. Впрочем, чужую ругань Сокджин слышал довольно хорошо. Намджун снова запнулся о какую-то корягу и костерил её, как только мог. Та бы сказала в ответ, кому глаза разуть надо, да только говорить не умела и была вообще организмом неживым. Поэтому вместо неё решил высказаться Сокджин, которого чужое шипение изрядно утомило.

- Если ты не хотел идти, то и не нужно было. В конце концов, это мне понадобился мох, а не тебе, я бы и один прекрасно справился.

В отличие от Намджуна гриффиндорец атмосферой наслаждался. Было в окружающей его природе что-то особенное, таинственное и манящее. Никакой холод не мешал благодаря тёплой одежде, ветер утих, небо было всё ещё тёмно-серым, но давало понять, что ливнем на их головы не обрушится. Лес хоть и выглядел мрачно, но Сокджину нравился. Запах талого льда, первой пробивающейся зелени и всё ещё промёрзшей земли ему нравился, навевая воспоминания о бабушкином доме. Тот располагался в лесу, где Сокджин ребёнком часто пропадал, исследуя чащу. Воспоминания были тёплыми и приятными, грели изнутри и имели запах ягодного чая и малинового варенья.

- Вот ещё. А если бы с тобой что-нибудь случилось? – отозвался Намджун, подбираясь ближе. – Тебе бы и на помощь позвать было бы некого.

- Да что со мной могло случиться? Я же не ребёнок, - с раздражением отмахнулся Джин и принялся осматривать деревья.

- Кентавры, оборотни, волки, подвёрнутая нога или потерянная волшебная палочка. Ещё ты мог не заметить и уйти слишком далеко, заблудиться. Да мало ли что ещё могло произойти, - припечатал Намджун и подхватил полы плаща, чтобы снова не зацепиться ими ни обо что.

Сокджин на высказывание друга лишь фыркнул, продолжая идти по тропинке.

Сколько парень себя помнил, Намджун всегда был рядом. Их семьи дружили, а потому детям неволей пришлось проводить вместе время, деля игрушки и книжки на двоих. Намджун с детства был крепким ребёнком, непослушным и непоседливым, а ещё неповоротливым, отчего в доме страдали вазы. Но при этом Джун был добрым и отзывчивым, обладал очаровательной улыбкой и был умён и серьёзен не по годам. Будучи младше Сокджина, Намджун всё равно считал своим долгом хёна защищать, потому что тот был слаб. И пусть со временем это изменилось, и часто болеющий в детстве Сокджин вырос и окреп, Намджун своего решения не изменил, продолжая его опекать. Сокджин много раз с ним ругался по этому поводу, потому что он – не девчонка, сам может за себя постоять, сам может о себе позаботиться и не нужно ему вытирать сопли, которых давным давно нет и в помине. Но разве Намджуна переубедишь?

Единственный раз, когда Сокджин действительно не пожалел о напористости друга, был при распределении на первом курсе. Когда сам Сокджин попал на Гриффиндор, то совершенно не был удивлён, а вот когда было выкрикнуто громогласное «Слизерин!» после заветного «Ким Намджун», Джин впервые растерялся. Потому что Намджун не мог попасть на Слизерин, он же такой добрый и умный, а ещё смелый. Только Гриффиндор или Когтевран, на крайний случай Пуффендуй, но никак не зелёный факультет, за которым ходила дурная слава.

- Хён, ты же не перестанешь со мной общаться, да? Мы всё равно друзья?

Подошедший к нему Намджун был очень серьёзен, смотрел пристально в его глаза и явно нервничал. А Сокджин разом нервничать перестал, улыбаясь широко и кивая. Потому что он тоже боялся, что из-за разных факультетов дружба их развалится. Но нет, этого не произошло ни на первом курсе, ни на втором, ни на третьем. Даже когда у Намджуна появились новые друзья в лице Юнги и Хосока, когда сам Сокджин подружился с Минхо и Лиёном, они всё равно продолжали общаться, ходить вместе гулять и кататься на мётлах.

Пожалуй, всё изменилось в тот момент, когда Намджун решил его познакомить со своими друзьями. Джин не то чтобы не хотел идти на встречу, но предчувствие нашёптывало, что всё это кончится не лучшим образом. Для встречи была выбрана библиотека, потому что все были заняты подготовкой к экзаменам. В родной среде почти извечного обитания Джин расслабился немного и был не таким уж зажатым, когда общался с Юнги и его сестрой Юнджи, которая была совершенно очаровательной, хотя и училась на Слизерине. Предубеждения насчёт зелёного факультета даже немного пошатнулись, потому что трое адекватных слизеринцев были для Сокджина показателем, но потом пришёл Чон Хосок и всё испортил.

Драка была знатная, Джин уже и не упомнил, что Хосок тогда ляпнул, из-за чего Намджун так взвился и полез с кулаками. Тогда оба парня получили выговор от декана и неделю отработок, а Сокджин решил, что с Хосоком продолжать общение точно не хочет. Но тот увивался за Юнги постоянно, а после стал встречаться с Юнджи, из-за чего избавиться от него не получалось. Поэтому Сокджин вновь вернулся к тому, с чего всё началось – общение только с Намджуном и иногда с Юнги, если пересекались.

- Джин-а, я нашёл твой дурацкий мох. Вон, на том дереве. Пошли, - позвал Намджун, направляясь в сторону от тропинки.

- Я вообще-то тебе хён, если ты забыл.

- Ой, не ворчи как старый дед.

Улыбнувшись, гриффиндорец последовал за другом. Намджун частенько опускал вежливое обращение, когда они оставались наедине. Впрочем, Джин слышал не раз, как Намджун обращается к Юнги неформально, а ведь тот тоже старше. И не как Сокджин на несколько месяцев, а разница в год. Вспомнив про это, Джин разом перестал улыбаться. В голову тут же полезли мрачные воспоминания об их четвёртом курсе. Юнги и Юнджи учились тогда на пятом, Юнги бы выпустился уже, если бы не то происшествие с его сестрой, а так пришлось на год остаться из-за провала экзаменов.

- Гриффиндор всегда принимал всякий сброд.

- Не мне тебе говорить, где учатся истинные ублюдки, упивающиеся своей безнаказанностью.

- Уж где-где, а у нас выродков нет. Потомственные маги шлюх, рождающих бастардов, не трахают.

Сокджин привык к тому, что Юнги его ненавидит, но подобные оскорбления в свой адрес терпеть не собирался. Так уж вышло, что Сокджин являлся чистокровным магом, вот только рождён был вне брака. Бастард. Ребёнок своей матери от женатого мужчины. Рождённый больше из-за большой любви его матери к этому мужчине, чем по какой-либо ещё причине. Когда женщина забеременела, то решила оставить ребёнка, плюя на репутацию. К чёрту всё, когда внутри растёт частичка её любимого. Вот только в магическом сообществе её поступок не оценили. Сокджин до сих пор не понимал двух вещей: почему во всём виновата только его мать, а отец вышел сухим из воды, хотя первым начал за женщиной увиваться при живой жене и новорождённом ребёнке, и чем думала его мать, когда решила его выносить и родить. Нет, понятно, о чём она думала, потонув в своих чувствах к занятому мужчине, с которым вместе никогда не будет, но вот чем она думала, Сокджин не знал. Потому что о его матери поговорили и забыли, а на него с самого детства пальцем тычут и продолжат это делать до конца его жизни.

Сокджин на Юнги уже не злился, хотя когда слова только были произнесены, хотел разукрасить его лицо во все оттенки синяков. Просто потому что знал, отчего Юнги так на него крысился и что на самом деле не хотел этого говорить, просто хотел задеть, а сказать подобное – стопроцентный успех. Вот только жаль было, что даже спустя прошедшее время Юнги так и не простил. Сокджин корил себя, когда узнал о случившемся, но виноватым в том, что не помог, не считал. Просто потому что когда шумная квиддичная команда ввалилась в гостиную, парень был занят сложным многоступенчатым проектом по нумерологии. На громкие разговоры староста лишь на секунду оторвал голову от учебников и свитков, приказав заткнуться и не мешать заниматься.

- Джин-хён, там лестницы с первого на второй этаж не работают, круг пришлось делать. Будешь на обходе, осторожнее, - протянул один из парней. - О, и когда обходить по коридору будешь, то смотри по сторонам. Мы слышали грохот и стенания, небось, опять приведения или полтергейсты расшалились. Тебе уже один раз чуть не уронили книжный стеллаж на голову, ты поосторожней там.

Вот и всё, что Сокджину было сказано. Разумеется, до полтергейстов парню не было никакого дела, не его это забота. Важнее был проект по нумерологии, который нужно было успеть закончить, ведь последний день сдачи уже на носу, а у него и половины не готово. Кто же знал, что всё так обернётся? Кто мог подумать, мысль допустить о том, что в школе может такое произойти? Когда Сокджин услышал шепотки за ужином, то не поверил ушам своим, решил, что это всё глупости.

- Намджун? Что происходит? Все говорят, что произошло что-то на Слизерине, - осторожно спросил он, выловив друга и затащив в мужской туалет.

Намджун не сразу ответил, не знал, как сказать, не знал, стоит ли. Но после скомкано объяснил, что с Юнджи произошло. Тогда-то Джин с неприкрытым ужасом на лице осознал, что его «мне некогда разбираться, завтра проверю» вышло девушке боком. Даже если он не успел бы предотвратить, он мог спасти, помочь выбраться. Но он был слишком занят, чтобы идти и проверять, кто там шумит по вечерам в не самом посещаемом коридоре. А ведь одно это только должно было натолкнуть его на нехорошие мысли.

- Ребята говорили мне, что слышали шум, но я не пошёл проверять, думал, что...

Договорить он не успел. Потому что из дальней кабинки туалета так некстати вышел Юнги. Юнги, который подошёл и от всей души врезал ему по лицу, до хруста выбивая нос. Хлынувшая кровь мигом залила подбородок и одежду отшатнувшегося гриффиндорца, а после удар пришёлся по рёбрам, заставляя сдавлено закашляться. После Намджун уже вышел из ступора и оттащил Юнги, шипящего проклятия и «чем ты, блять, там думал, ублюдок?!». Пожалуй, после этого их общение и сошло на «нет». Они даже не здоровались в коридорах. Сокджина грызло чувство вины, хотя в каком-то смысле он и не был виноват, а Юнги просто делал вид, что гриффиндорца не существует. Мечущийся между ними Намджун каким-то чудом смог удержать обоих, наверное, потому что Юнги был выше банального «или ты со мной или с ним».

- Эй, о чём задумался?

Встрепенувшись, Сокджин вскинул взгляд на недоумённо смотрящего на него Намджуна. Надо же, так сильно ушёл в воспоминания, что даже непривычно видеть лес вокруг, а не светлые стены туалета и собственную кровь, смешивающуюся с водой в раковине. Слизеринец уже успел срезать с коры дерева несколько аккуратных кусков мха и положить их в небольшую корзинку, которую, оказывается, успел забрать из рук погружённого в думы друга. Покусав губы и поразмыслив с пару секунд, Сокджин подошёл ближе, заглядывая в чужие глаза.

- Думаешь, он простит меня когда-нибудь?

- Уже простил. Вспомни, я рассказывал о разговоре с ним, когда он упомянул письмо от Юнджи. Она звала нас обоих в гости летом. Если бы Юнги продолжал злиться или ненавидеть, то соврал бы, сказал, что приглашает только меня. А уж перед сестрой он бы оправдался, придумал, почему тебя нет.

Кивнув, Сокджин принялся помогать, ведь это ему мох понадобился, а не Намджуну. После слов друга вроде как стало немножечко легче. Всё-таки тяжело жить больше года с тяжким бременем, когда просыпаешься утром, а мысли не об учёбе или грядущих выходных, а о том, что виноват.