Привкус корицы

Шоппинг-терапия

Гнев — он будто преследовал меня, шёл по пятам, вспыхивая на действия окружающих меня людей, на мои собственные поступки, на всю ситуацию в целом. Он заставлял меня запираться в своей комнате, ещё усерднее читать книги, стараясь равномерно дышать и ни о чем не думать. Я не до конца понимал тот момент, когда, захлопнув учебник по трансфигурации за второй курс, вдруг понял, что больше всего гневаюсь на себя. Ведь всего этого могло бы и не произойти, если бы я не побежал следом за Сириусом, желая спасти его. Мне даже не удалось понять, где мой крестный, я просто заблудился и не смог защититься. Я был настолько самонадеян в своей вере в неотступную удачу, что, когда она отвернулась от меня, даже не понял этого. Мне нужен был совет, но Патрик Браун вызывал во мне гнев не меньший, чем на себя.

Когда учебники закончились, мне пришлось все же обратиться к нему за помощью. Несколько минут мы сидели друг напротив друга: я не представлял, что говорить, а он молчал, ожидая моих слов.

— Ты гневаешься, — с улыбкой заметил Патрик.

— Да, — раздражённо буркнул я.

— Это хорошо, — снисходительный тон, с которым он говорил, вызывал во мне целую бурю гнева.

— Первая вернувшаяся ко мне эмоция — гнев. Великолепно! — с шумом выдохнув воздух из лёгких, заметил я.

— Гнев и сарказм — это не так уж и плохо для человека, пережившего поцелуй дементора. Ты мог бы сейчас вообще ничего не испытывать, не помнить и не понимать, — его слова были правдой, которая вызывала во мне ещё больше гнева.

— Как мне с этим справиться? — мне не слишком хотелось быть бомбой замедленного действия, которая могла взорваться от любого косого взгляда в мою сторону.

— Простить себя, ты ведь гневаешься именно на себя, на свою судьбу, на свою опрометчивость, — кошка Патрика запрыгнула ко мне на колени. Приподнявшись на задних лапах, она ударилась своей мордочкой о мой подбородок в этой своей странной кошачьей манере выражать симпатию и желать ласки одновременно.

— Но ведь я, правда, виноват, если бы не был таким глупым, то был бы сейчас нормальным человеком. Может быть, хотел бы пойти на свидание или просто бы изводился от чего-нибудь, а не сидел бы в своей комнате как зомби, перечитывая старые учебники почти сутками, потому что сплю я теперь всего несколько часов. Я ведь во всем виноват.