Лесоруб

Часть 13

   Проснулся я около десяти утра отдохнувшим и в прекрасном расположении духа— видимо, разбушевавшиеся во время течки гормоны наконец уравновесились. Улыбнулся пробивающимся между неплотно задернутыми шторами солнечным лучам — лето, м-м-м… Полежал немножко, сладко потягиваясь на разные лады, понял, что больше не хочу валяться и, откинув одеяло прочь, скатился с кровати бодрячком… И тут же зашипел, зацепившись обо что-то твердое зашибленным вчера пальцем.
      Бля, больновато, но терпимо, когда долбанул молотком по ногтю, и после вскрывал гематому, было куда больнее. Порядков на… Япона папа, несравнимо.
Слышали когда-нибудь шутку медиков: «Есть хуйня и есть жопец, жопец не лечится, а хуйня проходит сама?». Вот, мой палец — из разряда хуйни, зашибался в прошлом и посерьезнее. Главное — держать ранку в сухости и чистоте, и заживет, как на собаке, потомки викингов — твари практически неубиваемые. Гены у нас такие.
      Успокоив себя подобным образом, я накопал в шкафу чистой одежды: боксеры, синюю майку с надписью поперек груди большими белыми печатными буквами «Не сдамся без боя» и спортивный, удобный костюм. Сдернул с вбитого в стену крючка полотенце — не очень свежее, увы, но — последнее терпимое в плане стирки. Подхватил с подоконника пакет с помывочными принадлежностями и отправился в общую на этаж общажную омежью душевую приводить в порядок мою потную, пованивающую тушку тела.
      В душевой оказалось почти пусто, лишь в одной из кабинок кто-то плескался, завывая песню. По голосу, вроде, Дима, или показалось?
      Не-е-е, не показалось, сложенные на скамеечке в раздевалке джинсы, футболка и свитер пахли Димой, с примесью кофе. Получается, тот кофейный альфа еще не свалил в туманы, или пометил Диму. Первое — вероятней, но зависть, о викинг — отвратительное чувство. Нишкни и поздоровайся с соседом вежливо, ты челу должен с десяток капсул подавителя и состоявшийся показ мод.
      — Привет, Дима, — я постучал костяшками по закрытой пластиковой дверце кабинки. — Когда свадьба?
      Пение резко оборвалось, и в дверку крепко приложили с противоположной стороны, похоже, кулаком.
      — Привет, зазвездившийся, — приветливо ответил омега, которому я помешал мыться, сквозь шум льющейся воды. — Уже купил новый ноут с гонорара?
      Вот и обменялись любезностями после четырех суток разлуки. Змея Дима ядовитая, а не омега. Нет, чтобы поинтересоваться, как прошел показ, с кем провел течку, сразу про бабло. Некрасиво.
      Впрочем, про показ парнишка наверняка в курсе, новости смотрел, я уверен, да и от Захарки наслышан, тем более, меня с ментами по всему городу искали. Эх. Ну ничего в общаге не утаишь, террариум сплетников!
      Ага. А я — неотъемлемая часть этого террариума. Увы и ах. Потому — заткни, Инге, дорогой, варежку, раздевайся и топай под душ. Чья бы корова мычала за сплетни… Если в общаге случается что-то интересное, сам бежишь впереди планеты всей навострять уши, а разузнав новость, направо и налево треплешь языком, аки помелом, помогая сей новости распространиться среди студентов как можно быстрее.
      Р-р-р. Получивший взбучку от своей совести, я внял ее совету, комом бросил на скамейку рядом с Димиными шмотками полотенце с несвежей отдушкой, быстро разделся догола и юркнул в ближайшую кабинку. Включил и отрегулировал в смесителе воду, щедро намочил голову и принялся намыливать шевелюру шампунем.
      Хорошо — непередаваемо. Не имеющий запаха детский шампунь замечательно пенится и не щипет глаза. Вода — горячая, почти обжигающая, такая, что валит пар, и подается в душевую без ограничений по счетчикам. Мойся, хоть растворись вообще и утеки в канализацию лужицей кайфа.
      За шампунем последовало жидкое, тоже без запаха, мыло, по которому, особо густо нанесенному под мышками, замечательно заскользила новая одноразовая, — у меня минимум пятиразового использования, до полного затупления, как у любого бедного студента, — бритва. Ненавижу растительность подмышками, уничтожаю под корень без жалости. В паху тоже уничтожаю, а грудь, руки, ноги и бедра у меня гладкие от природы — подфартило несказанно родиться омегой. Это большинство альф волосатые, что те обезьяны, пожалуй, кроме Захарки, Макси и еще пары моих знакомцев, но на них густая, завивающаяся колечками шерсть смотрится естественно.
      — Инге… — о, Дима проснулся. — Ты почему не поешь? Меня стесняешься, что ли? Хочешь, вместе споем?
      М-м-м, заманчивое предложение, но не хочу. Меня сейчас занимает кофейный альфа. Омежье любопытство, да. Изглодало уже напрочь, мешает наслаждаться мытьем.
      — Дим, а ты в паху бреешься?
      Бля-а-а… Что я мелю? Я совсем другое спросить хотел!
      Дима выключил воду, поскреб чем-то о разделяющую душевые кабинки, — и, соответственно, нас, — тонкую стенку и громко вздохнул.
      — Бреюсь, так эстетичнее. А зачем тебе?
      Вот именно — незачем. Но уже ж брякнул! Теперь выворачиваться.
      А не буду выворачиваться, из вредности.
      — Забудь, — я закончил с правой подмышкой и перебрался на левую. — Я ляпнул бессмыслицу для поддержания светской беседы, не подумав. Простишь?
      Дима хмыкнул с ноткой издевки.
      — Я убываю, — омега зашуршал пакетом, видимо, складывал в него флаконы моющих средств. — Домоешься, заскочи ко мне на пару слов, если не в лом.
      Еба-на-на, а здесь сказать нельзя? Обязательно нужно поиздеваться?
      — Дима! — взвыл я, подпрыгивая и роняя бритвенный станок. — Зачем тайны, кроме меня и тебя, здесь никого нет!
      Дима вновь поскреб чем-то в стенку, хихикнул и мурлыкнул:
      — Я завтра съезжаю к жениху. Будешь по мне скучать?
      Значит, истинная метка и замужество с кофейным альфой. Папочка, завидно до зубовного скрежета — для Димы закончилась бесшабашная воля. Ресторан, свадьба в белоснежном костюме, кольца, омежий белый букет, летящий в толпу, поздравления и регулярный секс с одним и тем же, любимым человеком...
      Беременность, ребенок, второй… Зачеты, беременному, полуавтоматом… Впрочем, этот упрек не в Димин адрес, Дима — прилежный ученик, третий по успеваемости на потоке. А за ним — я! Я — молодец! Повышенную стипендию не за красивые глаза получаю!
      — На свадьбу пригласишь?
      Хлопнула дверца — Дима покинул кабинку, сваливающимися с босых мокрых ступней резиновыми тапочками по кафельному полу влажно шлеп-шлеп-шлеп.
      — Обязательно приглашу, — тон мягкий, полный счастливого предвкушения. — Свидетелем с моей стороны годится? И мой букет, чур — твой. Кину прицельно, прямо в руки.
      Бла-бла-бла. Поймать букет, брошенный омегой-новобрачным, конечно, примета верная и обещает скорое замужество, но… Я же не поймаю. Назло себе не поймаю, криворукое отродье викинга.
      — Поймаешь, — мяу, Дима телепат, да? — Я очень прицельно кину. Соглашайся, там будет много вкусной еды.
      Ага. А свадебные подарки? Букет букетом, но подарки мне покупать не на что на данный момент. Ради посыла к замужеству и одного плотного ужина или обеда отказаться от ноута? Который тоже пока купить не на что? Попаданец, короче. Эх, хуево перебиваться на стипендию, даже повышенную. Позвонить дяде, что ли, с поклоном, ломая гордость, пусть подкинет чуток деньжат? Наверно, придется. Я же редко у него прошу, крайне редко, справляюсь сам!
      Ладно, попрошу. Димина свадьба того стоит. Ради отличного, безотказного в беде, хорошего парнишки Димы, не ради букета с обжираловкой.
      — Согласен, — буркнул я, пряча кривоватую, грустную улыбку. — У тебя есть свидетель.
      Еще один друг меня покидает. Бедный я. Одинокий. Неукрощенный.
      Кстати, насчет альф, укротителей свободно гуляющих диких омег. Меня Егор пригласил днем на свидание, а я копаюсь. В магазин сходить собирался за продуктами и готовить. Успею ли? Ой-ой, ускоряюсь! Постирушки отложу на завтра. Нет выбора.