Привкус корицы

Рыжики в полутьме

Когда я увидел это впервые, то подумал, что сплю и мне снится странный мультипликационный сон. Именно поэтому я не двинулся с места, а просто продолжил лежать в постели и наблюдать за действиями Мерлина. На абсолютно новенькой шведской стенке, которую хоть и подарили Дадли довольно давно, и даже установили в маленькой спальне, надеясь, что Дадлюсик будет заниматься, упражнялась панда. Мерлин так старательно подтягивался на кольцах, как будто готовился к Олимпийским играм. Пока я, как зачарованный, наблюдал за пандой, насчитав пятнадцать подтягиваний, в коридоре раздались тихие шаги. Должно быть, тётя Петунья уже встала, чтобы приготовить завтрак. Мерлин, услышав шум, тут же спрыгнул и выбежал из комнаты, наверное, надеялся, что тётя поделится с ним чем-нибудь вкусненьким. Несколько минут после этого я продолжал неверующе смотреть на шведскую стенку, пытаясь переварить то, что только что увидел, но затем интерес переборол, и я подошёл к кольцам.

Конструкция была довольно прочной, но за все время, что я жил в этой комнате, у меня никогда не возникало желания подтянуться или поползать по шведской стенке. Я скорее использовал её как миниатюрный шкаф, на который можно было повесить множество старых мантий. Оглянувшись на дверь, чтобы проверить, что панда не вернулась обратно в комнату, я ухватился за кольца. Мне удалось сделать десять подтягиваний. И только тогда, когда я обессилено опустился на пол, заметил, что Мерлин вернулся в комнату. Мне кажется, где-то в эту минуту на огромном табло число побед наглого рыжего зверька перещёлкнуло на единицу, оставив меня в проигравших. Сохраняя невозмутимость, я прошёл мимо панды и вышел в коридор.

— Зато я могу дотянуться до дверной ручки и открыть дверь, — довольно язвительно заметил я, захлопнув за собой дверь комнаты, оставив тем самым панду внутри. Затаив дыхание, я несколько минут с упоением слушал, как Мерлин с той стороны прыгал, скоблясь об дверь, чтобы её открыть. Число на табло снова перескочило — мы сравнялись. Приоткрыв дверь, чтобы этот наглый комок шерсти все же мог выбраться из комнаты, я направился в ванную, пока её не занял дядя Вернон.

С некоторым недовольством я начал рассматривать себя в зеркале. Благодаря простой насмешке фамильяра мне удалось выяснить, что я был не таким уж физически развитым, каким считал себя. Наверное, меня можно было назвать высоким, теперь я не уступал Дадли в росте и был даже на пару дюймов выше, но при этом был довольно худым. Не поджарым, а именно худым. Черты моего лица были довольно вытянутыми, так что я бы не назвал их мужественными, скорее женственными. Картину аристократичного денди портила растрёпанная шевелюра, которая никак не желала подчиниться расчёске, и странный пушок над верхней губой. С ним нужно было что-то делать, и совета, пожалуй, стоило спросить у Патрика, чтобы избежать лишних подколов.