Мрак сияющего света

V. Перед рассветом

  Звёзды только-только проступили сквозь мутную пелену облаков, а Тэхён уже видел третий сон. Пакетик с вкусностями, которые они накупили, чтобы отложить на потом, выпал из расслабленной ладони, но никто не обращал на это внимания. Ким морщил нос во сне, иногда забавно причмокивая губами, и всё пытался удобней устроиться на плече Чонгука. У того рука онемела уже до самых кончиков пальцев, а место, на котором расположилась голова омеги, пульсировало искорками боли. Но Гук не жаловался. Он смотрел на умиротворённое лицо парня, покусывая губы, когда очередная болезненная волна прокатывалась по руке.

Ночь почти полностью вступила в свои права, и на улице заметно похолодало. Поэтому Тэ жался к альфе крепче, трогательно сжимая между пальчиков его костюм, и ёжился от резких порывов ветра. Скоро должно было начаться огненное шоу в небе, ради которого они и пришли, но Чонгук молился небесам, чтобы ночь так и оставалась тихой. Потому что иначе проснётся Тэхён, обязательно отстранится и будет весь вечер избегать взгляда.

Чонгук прекрасно знал о мыслях, тревожащих его пару, они волновали и его тоже, порой лишая сна. Но внутренний трепет, который охватывал альфу при одном только намёке на запах лаванды, стоил всех бессонных ночей и убитых нервов.

Проходила минута, другая, а альфа не мог набраться смелости прикоснуться к неземному существу рядом, что так доверчиво устроило голову на его плече. Даже при отсутствии света, лишь в отблесках далёких огней, у него замирало сердце от того, как красиво ложится тень от длинных ресниц на мягкие щёки, как изумительно притягательна нежная кожа, к которой так и тянутся руки, как манят его эти полные, розовые губы, слегка приоткрытые во сне. Чонгук сглотнул и с улыбкой подумал, что это немного несправедливо со стороны его предназначенного: вот так легко уснуть и оставить альфу мучиться.

Тэхён вздрогнул во сне и качнул головой, отчего пряди закрыли его лицо. Гук нахмурился, недовольный таким раскладом, и потянулся рукой прежде, чем успел остановить себя. Он коснулся лба, убирая волосы, и хотел на этом остановиться, но искушение было слишком велико. Никто не узнает, убеждал он себя. Он легонько. Всего разочек. Мир ведь не разрушится, правда?

Альфа медленно, задерживая от волнения дыхание, повернулся на бок, пытаясь как можно меньше двигать рукой, на которой спал омега. Когда она всё же дёрнулась конвульсивно, Чонгук едва не застонал от боли в онемевшей конечности, мышцы как будто замёрзли, а ладонь уже начало холодить. Но он стиснул зубы так, что челюсти заболели, и заставил себя снова расслабиться. Восстановив дыхание, Гук слабо улыбнулся безмятежному лицу пары и погладил большим пальцем его скулу. Кожа на ощупь была такой же мягкой, какой казалась на вид. Она не была шёлковой, как он себе представлял, холодную гладкую ткань нельзя было сравнить с этим тёплым, нежным бархатом.

Чон подумал, что со стороны он, наверное, выглядит забавно с этой глупой улыбкой. Но ему никак не удавалось прогнать её. Слишком сильно восторг кипел у него в душе, грозил перелиться через край. Он обещал себе, что после первого же касания уберёт руку, оставит Тэхёна спокойно спать, но это оказалось сильней его. Альфа считал, что всегда был твёрд характером и силён волей, но сейчас, чувствуя кожей его дыхание, он даже не подумал остановиться. Просто стоп-сигнал вдруг отказал ему вместе со всей выдержкой.

Чувствуя лёгкую вибрацию и трение кожи о кожу, Чонгук казался себе вором. Он крал прикосновения, крал ощущения, которые не были ему дозволены. Он должен был быть благодарен за день, что подарил ему Тэхён, но он вдруг осознал себя слишком жадным. Разговаривая без умолку обо всём на свете, едва держась на ногах от смеха или просто сидя в молчании рядом, Гук наблюдал за парнем, не отводил от него взгляда и чувствовал, как тонет в этом омуте. Как его затягивает, как он сдаётся, подчиняется. Как, словно наркотик, омега вызывает в нём привыкание, ломку, заставляет сходить с ума и крушит его волю, взамен наделяя его новой силой, смелостью. Желанием жить. Касаясь Тэ сейчас, он уже хотел большего, хотел ещё, уже скучал по этому ощущению. В мгновение Чонгук понял, как Юнги лепит свои скульптуры. Он был готов поставить свою жизнь на то, что не забудет это ощущение.

Парень провёл пальцем вниз по щеке, не решаясь коснуться губ Тэхёна, ведь тот наверняка сразу проснётся. Вместо этого он осторожно дотронулся до угла челюсти рядом с ухом, а потом и за ним, сглатывая от контраста мягкой кожи щеки и тонкой, гладкой кожицы здесь. У Гука закололо губы от невыносимо сильного желания проследить ими этот путь.

Тэ снова поёжился. От ветра или ощущения прикосновений к себе Чонгук не знал, но он почувствовал удушающий жар стыда, когда вспомнил свои руки. Они наверняка неприятны на ощупь, покрыты мозолями от работы и слишком жёсткие для нежной кожи. Гук опустил взгляд на ухоженные руки Тэхёна, которыми тот цеплялся за его одежду, и тихо вздохнул. Как он может быть достоин такого чуда? Как может он претендовать на него, желать его и надеяться на что-то? Разве смеет он рассчитывать, что, если бы не природный запах, этот омега вообще посмотрел бы в его сторону?

Гук с усилием проглатывает горечь, оседающую комком в горле, а затем в его памяти возникают сверкающие смехом глаза, квадратная улыбка и мягкий голос, зовущий его попробовать новое лакомство или посмотреть на интересную штуковину. И альфа не может сдержать улыбки, прогоняя сомнение прочь. Его пара не из тех, кто станет врать или делать что-то потому, что «так должно». А значит, всё в порядке.

Омега тихо вздыхает во сне и тоже улыбается. Ему снится что-то хорошее, и Чонгук чувствует разливающееся в груди тепло, что щекочет изнутри. И сердце, кажется, вот-вот треснет напополам, потому что выносить такое умилительное зрелище оно больше не в силах.

Чонгук склоняется и целует Тэхёна в лоб, мягко и невесомо. Он старается запомнить это чувство, упиться им, чтобы вспоминать, чтобы возвращаться в мыслях к этому моменту. Но, кажется, мир всё-таки рушится, потому что он не успевает даже секунду подержать свои губы на его коже, в небе распускаются огненные цветы.

Честно, это так несправедливо. Ну почему сейчас? Минуткой бы позже, и у Гука не было бы никаких претензий, не было бы проблем. А сейчас они есть, причём, огромных размеров, потому что глаза Тэ распахиваются от грохота. И он явно шокирован таким подлым нарушением личного пространства.

Они не двигаются, молча смотря друг другу в глаза, ни один не обращает внимание на представление. А потом Тэхён вздыхает, так тяжело, словно на его плечах лежит огромная гора, и сам к нему тянется.

Когда Гук чувствует его губы на своих, ему кажется, что он умер и попал на небеса. Или что спас Императора в прошлой жизни и получает за это награду. Он бы не против это повторить, хоть всё население Корё спасти, только дайте ему ещё немного времени. Чуть-чуть побольше этого тепла и дыхания так близко.

Он ловит Тэ прежде, чем тот пытается отстраниться, и занемевшая рука взрывается болью, но до неё вообще сейчас нет никакого дела. Потому что обнимать Тэхёна можно и второй, потому что сейчас главное то, что они рядом, настолько, что сложно сказать, где кончается один и начинается другой. Всё остальное меркнет, стирается из его сознания, он больше не слышит шум, не видит всполохов огня, он живёт только ощущением чужих, нет, родных губ на своих. Гук целует в ответ, может, слишком жёстко, отчаянно, но ничего поделать нельзя, хочется как можно сильнее впиться, забраться под кожу, в самое сердце. Но альфа не может себе этого позволить, он не хочет боли. Хочется доставлять только удовольствие, чтобы не один он наслаждался этим. Вот почему он не сжимает хрупкий стан до синяков, не царапает спину, вот почему давит в себе голод, сменяя грубые прикосновения на более нежные.

Лёгкие горят от нехватки воздуха, но Чонгук боится отпустить, даже чуть помедлить. Потому что этот момент может оказаться единственным, а поцелуй — последним. И хочется, хочется ещё, проникнуть дальше, глубже, обнять крепче. Но узкие ладони упираются ему в плечи, и он понимает, что должен отступить, не напугать сейчас. Не разрушить всё.

Тэ дышит тяжело, с надрывом, его грудь высоко вздымается. А ещё он совершенно очаровательно заливается краской, встречаясь с Гуком взглядом, и у того сердце в который раз щемит от нежности. И он уверен, что дело не только в запахе, их природе или в чём-то ещё. Дело в том, что перед ним просто Тэхён. Который сейчас прячет лицо у него на шее, а потом напоминает испуганную белочку, когда альфа признаётся, что не может пошевелить рукой. Та медленно отходит от варварского обращения, а Чонгук притягивает свою пару поближе. Потому что эта ночь ещё не кончилась, и у них есть время.