Часть 21
— Давай быстрее, — подгонял Чонин, стоя у двери в класс Кёнсу. Был конец занятий, и на них косился весь класс, пока Кёнсу второпях собирал свои вещи, закидывая их в рюкзак. Он не ожидал, что Чонин придёт к нему и будет требовать собираться быстрее. И что вообще случилось?
Они вышли в коридор и Кёнсу, наконец, спросил:
— Чего тебе?
— Домой пойдём, — как ни в чём не бывало, ответил тот, двигаясь вперёд по коридору, — вместе.
— С чего вдруг? — с недоверием уточнил он, шагая следом.
— Чтобы такого, — он похлопал его по спине прямо там, где всё ещё красовался лиловый синяк, отчего Кёнсу скривился, почувствовав резкую боль, — больше не было. Да и я что, не могу провести время со своим хёном?
Выбирая между быть вдруг кем-то пойманным по дороге домой и компанией Чонина, Кёнсу отдал предпочтение второму.
— Ты идёшь слишком медленно, — пожаловался Кёнсу, оборачиваясь на еле плетущегося за ним Чонина, они ещё и половину дороги не прошли, только-только подходя к малолюдной реке, — мы так никогда не дойдём до дома.
— А я и не тороплюсь, — пожал плечами тот, замедляясь ещё сильнее на зло старшему.
— Зато я тороплюсь, — процедил он, и ускорился было, желая поскорее оказаться дома, оставив младшего плестись одного, как его за рюкзак утянули назад, чуть ли не опрокидывая на спину. От падения его спасла только рука Чонина, сразу же обвившаяся вокруг его плеч. — Убери руку, — воскликнул Кёнсу, дергая плечом.
— И не подумаю, — усмехнулся ему на ухо тот, притягивая еще ближе к себе и продолжая идти с ним так по дороге, — ты должен привыкать ко мне. Мы же договорились.
— Мы ни о чём не договаривались, — всё пытался выпутаться из чужих рук Кёнсу.
— Ты должен был перестать меня бояться, — продолжал крепко держать Чонин. — Почему ты всё ещё боишься?
Кёнсу замялся. Не станет же он говорить, что боится не того, что тот сделает ему больно, а того, что снова полезет к нему под одежду. А ещё он боялся реакции собственного тела на это.
— Я тебя не боюсь, — пробурчал Кёнсу, показательно оставляя свои попытки вырваться из чужого захвата.
— Тогда чего дёргаешься? — продолжал веселиться Чонин. — Или тебе неприятны мои прикосновения?
Кёнсу промолчал. Были ли ему неприятны его прикосновения? Он пока не разобрался в этом до конца. Да и не хотел. Так и не дождавшись ответа, младший продолжил сам.
— Неприятно, когда трогаю тебя так? — он вдруг опустил руку ниже по спине Кёнсу к самой пояснице, отчего тот вздрогнул. — А помнится мне, ты кончал от моих…
— Заткнись! — воскликнул Кёнсу, зажимая пылающие уши руками и дёргаясь в сторону, но младший не пустил его.
— Тише ты, — зашипел он, отнимая его руки от ушей и продолжая, — не верю, что тебе тогда было неприятно.
— Отпусти, — недовольно протянул Кёнсу, снова пытаясь вырваться. — Почему ты ведёшь себя так, будто у нас с тобой всё нормально?
Чонин внезапно отпустил его, и он по инерции чуть не упал, едва устояв на ногах.
— А разве нет? — его тон сменился на серьёзный, и выглядел он при этом тоже серьёзно. — Ты ведь пошёл со мной домой? Я тебя не заставлял.
— То, что я пошёл с тобой вместе домой, ещё не значит, что я простил тебя, — Кёнсу отвёл взгляд, рассматривая землю под ногами.
— Я не просил тебя прощать меня, — Чонин сделал шаг в его сторону, отчего его кроссовки попали в его поле зрения. — Я просил перестать меня ненавидеть.
На самом деле Кёнсу в последнее время часто задумывался, а действительно ли он ненавидел Чонина. Он привык думать, что ненавидит его, но на самом деле не испытывал к нему настолько сильного чувства отвращения и неприязни, чтобы назвать это ненавистью. Для него Чонин был всё тем же маленьким капризным мальчиком, требующим к себе внимания. Да, надоедливым и приносящим кучу неприятностей, но никак не тем, кого стоит ненавидеть. И Чонину лучше бы стоило просить у него прощения, потому что именно простить Кёнсу никак не мог.
— Как ты себе это представляешь? — всё же не сумел сдержать усмешки он, решив, что пусть Чонин продолжает думать, что он его действительно ненавидит. Ему хотелось посмотреть, что тот будет делать дальше. — Почему ты так поступил со мной, если не хотел, чтобы я тебя ненавидел?
Он вдруг почувствовал, как внутри него снова вскипает злость вперемешку с обидой, заставляя сжать пальцы в кулаки. Чонин молчал, бросая взгляд на его сжатые руки, а затем вздохнул и всё же ответил тихим, ровным голосом, словно пытаясь успокоить:
— Я ведь уже говорил тебе, — он на мгновение поджал губы, едва заметно прикусывая их, — ты не услышал меня.
— Раз уже говорил когда-то, то почему бы не повторить сейчас, — всё больше заводился Кёнсу.
Чонин снова вздохнул, взъерошивая волосы на затылке. Если бы Кёнсу не знал его, то подумал бы, что тот смущён. Или волнуется.
Ответа не последовало, и Кёнсу разочарованно выдохнул.
— Не хочешь говорить, и не надо, — пробурчал он, разворачиваясь в сторону дома, и уже собирался было идти дальше, как Чонин дёрнул его за руку, останавливая.
— Я сказал — ты понравился мне с первого дня, — медленно, растягивая слова, проговорил он, глядя куда-то на деревья позади Кёнсу, — ты красивый.
После последней фразы его взгляд всё же вернулся на старшего, но тот тут же поспешил отвести свой. Он точно помнил эту фразу, сказанную ему когда-то Чонином в гостиной их дома. Но почему он никогда не вспоминал её до этого? Почему никогда не обдумывал? Это ведь было важно.
— Я… ты… — Кёнсу, совершенно растерявшись, не знал, что ответить. Его уши горели от услышанного признания. Чонин питал к нему чувства с самого начала? В это было сложно поверить. Поэтому младший постоянно лип к нему, требуя к себе внимания? Поэтому постоянно обижался на него, когда не получал того, чего хотел? Но ведь даже если это и было правдой, это не объясняло того, почему тот издевался над ним, не давая жить нормальной жизнью. — Я тебе не верю. Ты бы не поступил так, если бы это было правдой.
Чонин хмыкнул себе под нос. Наверняка, он ожидал такой реакции.
— Посмотрел бы я, как бы ты смирился с тем, что чёртов педик, — последнее слово он процедил сквозь сжатые зубы. — Тоже бы пытался выбить из себя это дерьмо.
Кёнсу снова не знал, что ответить, чувствуя, как начинают гореть ещё и щёки. Получалось, что Чонин, питая к нему чувства с самого начала, все эти годы боролся с самим собой. Но очень интересным способом. Хотя как бы поступил сам Кёнсу, узнай он, что ему нравятся другие парни? Наверное, не верил бы первое время, а потом тоже пытался бы исправить себя всеми возможными способами.
Кёнсу почувствовал, как что-то больно укололо в груди. Он вдруг вспомнил свои недавние мысли о девушках, и ему самому стало не по себе. Захотелось быстрее закончить их разговор, поэтому он, ничего не сказав, просто развернулся и пошёл быстрее к дому, слыша, как младший последовал за ним.
— И ты ничего мне не скажешь? — спросил тот, нагоняя.
— Нет.
Кёнсу определённо надо было обо всём этом подумать. Его пугало то, что слова младшего были ему приятны. Когда кто-то питает к тебе чувства, это очень приятно. У Кёнсу такого ещё никогда не было. Нельзя было поддаваться. Это ведь Чонин, который издевался над ним несколько лет, настроив против него всю школу. Его младший сводный брат. Ко всему прочему парень.
Они молчали всю оставшуюся дорогу до дома, и на подходе Кёнсу начал волноваться. Ему не хотелось оставаться дома наедине с младшим. Он не знал, чего от него ожидать. Тем более, что у него больше не было укрытия, ведь он больше не мог закрываться в своей комнате. Кёнсу лихорадочно думал, как ему быть, но проблема решилась сама собой, когда Чонин вдруг остановился, не доходя до дома.
— Буду поздно, у меня дела, — сказал он, похлопав Кёнсу по спине, и ушёл в неизвестном направлении.
