Часть 1
Листья хрустели под ногами, холодный воздух резал горло, а в ушах свистело так, что Кёнсу почти не слышал, что кричали у него за спиной. Он бежал так быстро, как только мог, чувствуя, как силы предательски покидают его с каждым вдохом. Ноги слабели, отказываясь слушаться своего хозяина, пока, наконец, не запутались, сбивая его с ног. Мгновение, и мир перевернулся. Кёнсу полетел на землю, не успев даже толком подставить руки, чтобы смягчить падение. Столкновение с твёрдой землёй выбило весь кислород из его лёгких, заставляя напрячься и сильно закашляться.
Совсем рядом раздался смех, его окружили три человека, тыча в него пальцами.
— Сам навернулся, нам даже напрягаться не пришлось.
— Неудачник.
— Давай, поднимайся.
Кёнсу, наконец, перестал кашлять, вдыхая холодный воздух полной грудью, но подниматься не спешил — всё равно снова завалят на землю. Он чувствовал, как горят колени и кисти рук, на которые пришёлся почти весь удар, но молчал, чтобы лишний раз не повеселить своих мучителей. Кто-то пнул его ботинком в живот, отчего он интуитивно согнулся пополам, прикрывая пострадавшее место руками. Второй удар пришёлся чуть ниже лопаток, и теперь он уже прогнулся в спине, кое-как сдержавшись, чтобы не закричать.
Кто-то присел на корточки рядом с ним, хватая за волосы и заставляя посмотреть на себя, но Кёнсу зажмурился, за что тут же снова получил удар в живот. Хватка на его волосах исчезла, и он уткнулся лицом в землю, чувствуя, как сухие листья царапают кожу.
— Может, в воду его забросим?
— Неее, он ещё нас забрызгает, и так холодно.
— Да уж, пальцы уже не чувствую. Повезло тебе, мелкий.
Кёнсу фыркнул на такое заявление, тут же получая сразу несколько ударов по разным частям тела.
— Он ещё и смеётся.
— Получай, придурок.
Кёнсу сжался на земле, прикрывая голову руками, хоть туда они никогда и не били, не желая оставлять таких очевидных следов. Ещё немного и всё закончилось. Его мучители тяжело дышали над ним, посмеиваясь над его жалким видом, их явно распирало чувство самодовольства.
— Чёрт, уже почти три часа. Тренировка скоро начнётся. Идёшь?
— Ага, сейчас только ещё разок…
Кёнсу почувствовал ещё один особенно сильный удар по ноге.
— Пока, Кёнсу, ещё увидимся.
— Чонин, ты как? Остаёшься?
— Остаюсь.
— Ну, бывай, до завтра.
— До завтра.
Кёнсу слышал удаляющиеся шаги двух его мучителей, а затем почувствовал, как рядом с ним снова присели. Его подхватили за плечи, закидывая одну его руку себе за шею, и, подняв с земли, потащили куда-то. Кёнсу не сопротивлялся. Он только приоткрыл глаза, натыкаясь взглядом на ничего не выражающее лицо Чонина, и тут же отвернулся.
Чонин тащил его к реке, и в какой-то момент Кёнсу показалось, что он хочет-таки забросить его туда, но тот только усадил его на берегу у самой кромки, хватая за руки и окуная их в воду. Кёнсу зашипел от боли — кисти были разодраны от падения, а Чонин ещё и пальцами по ним водил, смывая налипшую грязь. Затем он мокрой рукой провёл по лицу Кёнсу, стирая грязь и оттуда, оттряхнул ему форму и снова заставил подняться, закидывая его руку себе за плечи.
Поначалу Кёнсу кое-как передвигал ногами, тяжело опираясь на Чонина, но через какое-то время, когда к нему вернулись силы, выдернул свою руку и отодвинулся от парня, предпочтя идти своим ходом. На углу их улицы, они одновременно остановились.
— Сначала иду я, потом ты, — скомандовал Чонин и тут же скрылся за поворотом.
Кёнсу остался стоять, опираясь на забор чужого дома. Он достал телефон, включил переднюю камеру и осмотрел себя. На лице никаких следов, как и всегда, только волосы растрёпаны, да форма помята и всё же запачкана, несмотря на старания Чонина стряхнуть землю. Кёнсу пригладил волосы, расправил форму, как смог, и попытался счистить следы чужих ботинок. Не получилось. Последний раз осмотрев себя со всех сторон и выждав ещё несколько минут, он оттолкнулся от забора и свернул за угол, направляясь вслед за Чонином домой.
Он надеялся, что мать сегодня уехала куда-нибудь по работе, но войдя в коридор, сразу же понял, что та всё же была дома. Он как попало скинул обувь в угол, стянул форменный пиджак, сразу же выворачивая его наизнанку, чтобы она ничего не заметила, в случае если перехватит его по дороге в свою комнату, и стремительно, насколько позволяло его состояние, зашагал к себе.
Раздевшись, он придирчиво осмотрел себя в зеркале, отмечая, что синяки уже начали появляться, что в купе со старыми выглядело просто ужасно. Натянув, как обычно, кофту с длинными рукавами и широкие штаны, Кёнсу завалился на кровать. Делать не хотелось больше ничего. Он решил, что проваляется сегодня в кровати весь день и всю ночь до самого утра. Выходить и встречаться с Чонином не хотелось совсем.
Однако его планам не суждено было сбыться. Он совсем забыл про свою маму.
— Кёнсу! — раздался её звонкий голос с первого этажа. — Кёнсу, спускайся вниз, мне нужна твоя помощь.
Кёнсу разочарованно простонал, сползая с кровати. Он ещё раз взглянул на себя в зеркало и, убедившись, что выглядит нормально, вышел за дверь. Спустившись вниз и заглянув для начала в гостиную, он как ошпаренный вылетел оттуда, завидев на диване играющего в приставку Чонина. Тот даже не обратил на него внимания. Однако в проходе Кёнсу врезался в свою мать, тут же отступая на пару шагов назад, обратно в гостиную.
— Кёнсу, что с твоими руками? — озабоченно спросила она, схватив его за руки и поднося их ближе к свету, чтобы лучше рассмотреть раны.
Кёнсу бросил едва заметный взгляд на оторвавшегося от своей игры Чонина, который теперь внимательно следил за ним с ничего не выражающим лицом.
— Упал, — честно ответил Кёнсу, он ведь действительно упал. Сам.
— Как же ты так? — качнула головой мать, — тебя надо перевязать.
— Мам, ну зачем? — попытался выдернуть свои руки из чужих пальцев он.
— Надо, — отрезала она, — тебе надо помочь, ты сам не сможешь себе руки перебинтовать, а я тут занята.
Кёнсу сглотнул внезапно появившийся в горле ком.
— Я и сам справлюсь, у меня две руки, а не одна. Зачем вообще бинтовать? — всё пытался вырваться он, но было поздно.
— Чонин, — мягко позвала она, — помоги брату, он сам не справится. Строит из себя тут невесть что.
— Мам, не надо — не оставлял надежды переубедить её Кёнсу, она ведь даже и не подозревала, кто являлся виновником всех этих ран. Он с испугом посмотрел на Чонина, который уже поднимался с места, разглаживая рубашку. Кёнсу ничего не смог поделать.
Напомнив, что аптечка находится в ванной, женщина проводила парней взглядом до самой двери, пока они оба не скрылись за ней. Зайдя в комнату, Чонин хлопнул ладонью по стиральной машинке, приказывая забраться на неё, а сам полез в шкафчик за аптечкой. Кёнсу боязливо уселся на край низенькой стиральной машинки, не понимая зачем.
Чонин повернулся к нему лицом, держа тяжёлую белую коробку в обеих руках. Положив её на пол, он присел на корточки перед ним и обхватил холодными пальцами его лодыжку. Кёнсу крупно вздрогнул, ловя на себе насмешливый взгляд. Чонин аккуратно подвернул штаны на одной его ноге так, чтобы не задеть повреждённую кожу. Конечно, Чонин ведь видел его падение и знал, что его колени тоже пострадали.
Кёнсу закусил губу, когда ватный диск, смоченный перекисью, прошёлся по разодранной коже. Он бы рефлекторно пнул Чонина ногой, когда тот надавил пальцами сильнее, если бы тот свободной рукой не продолжал держать его за лодыжку, пальцами едва ощутимо оглаживая кожу. Однако Кёнсу всё чувствовал. Закончив обрабатывать, Чонин обмотал колено бинтом, немного туже, чем надо было, но Кёнсу не стал возражать. Со второй ногой было проделано то же самое. Только Чонин уж очень долго возился с бинтом, ещё больше раздражая чувствительную кожу Кёнсу, от чего тот морщился, сдерживаясь, чтобы не вырвать ногу из чужих пальцев. Наконец, Чонин закрепил бинт, поднял голову и заглянул Кёнсу прямо в лицо. Кёнсу тут же отвернулся, почувствовав, как Чонин, прежде чем раскатать штаны обратно, провёл пальцами от его лодыжки до самого колена, задерживаясь там на какое-то время.
Наконец, Чонин поднялся, подходя ближе, и водрузил аптечку на машинку рядом с ним. Он подхватил одну раненую руку, притягивая её ближе к себе, и принялся обрабатывать. Кёнсу, не сдержавшись, зашипел от боли и тут же выдернул кисть из чужих пальцев. Оба замерли. Кёнсу боялся взглянуть на Чонина, которого такая реакция могла разозлить, но тот только придвинулся ближе, снова хватая руку Кёнсу своей и прошептал почти в самое ухо:
— Потерпи.
Кёнсу зажмурился, слегка отодвигаясь, чтобы чужое дыхание не касалось его кожи, и попытался расслабиться. Кисти жгло сильнее, чем колени, но он терпел, чтобы не издать ни звука. Перевязав одну руку, Чонин взялся за вторую. Кёнсу чувствовал, как подушечки чужих пальцев проходятся по его коже, иногда поглаживая, и ему становилось не по себе. Он зажмурился ещё сильнее, дожидаясь, когда это закончится, и вот Чонин, наконец, отодвинулся от него, убирая аптечку на место, и, ничего не сказав, вышел из ванной.
Кёнсу посидел на стиральной машинке ещё немного, а затем всё же поднялся и вышел из душной комнаты. Он сразу же направился в гостиную, вспоминая, что его звали помочь. Однако помощь больше не требовалась — дело поручили Чонину, и Кёнсу благополучно сбежал обратно в свою комнату, запираясь изнутри и заваливаясь на кровать. Сегодня у него не было дополнительных занятий, поэтому он мог спокойно заснуть и проспать до самого утра, наплевав на домашнюю работу.
