Нянька | 18+

Глава 8.4

Когда мама узнала, что он делал со мной, она схватила меня и понеслась в больницу. Ворвавшись в кабинет к своему врачу-гинекологу, она потребовала её немедленно осмотреть меня. Женщина, что сидела в этот момент на приеме, так испугалась лица моей матери , что вылетела из кабинета, едва успев одеться. Врач велела мне забраться на кресло, осмотрела меня, мгновенно меняясь в лице и становясь бледной, и лишь коротко кивнула, в ответ на мамин вопрос.

А потом мы вместе поехали к отцу на работу.

Такси подъехало к самым воротам склада, где мой отец работал одним из кладовщиков. Мама вылетела из машины, приказав мне остаться внутри, и я смотрела в окно старой «Волги», как моя мать – адвокат, образованный человек с высшим юридическим образованием, и просто хрупкая женщина, влетела в толпу огромных мужиков, среди которых был и мой отец, и вцепилась ему в лицо, словно дикая кошка. Я больше никогда в жизни не видела её такой страшной – она рвала его на куски – мужика на голову выше её и двое шире. Её руки летали в воздухе, раздирая его кожу. Он кричал. Поднялся страшный гам. Те, кто были рядом, попытались оттащить её от него, но смогли сделать это лишь с третьего раза, и к тому моменту лицо моего отца стало похоже на красную маску. А потом, зажатая в руках одного из работяг, она во всеуслышание закричала о том, посадит его на всю жизнь.То, что было дальше, я до сих пор помню, словно это было вчера – она дернулась, вывернулась из рук мужчины, что держал её, и повернулась к нему, что-то злобно процедив сквозь зубы. Мужчина раскрыл рот и глаза, а затем перевел взгляд на моего отца, и в одно мгновение его лицо стало пунцово-розовым.

На первом допросе у следователя моего отца сложно было узнать – он был весь в синяках, оба глаза заплыли и почти не открывались, голова перебинтована, рука в гипсе, и он очень сильно хромал.

***

Я открываю глаза и смотрю поверх маминого плеча – высокие деревья, густыми кронами закрывающие небо, которое сверкает голубым, сквозь крохотные островки сочной зелени, густой кустарник и узкая тропа, уходящая вниз, в глубину леса.

Няньки не было.

Няньки никогда не было. Боль и страх – вот что было реально. Моя мама в моих руках – её теплые плечи, её спина, её щека, льнущая к моей – вот что реально. Если человек никогдане существовал? Если человек никогда не был реальностью? Если человек – плод твоего воображения? Но… если он стал тебе ближе, чем кто-либо, можно ли считать его частью этой реальности? Можно ли любить его, как настоящего?