Помните, как мама читала вам сказку о коварном и страшном Крысолове?
А что, если это не сказка? Что, если прямо сейчас Крысолов сидит в андеграундном клубе Берлина, где мафия проворачивает ритуалы, дети пропадают, а люди превращаются в зверей?
Мамы...
Друзья, вот и пришла пора приподнять занавес этого театра ужасов и рассказать про создание персонажей.
Дальше будут спойлеры, поэтому если вы не читали книгу, это ваш шанс развернуться и уйти :D
«Песнь крысолова» является для меня переломным романом. С этой книгой многие вещи в моей жизни закончились. По стилю, атмосфере и затронутым темам роман сильно отличается от предыдущих работ.
Он писался в ужасных обстоятельствах, я боролась с проблемами, которые были больше меня. В какой-то момент показалось, что я не справлюсь, и все полетит к чертям. Это первый роман без подростковых метаний и любовной линии. Скорее, несмотря на мистический сюжет, он - социальный. Германия была зла ко мне в 2018 году, и на почве моего разочарования, фрустрации и борьбы с обстоятельствами родился этот сюжет.
В «Улье» я начала разрабатывать концепцию антигероев, и, если вы помните, все персонажи той истории – немного плохие. В «Песне крысолова» - они не просто морально неоднозначные, а настоящие преступники. Ничего хорошего в них нет. Но я считаю, что даже такие герои заслуживают понимания. И лучший способ их понять – стать ими. Так появилась Санда и ее история.
Мне важно было найти место моей ярости из-за отношения к иностранцам, двойных стандартов в миграционной политике и трудоустройстве, против которых я боролась. «Песнь крысолова» стала отдушиной, и возвращаясь к истории, я чувствовала будто она, как пиявка, высасывает немного дурную кровь.
Но надеюсь, вашу кровь это история не пила :D
Санда. Цифра ноль.
К сожалению, это изображение не соответствует нашим правилам. Чтобы продолжить публикацию, пожалуйста, удалите изображение или загрузите другое.
«Когда начнется уменьшение, что останется от меня, ведь я — уже во всем, что вокруг?»
Если отчаяние становится слишком большим, оно ищет путь наружу. Ему нужна манифестация и имя. Я назвала свое отчаяние Сандой.
