Инкуб и слэшер

22, когда размер не имеет значения

Утром я тревожно огляделся в поисках Лазурита и, не увидев его, выдохнул с облегчением. Можно было немного придти в себя со сна и морально подготовиться к новому потрясению — то, что вид инкуба меня поразит, даже не обсуждалось.

Как человек может привыкнуть к тому, что чей-то облик меняется каждый день? Для людей с детства внешний вид — это что-то если не постоянное, то весьма характерное. То, по чему можно кого-то узнать, иногда это то, из-за чего можно кого-то любить, влюбиться, так уж точно. А у меня ребенок, который полностью игнорирует законы природы, подвергая мою психику каждодневному испытанию на прочность.

Я успел сходить в туалет, умыться и только потом заподозрил неладное. С самого утра я не видел Лазурита, мало того, я его даже не слышал. Огорошенный такой мыслью, я застыл на пороге комнаты, стараясь не паниковать, осмотрелся, но Лаза нигде не было.

— Лазурит? — от волнения голос не слушался, так что мне удалось выдавить лишь еле различимый шепот, отчего я разволновался сильнее. В голову тут же полезли неприятные воспоминания и нехорошие мысли. — Лаз... Лазурит! — не выдержав, заорал я.

— М-м-м... — глухие звуки доносились со стороны кровати, но на ней никого не наблюдалось.

Я испугался, что Лазурит развоплотился. Помнится, Карторс что-то об этом говорил. За пару секунд, которые мне понадобились, чтобы переворошить постель, я надумал бесчестное количество ужасов.

В действительности все оказалось куда прозаичнее. Всего-навсего очередной эксперимент Лазурита. Просто его нынешние размеры были очень миниатюрными, чуть меньше моей ладони с растопыренными пальцами, поэтому найти его под одеялом оказалось делом непростым. И вот моим глазам предстал темноволосый синеглазый подросток, только очень-очень маленький. Я даже смутился столь человечному виду своего малыша — уж очень он мне показался привлекательным, но каким-то не очень Лазуритным, что ли? Я уже привык к кучкам, насекомым, живности разной, то ли полузомби, то ли франкенштейнам и прочим ужасам, а вполне себе человек — пусть и совершенно нереальных пропорций — это было как-то не похоже на моего мальчика.

— Эм-м-м... Лазурит?

— С добрым утром, папа! — раздался писклявый голосок с кровати. — Как спалось?

— Э-э-э... хорошо... хм-м... у тебя сегодня такой вид...

— Тебе не нравится? — красивое личико тут же нахмурилось, и Лаз озабоченно стал осматривать свои ручки.

— Нет. Что ты! Как раз наоборот — мне очень нравится. Просто это как-то непривычно. Обычно ты выглядишь совершенно по-другому.

— Нравится... Это значит, я тебя возбуждаю?

Ох, ты ж! Да что у него все мысли о сексе? Хотя о чем еще думать инкубу?

— Да, — со вздохом признал я.

— И ты непротив меня покормить?

— Э-э-э... почему я должен быть против?

— Потому что я вчера плохо себя вел. И причинил папе боль.

— Но ты же не специально? Ты ведь не хотел сделать мне плохо или больно?

— Нет! Я не хочу делать папе больно.

Ох, ты ж моя радость! Прелесть синеглазая! Ну как на него сердиться?

— Тогда давай «кормиться», — дал отмашку и замер...

Это я молодец. Сказал и только потом подумал, а как собственно это сделать? Размеры-то у нас не просто различаются, а вообще никак не совместимы! Похоже, Лазурит уловил мои метания, потому что стал раздавать распоряжения:

— Сними с себя все. Сядь на кровать. Ноги раздвинь.

— Лазурит... Эм-м-м... Понимаешь, в мою задницу лучше не лезь — утонешь!

Ну реально ведь утонет. Как я его потом оттуда доставать буду? А если он там задохнется или захлебнется?

Но Лаз не обратил на мои слова никакого внимания, да и к заднице не проявил должного интереса. Этот «ковбой» оседлал мой эрегированный член. И было это, скажу я вам, экстравагантно. Двигающий бедрами, ерзающий на моем члене лилипут безумно возбуждал. И все же такого контакта однозначно было недостаточно, видимо поняв это, Лаз лег животом на мой пенис, обхватив его ручонками и покрывая головку поцелуями. Но и это только дразнило. Когда из спины Лаза стали вылезать тонкие извивающиеся тентакли, я помимо воли затаил дыхание, но быстро успокоился. Ведь что моей заднице могли сделать щупальца тоньше спички?

Тентакли и не подумали ползти к заднице, вместо этого один из них скользнул в мочеиспускательный канал.

— Лаз, аккуратнее! — заволновался я.

Я о таком и не слышал. Понятное дело, меня беспокоило, что это чудовище может со мной сделать... после задницы я был готов ко всему. И все же, как Лазу подходило его имя, вот уж точно: «как корабль назовешь — так он и поплывет». Во все дырки ведь залезет маленький... ну да, инкуб!

Тентакли начали сочиться какой-то вязкой жидкостью, у меня закружилась голова, любое прикосновение теперь отзывалось в теле взрывом острых ни с чем несравнимых ощущений, дрожью наслаждения и стонами, помимо воли слетавшими с губ. За первым тентаклем в уретру нырнули еще два. Непривычное, щекочущее чувство от двигающихся внутри щупалец очень быстро переросло в наслаждение накатывающее волнами и сливавшееся в один нескончаемый оргазм.