Холодная бездна

Глава 5.

Спускаться по лестнице вниз и ощущать запах жареной яичницы с беконом было как минимум странно просто потому, что никто кроме меня обычно её не жарил.

Или отец решил встать за плиту?

Быстро соскакиваю со ступенек, едва не потеряв по пути тапки. В доме прохладно, и я начинаю жалеть, что не надела свитер с длинным рукавом и штаны, а ежусь от холода в сорочке с квадратным вырезом и пижамных хлопчато-бумажных шортах с каким-то психоделическим орнаментом. В своём наряде и в этих неимоверно мягких и пушистых тапочках я, должно быть, похожа на чокнутую домохозяйку. Улыбаюсь этой мысли и поправляю вырез сорочки, спавшей на одно плечо, которая на мне сидит, как мешок из-под картошки.

С кухни доносится запах горелых тостов и тихая брань. Зайдя на залитую светом бледного осеннего солнца кухню, я вижу мужчину сорока с небольшим лет, который, как и полагается при его образе жизни, выглядел старше; его уставшее и небритое лицо склонилось над пышущей жаром сковородой. Он бурчал себе под нос разного рода ругательства, большими, в прошлом привыкшими к тяжёлому труду руками неумело орудовал небольшой деревянной лопаткой и шипел, мотая головой, когда случайно касался раскаленного железа. Над простой яичницей он корпел так, будто это было наисложнейшее блюдо из всех возможных. И этот мужчина - мой отец.

Я невольно залюбовалась им, облокотившись о косяк и засунув руки в карманы шорт. Это было... неожиданно. Он трезвый - это вообще праздник, а его попытки приготовить завтрак, причём рассчитанный, судя по всему, ещё и на меня, - вообще что-то из раздела фантастики.

Я попала в параллельную вселенную?

Я слышу, как щёлкает тостер и бегу спасать наверняка уже почти сгоревшие куски белого хлеба. Папа замечает меня за делом и улыбается своим измученным лицом, которое у него обычно бывает после весёлой ночи.

На самом деле, я начинаю забывать, каково это, когда он трезвый. Его лицо чаще всего я вижу опухшим, небритым и с синяками под глазами, если вообще мы видимся за сутки. Он практически не бывает трезвым в последнее время, а пьяным я его видеть не хочу. Не могу. Мне сложно поверить в то, что мой папа, которого я знала, и мужчина, не вылезающий из запоев и долгов, - один и тот же человек. Но, хочется мне того или нет, всё меняется.

- Доброе утро, - говорит он с преувеличенной радостью в охрипшем голосе. - Я вот решил завтрак нам намутить, так сказать.