Чимина нечасто будят. Он громко и во всеуслышание ценит здоровый сон, если он находится в творческом отдыхе (кризисе) между созиданием произведений. Даже его издатель никогда не назначает утренние встречи. Но если уж Чимина будят, то обычно...
— ЭТО СПАРТА-А-А-А!
Нет, это Тэхён.
— Уйди от меня, — сонно отмахивается Чимин, наталкиваясь на пустоту. Приходится открыть один глаз. Оказывается, Тэхён проворно уворачивается от рук.
— Уходи, — пока по-хорошему просят.
Тэхён уходить по-хорошему не хочет, более того, хочет нехорошие вещи от Чимина.
— Пошли в Мак. Я страшно голодный.
— В холодильнике есть закуски, и рис вроде оставался, — говорит спина Чимина, а сам он отвернулся и теперь почти весь под одеялом.
— Я очень голоден. Знаешь, это же, ну, вкусняшки.
— Тэхё-о-он...
— Такой лютый голод... — сдёргивает одеяло Тэхён.
— Да как Земля тебя носит! — возмущается Чимин, скрючившись от холода.
— ...только бургер утоляет.
— Да ну что с тобой, Тэхён?! — вскакивает Чимин и начинает неровной походкой шарахаться по комнате.
Тэхён наблюдает с безопасного расстояния и молчит.
— Одевайся! — командует Чимин.
— Чимин-а, они работают до двенадцати, — тихо сообщает стратегически важную информацию Тэхён.
На электронных часах красуется одиннадцать сорок пять.
Они бегут в распахнутых куртках, с шарфами в руках, зато в шапках. Домашние тапочки бороздят заснеженные тротуары, припозднившиеся парочки оглядываются на них, как на сумасшедших. И Чимин обещает себе, что больше никогда-никогда не поведётся на Тэхёновские просьбы. К черту Тэхёна!
Тэхён бежит рядом, хохочет. Выглядит счастливым и безумно красивым.Возможно, когда (совсем не «если») Тэхён позовёт с собой на Луну, Чимин согласится так же легко, как сейчас.
Тапочки с резиновой подошвой проезжаются по льду. Чимин, скользя пингвинчиком, утягивает за собой Тэхёна, и оба падают. Точнее падает только Чимин, а Тэхён нависает сверху. Чимин ловит вьетнамские флэшбеки, пока Тэхён, словно завороженный, приближается. Останавливается на мгновение в паре сантиметров, давая то ли себе, то ли Чимину прекратить наваждение. Но оба молчат.
Случается поцелуй.
— Блин! — спохватывается Тэхён.
— Что «блин»?
— Ты делаешь такое лицо.
— Какое лицо?
— Жалостливое. Словно хочешь, чтобы тебя кто-нибудь поцеловал, — предъявляет Тэхён, счищая снег с брюк.
— С фига ли? — офигивает Чимин.
— Вот-вот. С фига ли ты делаешь такое лицо?
— Я! Я! — возмущение со стыдом накатывает волной, сейчас самое время провалиться сквозь землю от обиды и злости. — Знаешь, что?
— Давай не будем об этом, — выставляет вперёд руки Тэхён в примиряющем жесте. — Просто не делай так больше.
Чимин пыхтит шумно, поднимаясь.
— Да ты! Да я!
— Мы, — перебивает непоколебимый Тэхён, — опаздываем.
Макдональдс работает круглосуточно. Тэхён наверняка знал. Чимин бы многое сказал по этому поводу, но он так злится (обижен) за то, что его выставили виновным, что язык не слушается. Ему почему-то стыдно за своё лицо. Он и в правду так выглядит? Он, правда, жалок?
Тэхён покупает два бургера, которые они в полном молчании съедают на обратном пути. Домой идут на почтительном расстоянии друг от друга.
У Чимина вдруг начинают генерироваться вопросы. Что происходит с Тэхёном? Это же он полез целоваться. И тогда, и сейчас. Тогда можно было валить на алкоголь. Но что сейчас? С лицом Чимина реально что-то не так? Или что-то не так с ним самим? Стоп. Тэхён этого и хочет. Чтобы Чимин начал сомневаться в себе. Он не виноват. Зараза, жертву нашёл. Тут и думать нечего. Тэхён делал это (целовал) сам. Это его замуты. Нужно что-то решить сейчас с этим. Тэхён опять может появиться только через месяц. Как в прошлый раз. И самое страшное — вновь с видом, что ничего не произошло.
Чимин содрогается.
— Холодно? — спрашивает Тэхён, и становится ясно, что, хоть он шёл и впереди, всё равно следил за Чимином.
— Немного, — пытается огрызнуться Чимин, но выходит сомнительно.
Тэхён на ходу начинает снимать с себя куртку.
— Стой! Стой! Стой! — останавливает его Чимин.
И тут до Чимина доходит. Тэхён тоже ведёт себя странно. С ним тоже не всё в порядке. Его тревожит тот поцелуй. Чимин тормозит, отмечает, что Тэхён тоже.
Может, от Чимина ждут первого шага? Точнее, первый уже сделал Тэхён, а ему нужно лишь пойти навстречу.
В этом нет ничего сложного, просто сказать вслух то, что уже давно крутится в голове заевшей пластинкой.
Чимин решается:
— Ты мне нравишься.
Чимин говорит:
— Уже давно нравишься.
Тэхен с м о т р и т, переваривает информацию. Пауза затягивается. Чимин успевает поскребсти фасад кафешки, рядом с которой сделали остановку, и надумать самые страшные вещи, которыми может ответить Тэхён, от «какого хрена, придурок?» до «нет, нет, ни за что, никогда, это фу, бро» и говорит на опережение:
— Ты не думай, я от тебя ничего не жду. Просто подумал, что если не скажу сейчас, то никогда.
