Песнь совсем не о любви

Я буду защищать тебя

  Пак молча следует за Сокджином, не в силах даже головы поднять. Их поймали, а ведь они наивно полагали, что смогут вовремя придти, но их надеждам уже в порядке вещей разбиваться на жалкие осколки. Принц до сих пор помнит то состояние немого потрясения, когда он первым перепрыгнул стену. Джин только холодно и со злобой глазами метнул, а Чимин все понял и встал за спину брата. Почему-то он знает каждое малейшее движение его глаз и то, что это движение означает. Тэхен рядом стоял, смотрел на землю, будто вину чувствовал, а Хосоку, кажется, было все равно, в принципе, он так это показывал.

Пак волновался за Юнги и волнуется сейчас. Чимина, как принца, просто отчитают и скажут, чтобы он сделал вид, что это его похитил собственный учитель музыки. Это стало чем-то обыденным в мире: обвинять других, но Пак так не может. В отличии от них, он еще не прогнил. В нем есть дух справедливости, и Чимин понимает, что виноват во всем он.

Рыжеволосый знает, что будет с Мином, но не хочет об этом думать, не может, пытается держаться. Это не первый раз, когда из-за него люди страдают. Сокджин жесток и груб, он не будет жалеть даже самого близкого человека. Пак не понимает его, не помнит, когда он стал таким.

Джин — Император, справедливый, холодный, сдержанный правитель, а всегда ли он был таким? Чимин думает что нет. Ведь когда-то давно, в детстве, он был совсем другим: веселым, игривым и заботливым братом, но сейчас это будто разные люди. Иногда у Пака чувство, словно они и не братья вовсе. Однако Пак дорожит им. Они ведь семья. Какая-никакая, но семья. В таких союзах люди убивают своих близких из-за трона, власти и денег. Однако Чимин старается не думать о статусе и надеется услышать то самое игривое «Минни-Чиминни», которым когда-то любил называть его брат.

Император садится на трон и выжидающе смотрит на то, как Чим перед ним становится, глядя куда-то в пол.

— Что это было? — раздался голос стальной на весь зал.

— Он не виноват, — говорит младший, собирая всю свою храбрость. Как бы то ни было, но он боится его.

Ким встает и спускается к Паку.

— Ты же знаешь, что ему грозит? — спрашивает он, обходя Принца вокруг.

— Знаю, — отвечает Чимин, сжимая руки в кулаки. — Почему он должен страдать из-за меня?

— Хм, — старший усмехается. — Так всегда: люди, связанные с Королевской семьей, страдают постоянно. Даже если мы не хотим этого, хотим их защитить как только можем, у нас не получится. Поэтому все боятся нас. Это наше бремя и кара. Чем выше ты восседаешь, тем сильнее жертвуешь. Чтобы что-то получить, нужно что-то отдать. В этом мире ничего простого нет. Даже обычное яблоко падает, совершая при этом гравитационное притяжение. Как думаешь, а само яблоко хочет упасть? Вряд ли. Так и у нас. Мы практически не имеем прав, мы имеем множество обязанностей. От нас постоянно чего-то ждут, а мы должны сделать выбор, жертвуя чем-то.

— А чем пожертвовал ты? — спрашивает младший, глядя на него.

— Я бросил самое прекрасное в своей жизни, — Сокджин остановился за его спиной, чтобы глаз не было видно.

— А чем бы ты пожертвовал опять, чтобы вернуть это?

— Нет, — усмехается правитель, — я бы не просто пожертвовал, я бы отдал все на свете, чтобы это вновь стало моим, — сказано голосом мягким, не твердым. Кажется, он действительно искренен сейчас, как не был честен уже много лет.

— Тогда ты меня понимаешь.

— Чимин, — Пак обернулся, — я сделаю все, что смогу, — Сокджин говорит правду. Он всего лишь поставил себя на место Пака.

— Спасибо, — младший поклонился и поспешил уйти.

В этот момент стены, что отделяли двух братьев, были разрушены. Как когда-то в детстве. Слова были чистыми, а маска черствого Императора спала с бледного лица. Чим ощутил ту боль, с которой говорил Джин. Такую боль подделать нельзя. Он показался ему таким же, как и он сам: поломанным жизнью человеком. Это словно и не Император Ким, скорее Джин, тот настоящий, тот, что может чувствовать страдания других, тот, который был несколько лет назад.

Пак приходит в свои покои и даже не удивляется присутствию Тэхена. Ким с подушек быстро встает и глаза за челкой прячет, как ребенок маленький.

— Твоя вина есть в этом? — спрашивает Принц у слуги.

— Х-хен, я не думал... — голос запинается. — Я узнал, что ты плохо себя чувствуешь и пошел проведать, а тебя в комнате не было. Я испугался. Что я мог подумать? Ты же даже ничего не сказал мне... — Ким отражал обиду и Пак знает, что виноват во всем он. Он должен был сказать, тем более лучшему другу. — Прости меня.

— Нет, Тэхен, ты же знаешь, что поступил правильно. Ты испугался за меня, за такого болвана, как я. А я даже не предупредил, просто ушел и забыл о тебе. Какой же я тряпка, — он сжимает зубы, чтобы хоть как-то причинить себе боль, словно наказывая.

— Тогда почему бы тебе не рассказать сейчас? — говорит ТэТэ, а Чимин кивает, садясь возле окна.

— Все началось после моего совершеннолетия, — очень много времени он скрывал это от Кима. — Я нашел своего истинного, — глаза младшего округлились.

— Это Юнги? — решил убедится Тэ.

— Да.

— Хм, оно понятно, какао все-таки, — он улыбнулся.

Ким Тэ всегда мог разрядить обстановку, облегчить ношу и помочь своему хену. Он делал это бескорыстно, просто потому что хотел. Они ведь друзья. Приятели детства. Его улыбка могла поднять настроение в самый пасмурный день. Тэхен веселый, милый, странный немного, но и это только плюс. Однако, что касается самой личной жизни Кима, то Пак почти не слышит, чтобы младший говорил об этом. Он знает, что мальчишка влюблен в королевского посла, хотя самому Чиму Чон не нравится. Возможно, если бы они общались чаще, то у него сложилось другое мнение, а так старший узнает о Чонгуке только от Тэхена и то только, что он: «Самый красивый, милый, добрый, а еще с симпатичной заячьей улыбкой», — по словам друга.

— Я так понимаю, — начал Ким, — вы решили погулять?

— Ага, — ничего большего и говорить не нужно, Ким и так все знает.

— У-у-у, как мило. Теперь вы парочка, — хлопает в ладоши ТэТэ.

— Нет, Тэхен, мы — учитель и ученик, Принц и музыкант, — с долей грусти произносит он.

Улыбка растворилась с чужого лица, а ведь он забыл этот важный пункт. Чимин принц, при том омега. Между ними пропасть. Пак не сможет ничего сделать. А Сокджин не отдаст брата в руки человека без титула и звания. Пака, как и всех омег Королевской семьи, отдадут в качестве договора о защите и укреплении позиций — замуж за какого-то императора или короля другой страны. Но Ким видно не торопится, хоть младшему уже шестнадцать. В их истории были случаи, когда омег отдавали, когда тем было четырнадцать. Всего лишь четырнадцать лет.

— Хен, но ты не сдавайся, хорошо? — подбадривает Тэхен, хоть это долг не слуги — друга.

— Хорошо, — Пак с улыбкой посмотрел на Тэ.

— Иди к нему, — младший легонько толкнул его по плечу.

Чимин благодарно кивнул и вышел из комнаты.

Мин Юнги не любит Королевскую семью, ненавидит даже, и на это у него есть свои причины. Но он попал в ловушку. Всеми силами он пытался убежать в самый дальний уголок Чосона. Однако никто не спрашивал его, а уж тем более не говорил, что истинным окажется Принц. Вот так просто можно разрушить надежды. И все же Чимин не похож на них, и, может, поэтому Юнги дает слабину чувствам рядом с ним. Он быстро к нему привязался, что делать категорично не рекомендуется. И вот какой оказалась плата за это проявление слабины.

— Хен, — послышался знакомый нежный голос. Пак сел возле решетки на корточки. — Ты как?

— Бывало и лучше, — с вымученной улыбкой говорит старший.

— Мне очень жаль. Я попросил Джина не сильно наказывать тебя.

— Не сильно? Это как? — спрашивает Мин, глядя в глаза. — Насколько мне известно, за похищение Принца следует смертная казнь. Так как это не сильно? Мне отрубят только пол головы? — язвит он. — Да и Джин вряд ли захочет помогать мне.

— Почему ты так думаешь? Да, он жесткий, но ведь было время, когда он был совсем другим.

— Например?

— Наше детство. Он заботился обо мне, защищал. Мы часто вместе играли. Для меня он был примером для подражания. Хотя он часто называл меня никчемной омежкой, — Пак улыбнулся, — но я уверен, что он делал это любя. Да, у нас разные матери и Ким Мейрин в упор не замечала меня, однако Сокджин не такой. Джин добрый, может, где-то в глубине души, но это так.

— По нему не скажешь, — фыркнул Мин.

— В нем что-то изменилось в детстве, — вспоминал Чимин, хмуря брови. — Просто в один момент его будто переклинило, и он изменился. И, кажется, я знаю из-за чего... — отвел взгляд он. — Но теперь я хочу послушать тебя, — Чимин смотрел прямо и серьезно. — Почему ты ненавидишь нас?

— Нас? — переспросил Юн.

— Королевскую семью, — уточнил Пак.

— С чего ты взял?

— Юнги, — хмыкнул младший, — пусть я и омега, но я много чего замечаю вокруг. Я вижу, как ты смотришь на Джина и это даже не простая обида, здесь все глубже. Я помню, как ты реагировал, не зная моего титула, и как вел себя, узнав его.

— Ты действительно хочешь все узнать? — наклонил голову черноволосый.

— Да.

— Наклонись, — велел пианист.

Пак послушно приблизился к решетке насколько та позволяла, Юнги тоже подсел ближе к нему и наклонился около омежьего уха.

— Королевская семья убила моих родителей, — раздался холодный шепот.

Шоколадные глаза Принца округлились. Он не мог сделать и шагу, пораженный словами. А слова для самого Чимина горькие, противные и тяжелые, от них холодом и сдавленным горлом от слез веет. Такое всегда нелегко произносить, но старший сказал так, словно это его совсем касаться не должно, словно это просто фраза. Пусть со временем боль потери немного убывает, но она же оставляет огромную рану в сердце. И, кажется, от этой раны истекает холод нескончаемый, а по краюшкам ровной кожи выступил лед. Чимин познал эту участь в совсем раннем возрасте, когда только родился. И он думает, что так даже лучше. Он рос с мыслью о том, что матери у него нет изначально, он не имел этих навязчивых воспоминаний, и так было легче перенести утрату. Отца убили на войне. Чим помнит, как горевал. Папа его любил, но не показывал это. В Королевской семье только так. Однако Пак понятия не имеет какого это потерять сразу всех.