Друзья по переписке

1

Пристально уставившись на лежащий перед ней чистый лист пергамента, Гермиона взяла в руки перо, но тут же замерла и тихонько прикусила нижнюю губу. Что написать в этом, самом первом, послании, в голову категорически не приходило. Совсем недавно подписавшись на рассылку набирающей все большую и большую популярность фирмы «Магический мир. Дружба по переписке», сейчас она уже опасалась, что погорячилась. «Надо же было вляпаться в такую нелепую авантюру! Нет, конечно, я действительно чувствую себя немножко одинокой… Но только совсем немножко же! И не факт, что эта чертова затея и вправду поможет найти того, с кем мне будет не просто спокойно, а еще хорошо и интересно…» На самом деле даже самой себе Гермиона стыдилась признаться в том, что в последнее время чувствует себя ужасно одинокой и никому не нужной. «Что правда, то правда…» Общение с Гарри и Роном, увлеченными своими обязанностями молодых авроров и посвящавшими все свое время именно им, практически сошло на нет. Да и видеться с Джинни и Луной возможность выдавалась теперь гораздо реже. Первая, пойдя по стопам старшего брата, стала ликвидатором заклятий и обычно появлялась в Великобритании лишь на несколько дней, а вторая была по уши занята семейным журналом, который унаследовала от отца, недавно отошедшего от дел. Если честно, Гермионе хотелось завести новых друзей и казалось совсем неважным, какими средствами для этого пришлось бы воспользоваться. К тому же теперь, когда она оставила нудную работу в Министерстве и открыла собственный книжный магазинчик, неистраченного свободного времени оставалось обидно много. Поэтому, без сожалений заплатив компании «Магический мир. Дружба по переписке» положенные пять галлеонов, она заполнила анкету для определения совместимости с предполагаемым собеседником, и уже скоро ей предложили наиболее подходящий вариант. Звали этого волшебника (надо сказать, к огромной радости самой Гермионы) — Леголас. В анкете он сообщал, что является ненасытным читателем, любителем французской живописи и прогулок по парку, с удовольствием играет иногда на кларнете и считает, что Министерство магии управляется в данное время некомпетентными и упрямыми глупцами. Было лишь одно «но»: этот человек признался, что терпеть не может кошек. Обмакнув перо в чернильницу, Гермиона уже собралась строчить, решив, что для начала напишет все, что придет в голову, потом подумает, как и что лучше отредактировать, и, наконец сделает это. «М-м-м… И как прикажете к нему обращаться? «Уважаемый Леголас»? Нет… Слишком официально. Может тогда просто: «Привет, Леголас!» Черт! А это звучит слишком фамильярно». Она еще немного подумала, и уже скоро по пергаменту заскользили аккуратные строчки: Здравствуйте! Спасибо, что выбрали меня как своего потенциального собеседника, Леголас. Судя по сходству наших интересов, думаю, теоретически мы могли бы стать хорошими друзьями. Вы мой первый и единственный потенциальный друг, которого порекомендовала компания «Магический мир. Дружба по переписке», и, по правде говоря, я понятия не имею, что нужно, а что не нужно писать в самом первом письме. И это очень странно, потому что в реальной жизни меня считают довольно словоохотливой особой. Ну, давайте же начнем с чего-нибудь? Например, какая книга стала для вас последней из прочитанных? И понравилась ли она вам? Что скажете? С нетерпением жду ответа. Афина. Перечитав, Гермиона нахмурилась и снова прикусила нижнюю губу. «Мда… Не фонтан! Какая-то скучная ерунда получилась. И я в результате — занудная любительница книг, порой отличающаяся болтливостью. Может, про словоохотливость лучше вообще вычеркнуть? Но надо же хоть что-нибудь написать для начала! Желательно коротко и по существу. И если ему что-то не понравится, и он откажется отвечать, то это не моя проблема. Человек я интересный! Вот!» Ее отвлек перезвон «Музыки ветра», закрепленной на входной двери магазина. Хорошенькие фарфоровые колокольчики проиграли нежную мелодию, и это означало, что кто-то вошел. Подняв глаза, Гермиона увидела стоящего у порога Люциуса Малфоя. А уже в следующую секунду ее заполонил ужас: нет, не из-за страха перед ним, а скорее из-за того, как она вела себя с этим человеком. С тех пор, как год назад Гермиона открыла свой книжный магазин, Люциус Малфой был его постоянным покупателем. Во всяком случае, последние три месяца. Он приходил пару раз в неделю, несколько минут просматривал полки, затем выбирал что-то и садился на один из удобных диванчиков, расставленных Гермионой специально для посетителей. Там он оставался где-то около часа, листал подобранные книги и только потом, уже приняв окончательное решение о покупке, подходил к кассе. В принципе, говорил с ней Люциус Малфой очень мало. Максимум, что мог он сказать, было: «Доброе утро» или «Большое спасибо». Но почему-то… каждый раз во время его визитов Гермиону охватывала страшная ничем не объяснимая тревога. А еще, находясь рядом, Малфой словно пробуждал в ней некоего духа неуклюжести, обязательно заставлявшего Гермиону что-то ронять, проливать, переворачивать или разбивать. Одно то, что за последние три месяца она была вынуждена заменить несколько чайных сервизов, говорило о многом. — Доброе утро, мисс Грейнджер, — привычно протянул он и сегодня. — З-здравствуйте… э-э-э… мистер Малфой, — как всегда начав слегка заикаться, ответила Гермиона. — Доброе… м-м… утро. «Опять! Да черт бы тебя побрал!» Всего на пару секунд, почему-то показавшимися ей вечностью, Малфой замер, глядя на Гермиону и оставаясь стоять у двери. По-прежнему сидя возле кассы, она тоже не двигалась, разглядывая его в ответ. Одетый, как всегда, в черное, сегодня он был в мантии из тонкого кашемира, застежками которой служили переплетающиеся шейками серебряные драконы. А убранные в хвост волосы, подвязанные черной атласной лентой, придавали лицу выразительность, делая его еще привлекательней и даже чуть моложе. «Этот мерзавец просто не имеет права быть таким красивым! Черт, ну почему я всегда обращаю внимание на то, как он выглядит? Хотя и искренне возмущаюсь им…» Неожиданно Люциус двинулся и почти вплотную подошел к ее столу, заставив Гермиону внутренне напрячься от близости, да еще такой внезапной. — А не найдется ли у вас, мисс Грейнджер, копии трактата Беркариуса «О зельях и наружных снадобьях»? — Конечно, найдется! — гордо ответила Гермиона, правда, голос ее прозвучал на тон выше, чем ожидала. Тем не менее, очень благодарная за предлог, который позволял отдалиться от посетителя на безопасное расстояние, она взялась за край стола, отодвинула стул назад и попыталась подняться на ноги. Как назло, задние ножки его вдруг зацепились за ковровое покрытие пола, сам стул наклонился, и Гермиона слетела прямо на пол. Отчаянно пытаясь удержаться, она взмахнула руками и сбила почти все, что лежало на столешнице: чернильницу, пергамент, перья, какие-то канцелярские мелочи. Все полетело вниз вместе с владелицей магазина, к счастью, не сильно пострадавшей при падении благодаря пушистому ворсу покрытия. — Мисс Грейнджер, вы сильно ударились? Может, вам помочь? Почти сразу услышала она голос Люциуса, а подняв глаза, увидела, как он выглядывает из-за стола и смотрит на нее сверху вниз. «Ну вот… и мой очередной цирковой аттракцион подоспел!» С лицом, больше напоминающим вареную свеклу, Гермиона поднялась на ноги. — Нет-нет! Спасибо, но со мной все в порядке… «Только посмей сейчас расплакаться! Только попробуй! Даже если и от злости…» Она собралась с силами. — Пройдемте со мной, мистер Малфой. Я покажу, где можно найти трактат Беркариуса. * * * Афина... Какой внушительный псевдоним вы подобрали себе. Неужели мне повезло познакомиться с еще бОльшим любителем греческой мифологии, чем сам я? Что вдохновило вас выбрать для своего никнейма (надеюсь, что правильно употребил этот термин) такое имя? Итак, с первых же строк хочу сообщить, что со мной вам не нужно сдерживать свою словоохотливость (ни язык, ни ваше перо), дорогая Афина. Ведь независимо от того, куда повлечет вас фантазия, можете смело и без малейших колебаний поделиться со мной ее дарами. Последняя книга, которую я прочитал? Это был трактат Альфреда Беркариуса «О зельях и наружных снадобьях», и да… я искренне наслаждался великолепием этой книги. Дело в том, что в свободное время мне очень нравится заниматься экспериментами в зельеварении. И хотелось бы верить, что, займись я этим раньше и по-настоящему серьезно, из меня бы мог получиться неплохой зельевар. Я люблю браться за самые сложные рецепты снадобий, будто бросая этим вызов самому себе. И, конечно, очень приятно, когда они получаются, и когда могу пожертвовать их в госпиталь святого Мунго для применения в реальной жизни. Иногда я даже мечтаю, что когда-нибудь открою свою аптеку, где будут продаваться мои уникальные разработки, но, боюсь, что эта мечта так и останется всего лишь мечтою. Надеюсь, что вы великодушно поймете меня и простите (теперь уже мою) словоохотливость. И еще… Очень интересно: а вы уже исполнили свое самое большое желание? Леголас. Перечитывая полученное письмо еще раз, Гермиона улыбнулась. Оно прибыло всего несколько минут назад, через три дня после того, как она отправила свое послание ему. Удивительно, но хаос, обрушившийся на нее в тот день с появлением Люциуса Малфоя, не повредил написанного письма, аккуратно приземлившегося рядом со столом. А вот о ковровом покрытии этого сказать было нельзя. Даже сейчас, после бесчисленного количества заклинаний для ликвидации пятен, которые измученная Гермиона бросала раз за разом, на покрытии цвета шалфея все еще оставалась большая уродливая клякса от свалившейся тогда бутылки чернил. «Мда… Между прочим, к тому же и очень дорогих чернил!» Конечно же, качественные чернила были здесь совершенно ни при чем. Был только один человек, виноватый во всех дурацких и досадных несуразностях, происходивших в ее жизни в последнее время. И звали его — Люциус Малфой. Гермиона просто диву давалась: как и почему он оказывает на нее такое воздействие? «Неужели я до сих пор боюсь его? Да нет же! Если только самую капельку… Ведь, в конце концов, война закончилась пять лет назад, и прошлое Малфоя постепенно, если и не забылось волшебным сообществом окончательно, то однозначно оказалось прощено. Ну, или почти прощено, скажем так». И все же… Ее собственная постоянная неуклюжесть и странная нервозность в присутствии Люциуса Малфоя раздражала Гермиону до глубины души. «Да не только неуклюжесть! Но еще и непонимание происходящего. Во-первых, почему он регулярно приходит в мой книжный магазин? Чего б ему не потратить лишние две минуты, чтобы дойти до «Флориша и Блоттса»? Во-вторых, почему он приходит сюда не просто регулярно, а целых два раза в неделю? Неужели Малфой успевает прочитать все книги, которые купил, за столь короткое время? Тоже мне, читатель нашелся! И, в-третьих, почему мне постоянно кажется, будто он пристально следит взглядом, когда я отворачиваюсь? Почему, черт возьми, он вообще смотрит на меня?! Что, опять задумал какую-то гадость?» Иногда ей даже хотелось набраться смелости и спросить его обо всем напрямую. Но смелость… почему-то не набиралась. И все же, рассуждения о том, почему Люциус Малфой (этот чистокровный маглоненавистник, этот аристократ, когда-то бывший по совместительству преступником) активно способствует процветанию и благополучию маленького магазинчика, открытого маглорожденной ведьмой, совершенно точно не укладывались в рамки ее понимания. Никак не укладывались! Нет, иногда, конечно, Гермиона подумывала, что, может, внезапно проснувшаяся совесть пробудила в Малфое и чувство вины за свое прошлое. И таким образом он ненавязчиво пытается избавиться от него. Ну, или просто ему нравится ассортимент ее магазина, который этот чванливый павлин счел достойным своего незаурядного и высокоэстетичного вкуса. «Да, но почему он всегда так вежлив и корректен со мной? Ведь, приходя как покупатель, он мог бы вообще не произносить ни слова. И мог бы не оставлять такие щедрые чаевые, когда я приношу к облюбованному диванчику заказанный им чай. И уж тем более мог бы не предлагать помощь три дня назад! Господи, неужели он… был готов прикоснуться ко мне? Может быть, Малфой просто знал, что я никогда не соглашусь на это, и предложил помочь лишь из вежливости? Черт возьми, ну почему? Почему этот мерзавец так упорно ведет себя как… как совершенно приличный человек?!» Гермиона качнула головой, пытаясь отогнать от себя мысли, внятного объяснения которым у нее не было, да и не могло быть. Фарфоровая «Музыка ветра» зазвенела снова, давая знать, что в книжный магазин кто-то вошел. Она повернулась и столкнулась взглядом с Люциусом Малфоем. — Доброе утро, мисс Грейнджер, — как ни в чем не бывало поприветствовал ее он. — Как у вас сегодня дела? А вот это удивило. Он впервые поинтересовался ее делами, поскольку раньше ограничивался лишь безликими приветствиями. Не желая показаться невоспитанной, Гермиона выдавила из себя ответ: — Э-э-э… У меня все хорошо. Надеюсь. А… у вас? — потом вспомнила, что забыла поздороваться и добавила: — И, конечно, д… доброе утро, м… мистер Малфой! «Твою ж мать! Я ненавижу заикаться!» И вдруг с пересохшим горлом поняла, что не может отвести взгляда от его глаз. Дышать стало тяжело, и на краю сознания мелькнуло опасение, что дышит она с трудом как раз из-за этого — из-за глаз Люциуса Малфоя. Таких похожих и не похожих на глаза его сына. Более темных, более… серых, словно наполненные дождевой влагой облака, когда они превращаются в тучи и готовы пролиться на землю. В них, в глазах Малфоя-старшего, не было сейчас ни толики прежней злобы или высокомерия, лишь искреннее участие, внимание и… что-то еще, чего она никак не могла разглядеть. — У меня тоже все в полном порядке. Спасибо, — спокойно отозвался он, отвел, наконец, взгляд и направился к ближайшим полкам. Ощущение, будто все это время она находилась под воздействием какого-то заклинания, которое теперь прошло, заставило Гермиону глубоко вдохнуть. Она ужасно не хотела, чтобы Люциус Малфой действовал на нее так… как он действовал. Это было неправильно! И что хуже — совсем непонятно. «Может, мне стоит повесить на двери табличку, на которой будет написано: «Светловолосым волшебникам с именами на букву «Л» и фамилиями на букву «М» вход в магазин категорически воспрещен. Спасибо за понимание!» И все! Дело с концом! Присутствие Люциуса Малфоя больше не будет заставлять меня так нелепо нервничать». Она вдруг подумала, что чашка ромашкового чая должна помочь ей успокоиться окончательно, и начала подниматься из-за стола. На ее беду, так же, как и три дня назад, ножка стула снова зацепилась. Гермиона, смешно взмахнув руками и сбросив со стола все, что можно, громко ойкнула и опять приземлилась на пол. Она заворожено глядела на медленно опускающиеся пергаменты, когда услышала с ковра знакомое бульканье из нового пузырька чернил и тяжело вздохнула. «Черт… Это нужно остановить. Так больше продолжаться не может!»