Часть 41
На следующий день Чонин действительно потащил его по магазинам. Кёнсу поначалу отпирался, предлагая заняться чем-нибудь другим, потому что не считал, что ему так уж необходима новая одежда, да и выбирать её с младшим казалось ему смущающим, но тот всё же настоял на своём, сказав, что и себе хочет чего-нибудь прикупить. Да и всё же Кёнсу самому хотелось попробовать провести ещё один день с младшим.
За обедом они снова обрадовали родителей своими планами, и мать тут же всунула Кёнсу денег, а отец даже вызвался их подвезти, на что Чонин ответил категорическим отказом. И они снова ехали на автобусе до самого большого торгового центра в их городе, в котором Кёнсу никогда не был, потому что построили его всего два года назад, и всё это время он не решался пойти туда один, несмотря на то, что хотелось. Просто там можно было встретить весь город. Включая и ребят из их школы. Вот он и не совался туда. Да и что бы он там делал один? Но теперь у него был Чонин, с которым он всё же чувствовал себя намного увереннее и с которым можно было туда сходить.
Но как младший заставлял его чувствовать себя увереннее и спокойнее, так же легко он вгонял его в краску. Потому что в шутку предлагал нелепую одежду, громко смеялся, привлекая к ним внимание всех вокруг, постоянно пытался забраться к нему в примерочную и отпускал при этом пошлые шуточки.
— Примерь, я уверен, на тебе они будут прекрасно смотреться, — уламывал его Чонин, впихивая ему в руки пару слишком узких, по мнению Кёнсу, джинсов.
— Не буду, — отмахивался он, пытаясь вытолкнуть его из своей кабинки, потому что вообще-то стоял в ней без штанов. Хорошо хоть футболка была длинной. Хотя чего там Чонин не видел?
— Ну, примерь, я хочу посмотреть, — ухмыльнулся Чонин и таки всунул ему в руки злосчастные джинсы, наконец, закрывая кабинку с другой стороны.
Кёнсу устало вздохнул, посмотрев на свою ношу. В последнее время было модно среди парней носить узкие штаны, но он такого никогда не делал. И всё же ему было любопытно, как такие джинсы будут сидеть на нём, поэтому, недолго думая, он принялся натягивать их на себя, что далось ему не так уж и легко. По крайней мере, было очень непривычно.
Буквально в тот момент, когда он застегнул ширинку и принялся рассматривать себя в зеркале, в кабинку вломился виновник всего этого безобразия. Несколько секунд он просто смотрел на него через зеркало, а потом стал рассматривать напрямую сзади, пока внезапно не сделал шаг внутрь и не шлёпнул его ладонью по заднице. Сильно так. Ещё и руку задержал, едва ощутимо сжимая, и только потом опустил вниз. Кёнсу отскочил в угол и уставился на него широко распахнутыми глазами. Такого Чонин себе ещё не позволял.
— Не удержался, — улыбнулся тот, разводя руками в извиняющемся жесте, — чёрт, мы должны их купить.
— Я не буду в них ходить, — Кёнсу опустил глаза, теребя пуговицу злосчастных джинсов.
— Это почему же? — младший скрестил руки на груди, серьёзно глядя на него сверху, — мне они нравятся, и они прекрасно на тебе сидят.
Кёнсу снова смутился. Чёртов Чонин брал его комплиментами. Эти джинсы, конечно, слишком обтягивали его бёдра, но по длине были достаточно свободными, так что не так уж и страшно, можно было бы и купить. Он сам так серьёзно не относился к одежде, поэтому ему в принципе было всё равно, что брать, и всё закончилось тем, что младший всё же решил всё за него.
К слову, себе Чонин так ничего и не купил, хоть и говорил, что хочет. Он даже ничего не смотрел себе, всё это время, только и делая, что предлагая что-то Кёнсу. В итоге они купили ему пару светлых футболок, потому что на цветные он не соглашался, рубашку и джинсы. Чонин хотел затащить его в отдел с обувью, но Кёнсу уже так устал от всех этих переодеваний, что тут же поспешил пожаловаться ему, что проголодался, зная, что тот сразу среагирует на это.
И он оказался прав. Чонин тут же позабыл обо всём и потащил его на предпоследний этаж, где располагалась куча кафешек на любой вкус. Вообще весь торговый центр не слабо так впечатлил Кёнсу. Он был просто гигантским, даже большой фонтан на первом этаже был. И куча магазинов, в которых, казалось, можно было найти, что угодно. А на последнем этаже, судя по всему, была развлекательная зона, но туда они не ходили.
Выбирали, что поесть, они долго, но всё же, наконец, уселись за один из столиков и принялись за еду. Кёнсу осмотрелся вокруг и тут же стушевался. Потому что через несколько столиков от них сидела пара ребят из его класса, и он невольно пересёкся с ними взглядами. Смотрели эти парни на него с насмешкой, и ему от их вида даже есть перехотелось. Чонин, заметив его реакцию, посмотрел в ту же сторону, а затем передвинулся со своим стулом так, чтобы загородить его от них. При этом выглядел он так, будто ничего и не произошло, как ни в чём не бывало, продолжая жевать свой бургер, и Кёнсу был ему за это благодарен.
— Чем займёмся теперь? — спросил он, видимо, чтобы отвлечь его от мыслей об одноклассниках.
— Хочу домой, — устало сказал Кёнсу. Они провели в этом торговом центре уже пять часов точно, не только выбирая одежду, но и рассматривая всякие безделушки в разнообразных отделах, которых тут было полно. Чего только люди себе не покупают. Кучу абсолютно бесполезных вещей. Правда попадались и очень забавные вещички.
Чонин понимающе кивнул. Наверняка, он все же заметил, как испортилось его настроение из-за этих парней из его класса. Но ничего не сказал. Они молча доели и пошли на выход. Автобус вёз их почти полчаса, и Кёнсу даже позволил себе поспать, уронив голову на плечо младшему, пока тот внезапно не разбудил его, за руку вытаскивая на улицу на очередной остановке. Кёнсу думал, что это была их остановка, но, оказавшись на улице, понял, что это была не она. Чонин вытащил его раньше времени.
— Зачем мы здесь? — удивлённо спросил Кёнсу, сонно потирая глаза.
— Хочу прогуляться с тобой, — просто ответил тот, толкая его в спину в нужном направлении.
Кёнсу только теперь понял, где они. Просто было уже темно, и он не сразу разглядел место. Они были не так уж и далеко от дома, но идти надо было ещё минут пятнадцать, и это самым коротким путём, который пролегал через реку.
Чонин молча шёл вдоль реки, и Кёнсу не понимал, зачем они вообще тогда гуляют, если он собрался всё это время молчать. Но потом ему показалось, что он всё же понял. Просто было в этом молчании что-то такое, чего он не мог объяснить. Что-то интимное. А темнота и безлюдная дорога только нагоняли атмосферы.
Внезапно Чонин затормозил и дёрнул его в сторону лесочка. Там, у самого края, на земле лежало большое поваленное дерево, куда они и уселись. Чонин тут же обвил его плечи рукой, и Кёнсу напрягся, испугавшись, что кто-нибудь их увидит. Но вокруг никого не было. Да и объятие Чонина выглядело больше дружеским, так что, даже если кто-нибудь и прошёл бы сейчас этой дорогой и увидел их в темноте, всё равно ничего бы не заподозрил.
Чонин продолжал играть в молчанку, а Кёнсу смотрел на тёмную реку перед собой и вспоминал, как младший со своими дружками частенько туда его забрасывали. Вспоминал, как после уроков убегал от них по этому самому лесу, в надежде скрыться за его деревьями, что было практически невозможно, учитывая его размеры и густоту. Вспоминал, как убежать не удавалось и его всё же ловили, заваливая на землю. Вспоминал, как было больно. И то, как Чонин, стоя чуть в стороне, неизменно курил свои сигареты, едва заметно ухмыляясь.
Чонин и правда всегда испытывал к нему чувства? Даже тогда? Любил и всё равно смотрел, как его избивали? Или даже помогал держать, подставляя под удары. Как можно было любить и причинить столько боли? Кёнсу не понимал. Не мог понять. Это даже не укладывалось у него в голове.
Чужие пальцы на его плече сжались сильнее, и он вспомнил, как однажды Чонин, вот так вот держа его перед своими дружками, в момент удара просто шагнул назад, потянув его на себя, и парень, что бил в тот момент, практически промахнулся, лишь едва ощутимо проехавшись кулаком по животу Кёнсу. И так вообще-то было не раз. Друзья говорили Чонину держать крепче, а он отвечал, что это Кёнсу его толкает, пытаясь увернуться. Но Кёнсу ничего не делал. И тогда он думал, что ему кажется, потому что от боли мало что соображал. Он вспомнил, как после всех этих побоев Чонин частенько помогал ему подняться, стряхивая грязь с его школьной формы, и, перекинув его руку через своё плечо, отводил домой.
Чонин всё же был ненормальным. Кёнсу его не понимал. От всех этих мыслей ему становилось только хуже. Он бы хотел больше никогда об этом не думать, но не мог. Вот и теперь, вспоминая всё это, он неосознанно отстранялся от младшего. И, наверное, именно поэтому тот сильнее сжал его плечо.
— Я знаю, о чём ты думаешь, хён, — тихо сказал он, склоняясь ближе, — просто забудь всё это.
— Думаешь, это так просто? — Кёнсу снова невольно отодвинулся от него.
— Мне очень жаль. Я знаю, что это моя вина, — рука на его плече сжалась ещё сильнее, — но я хочу всё исправить. Я пытаюсь всё исправить.
Кёнсу казалось, что под этим звёздным небом он вдруг уменьшился в размерах. Таким ничтожным он себя почувствовал в этот момент. Не заботился ли Чонин о нём только из-за чувства вины? Не перепутал ли он симпатию с жалостью?
— Тебе меня жаль? — спросил он, опустив голову вниз. От всех этих мыслей ему даже дышать стало трудно, — если дело только в этом…
Он не успел договорить, как младший перебил его.
— Зачем ты придумываешь всё это? — возмутился он, встряхнув его за плечо, — я никогда такого не говорил. Ты меня вообще слушаешь?
— Слушаю.
— Тогда хватит уже искать в моих словах подвох и ставить мои чувства под сомнение.
Кёнсу вдруг почувствовал себя виноватым. Наверное, Чонину и самому сейчас было тяжело, а он тут со своей жалостью к себе. Ведь младший и в самом деле не дал ему усомниться в себе ни разу за последнее время. Он действительно старался. А что делал Кёнсу? Только продолжал выискивать всё плохое и тонуть в собственных сомнениях. Может, ему и вправду стоило просто забыть всё, что было? Забыть и позволить Чонину любить себя, и даже, может, попробовать ответить ему взаимностью. Хотя бы ещё полгода побыть кому-то нужным и кем-то любимым, просто наслаждаться этим. Разве он не заслужил любви? Хотя бы ненадолго.
Чонин вдруг склонился ниже и зашептал, заставляя его вынырнуть из своих мыслей.
— Я сегодня весь день хочу тебя поцеловать, но не могу. Вокруг слишком много людей. Даже в этих чёртовых кабинках не смог, — он усмехнулся, — а сейчас никого.
Кёнсу вскинул на него взгляд, и тот тут же притянул его за плечи, касаясь его губ своими. Всё же нет. Нельзя из жалости хотеть постоянно целоваться с кем-то. Чонин действительно питал к нему чувства, и целовал сейчас слишком нежно, будто пытаясь успокоить и заставить забыть обо всём плохом. Кёнсу прикрыл глаза и, наконец, расслабился. Ему вдруг стало абсолютно всё равно, если их сейчас увидят. Но ведь никто всё равно не мог.
Подул ветер, и Чонин разорвал поцелуй, вместо этого сминая его в своих объятиях.
— Завтра у меня тренировка с утра, — сказал он, потираясь носом о его шею.
— А у меня вечерние занятия.
Кёнсу знал, что у младшего все летние каникулы каждый будний день будут тренировки. С утра до обеда. Потому что их команде надо было готовиться к осенним соревнованиям. А у самого Кёнсу были назначены дополнительные три раза в неделю. Потому что ему надо было готовиться к вступительным экзаменам. И, наверное, это хорошо, что они не будут постоянно вместе. Кёнсу тогда бы просто сошёл с ума. По крайней мере, ему так казалось.
— Тогда я приду к обеду и не отстану от тебя до самого вечера, — ухмыльнулся младший, сильнее стискивая его в своих объятиях, — мне, конечно, нравится с тобой гулять, но бесит, что не могу даже обнять тебя, когда хочу, потому что вокруг всегда люди.
— Кто-то идёт, — прошептал Кёнсу, резко отталкивая младшего от себя. Из другого конца показалась какая-то парочка, двигаясь в их сторону вдоль реки. Они выглядели так беззаботно и держались за руки. Потому что хотели и могли себе это позволить, не боясь, что их кто-то осудит. Кёнсу с Чонином так не могли.
— Вот об этом я и говорю, — вздохнул младший, провожая парочку взглядом и поднимаясь с места, — знаешь, я бы предпочёл запереться с тобой дома, где бы нас никто не видел.
Кёнсу едва заметно улыбнулся, поднимаясь следом. Младший развернул его к себе спиной и принялся отряхивать его штаны от возможной грязи. Кёнсу тут же перестал улыбаться и отскочил в сторону. Не мог он стоять спокойно, когда Чонин, хоть и очевидно без всяких пошлых мыслей, трогал его сзади. Младший на его реакцию понимающе ухмыльнулся и принялся поправлять свою ветровку, от чего из её кармана что-то выпало, приземляясь прямо в траву. Чонин быстро нагнулся, подобрал пачку сигарет и поспешно засунул обратно в карман.
— Я брошу, — как-то смущённо сказал он, неловко запуская пальцы в собственные волосы, — обещаю.
Кёнсу непонимающе вскинул на него взгляд. Почему младший вдруг так засмущался своей привычки курить? Раньше его это вроде вообще никак не беспокоило. Он, конечно, прятался от родителей, но Кёнсу то уже не раз видел его с сигаретами и никогда не просил его бросать. Тем более что давно не замечал, чтобы младший курил. Потому что, судя по всему, курил тот теперь в тайне и от него. Наверное, младший думал, что ему это ужасно неприятно, что было в какой-то степени правдой, а потому и вёл себя так.
Кёнсу не стал ничего говорить. Решил бросить, надумав что-то сам самому себе, пусть бросает. Так же лучше. Им обоим. Вместо ответа он кивнул головой, предлагая, наконец, выдвигаться. Всё же было уже темно.
До дома оставалось всего ничего, и они снова шли молча. Чонин игрался ключами у себя в кармане, а Кёнсу в этот момент твёрдо решил, что больше не будет думать ни о чём плохом. По крайней мере, постарается.
