Однажды в Ирландии

cúig

День сменился вечером, вечер — ночью, а ночь — утром, но Эрин и Грэди даже не заметили этих перемен, для них все часы, проведённые вместе, казались одним бесконечным потоком веселья, смеха и музыки, смешанным с полусухим красным, случайными прикосновениями и душераздирающими беседами. После долгих уговоров Эрин всё-таки открыла массивные двери банкетного зала, где пылился огромный стол для сотни гостей. Угощения в виде быстрого в приготовлении и дешёвого пирога из варенья, кефира, муки, яиц и сахара, всё того же шоколадного печенья и чая украсили арахисового цвета стол. Но настоящим украшением не только зала, но и всего замка являлась Эрин в васильковом платье и в бежевых туфлях на устойчивом каблуке. Мягкие волосы были собраны на затылке в пучок, в ушах сверкали с драгоценными камнями серёжки, а лицо Эрин как всегда пылало естественной красотой. Для своего гостя виновница торжества также подготовила наряд: Грэди предстал перед Эрин в прюнелевом костюме, белоснежной рубашке и в тон платью Эрин галстуке. Праздничный ужин не отнял много времени, оба зависимые от музыки очень скоро уже кружились в различных танцах. Эрин учила Грэди вальсу, а Грэди показывал Эрин движения танго. Эрин улыбалась, когда Грэди отпускал очередную шутку, а Грэди улыбался, когда видел улыбку Эрин.

В полночь Маклафлин произнёс свой тост, который он готовил в течение вечера. Он вышел из-за стола, поправил галстук, откашлялся и прочитал неумело написанное стихотворение с бурным выражением, словно выступал перед комиссией на экзамене в университете:

Желаю я тебе мечтать,
Высот различных достигать,
Искать своё предназначенье,
Ловить прекрасные мгновенья.
Пусть жизнь полна будет улыбок,
Тепла, уюта и искринок.
Пусть каждый день всё лучше будет
И счастье о тебе не позабудет.
И напоследок искренне скажу,
Что, кажется, Эрин, тебя люблю.

Когда Грэди произнёс последнюю строчку, у Кэрролл сразу же округлились глаза.

— Это для рифмы…

— Я поняла. Очень красиво. Спасибо.

Маклафлин откланялся и вернулся к столу. Праздник продолжился.

На рассвете ни капельки не уставшие Эрин и Грэди отправились в тихий сад, прихватив с собой красный клетчатый плед и сборник стихов Уильяма Батлера Йейтса. Кэрролл явно восхищалась всеми известными миру Уильямами, и, удобно расположившись на пледе, скрестив ноги и вытянув в правой руке перед собой уже повидавшую жизнь книгу, громко читала любимые стихотворения. Она начала с «Не отдавай всего себя», и Грэди моментально влюбился в поэта, не осознавая, что влюблён в ту страсть, с которой Эрин отдавалась стихам. Ее щёки пылали, глаза горели, свободная рука вовсю жестикулировала, пытаясь устроить настоящее представление.