"It" in Russia:как я встретил вашу маму ;)

Глава пятнадцатая. Я и бал

«Каждой твари по паре!» — гласит плакат ко Дню святого Валентина при входе в нашу школу. Обычно я не обращаю внимания на этот день, а уж особенно в этом году, когда контрольная работа по химии норовит убить всю химию в наших юных сердцах. Только Родион снова светится, как жилетка ГАИшника темной ночью, и мне невольно приходится скорчить кислую мину в противовес.

— Извините, вы замужем? — обворожительно подергивает бровью Родион.

Моя кислая мина тут же превращается в улыбку.

Я и моя компания веселых (но не очень находчивых) собирается на первом этаже и задается неразрешимым вопросом человечества, мучающим уже не одно поколение: сначала покурить, а потом в столовку за пиццей, или наоборот? Я оглядываю лучших мыслителей нашей эпохи. По слухам, сегодня действительно праздник, но все выглядят как всегда, кроме Бажены. Сегодня ее волосы убраны заколкой-цветком, а на глазах малиновые тени.

— Ты сегодня какая-то волшебная, — смело делаю я ей комплимент.

— Ага, Баба-Яга! — важно добавляет Родион.

Но Бажена не в обиде. Я вижу, что ее душа поет, особенно когда Боря предлагает заплатить за ее обед.

— Купи мне борщ, — наглею я, обращаясь к Родиону.

— Какой тебе? С капусткой, но не красный?

Впрочем, он быстро отказывается от этой затеи, мотивируя свою жадность тем, что я «должен быть сыт своими сраными таблетками». Да что за вражда у него такая с фармацевтикой?

— Тебя в детстве в парацетамол уронили? — недовольно бурчу я. Борща-то совсем не хотелось, а вот широкого жеста в знак подтверждения братской любви — очень!

— Да его и сейчас продолжают во всякое ронять, — вклинивается Стас.

Мы снова сидим в столовой и, собрав все мужество в кулаки, терпим поведение Родиона: тот выгрызает каждому из нас по валентинке из черного хлеба.

— Братьям нашим меньшим, — заботливо щебечет он, кладя передо мной кусочек хлеба в форме задницы. А затем, повернувшись к Бонифацию, громко требует, указывая на мое место, — Бармен! Бокал чая за этот столик!

Еще только десять утра, а мое сердце уже растаяло.

— Народу столько в транспорте, — с легким оттенком негодования чавкает Бонифаций, — вчера ехал, так было ощущение, что у нас не семь вечера, а эвакуация из Чернобыля!