Инкуб и слэшер

26, когда инкуб хочет

На момент моего пробуждения в комнате было еще темно. Прислушавшись к окружающей тишине, я выбрался из объятий Лазурита, не без дрожи осознавая, что он обнимал меня не только руками, но и тентаклями. Нет, парализующего страха я уже не испытывал. Скорее страх перед тентаклями перешел в новую стадию. Теперь я очковал, но с предвкушением! Это-то и убивало.

Сначала я завис на толчке, с содроганием вспоминая свое блядское поведение. Мучился я недолго. В конце концов, совсем плохо я вел себя только с Лазуритом, а он, полагаю, мог извлечь из этого свою инкубскую выгоду. Еще я с удивлением заметил, что перестал воспринимать себя как «отца» Лазурита. Наши отношения, наконец, вышли за рамки навязанной мною игры в «дочки-матери» и это отнюдь не было моей заслугой.

Дальнейшие мои размышления проходили в ванне, где я так же впал в прострацию. Если вспоминать чем закончился вчерашний день, то приходилось признать, что мои друзья геи. Оба. Как они могли от меня это скрывать? Я ведь слэшер — человек, который со сто процентной гарантией будет в восторге от их отношений! Наверное... если они не будут ко мне приставать. А если они вообще перестанут со мной общаться как с незаслуживающим их сексуального внимания объектом? Совсем абсурдное предположение? Дайте человеку попаниковать всласть! Хм... кажется я уже даже не против, чтобы они немножко ко мне поприставали. Так и слышу голос Костяна: «Накой ты нам сдался, задротище?» Он точно так скажет. А теперь внимание главный вопрос: так они действительно оказались геями или это все влияние Лазурита? И если это не влияние Лаза, то поверят ли в это мои друзья? Ой-ой-ой! Мне что-то страшно идти в школу.

— Доброе утро, сладенький! — от раздавшегося позади меня голоса, а тем более дыхания коснувшегося влажной шеи, я подпрыгнул чуть ли не до потолка.

— Валера, зараза! Ты напугал меня.

Развернуться к нему лицом папочка-инкуб мне не дал, прижав мою тощую тушку к раковине и заблокировав проход руками по обе стороны.

— Зачем же меня бояться? Я ведь такой тихий, послушный и готов исполнить любое твое желание, — жаркий шепот, от которого волосы становились дыбом, чувствовался сначала на затылке, а потом у самого уха. И ведь воспоминания о том, как он мне отсасывал, были еще свежи.

— Отойди от него, — мне стало не по себе от спокойствия, исходившего от Лазурита.

— Маленький инкуб, что это ты такой устрашающий? Ведь я ничего не делал. Ха-ха-ха! — папочка-инкуб уже не пытался обтереться об меня.

— Мне все равно. Уйди.

— Понял-понял. Уже, — нервно посмеиваясь, Валера поспешил от меня отлепиться и выскользнуть из ванны. — Но, должен заметить, что Саша продолжает вкусно пахнуть.

И вот что странно... меня всегда особенно смущали перевоплощения Лазурита в людей. Может это потому что я сам сексуально ориентирован именно на людей? К чему я это? К тому, что в дверном проеме ванны застыл высокий парень атлетического телосложения с длинными до пояса бордовыми волосами, правильными чертами лица и такими губами... что мне сразу пришло в голову занятие, для которого они были просто созданы.

— Саша, ты пахнешь все сильнее, — во взгляде Лазурита появился жадный голод.

— А ты ожидал чего-то другого?

— Нет. Чего ты хочешь?

— Эм-м... я... — как ему объяснить, что моя фантазия взбесилась, а воображение рисует такие картины с участием его губ, что кровь прилила не только к моему лицу, но и члену?

— О!.. это запросто!

— Чт?.. О!

Уточнить, что имел в виду Лаз, мне не удалось по одной простой причине, он нырнул вниз и принялся лизать мой эрегированный член через ткань трусов. Бордовые пряди укрыли спину инкуба как плащ. Синие глаза решительно сверкали, не теряя со мной зрительного контакта. Лазурит демонстративно отстранился, чтобы я мог увидеть во всей красе собственную возбужденную плоть, оттянувшую ткань трусов. После чего Лазурит высунул язык и все так же, не сводя с меня глаз, провел им от основания члена к головке, где задержался чтобы подуть на промокшую от смазки ткань.

Судорожно вздохнув, я вцепился в волосы Лазурита, на голове которого при ощупывании обнаружились небольшие выросты-шишки скрытые от взгляда волосами. Я толкнулся желая лишь одного, чтобы он перестал меня дразнить и взял уже член в рот. Он и взял. Но только вместе с тканью трусов. Тряпка меня бесила! Ткань конкретно действовала на нервы, не позволяя полностью отдаться ощущениям.

— М-м-м... Лаз! — горячая влажная глубина рта манила своей нежностью, а липкая и грубая ткань мешала, заставляя стонать от отчаяния.

Будто только и ждал моего возмущенного вскрика, Лазурит вскинул на меня синий взгляд и выпустил изо рта член. Я не успел даже протестующе пискнуть, как вокруг его шеи появился красный порез, который немедленно набух кровью. Дозрев, тяжелые алые капли медленно покатились вниз. Я в ужасе смотрел на шею Лазурита, не понимая, что происходит. Лазурит же оставался спокоен и сосредоточен на «игре» с моим возбуждением. Стоило вспомнить, что он считал возбуждающими своеобразные вещи.

Струи крови постепенно обретали плотность, пока не преобразились в тентакли, которые, упершись в пол, отделили голову Лаза от тела. Нормальный человек от такой картины бухнулся бы в обморок. Только вот я давно уже распрощался со своей нормальностью. Да и ощущая спокойствие Лазурита, панике я не поддался, несмотря на дикость открывшегося зрелища. Его шея вытянулась, уменьшившись в диаметре, и как труба пылесоса засосала мое многострадальное мужское достоинство. Нет, ощущения были приятными. Внутри того, что по идее должно было быть горлом, было тесно, мягко и влажно. Вот только это, блядь, была шея Лазурита, от которой отделилась его голова!

Его руки тоже вытянулись и змеями принялись скользить по моим ногам. Словно резиновые, верхние конечности Лаза обвивались вокруг ног пока, наконец, не добрались до задницы, беспощадно тиская ее.

Получая удовольствие, я все же продолжал ужасаться фантазии Лазурита. Отказаться от здравого смысла, который твердил, что творится что-то страшное, было чрезвычайно непросто.

Тем временем из темечка Лазурита вылезли тонкие усики, удлиняясь и распускаясь в полупрозрачную бордовую фату. Он не выпускал мой член из того, что раньше было шеей, а теперь удлинилось в гибкую трубу-тентаклину. Голова Лаза поднялась выше и приземлилась мне на макушку, его тентакли спустившись по плечам, спине и груди поползли по телу. Сверху нас накрыла бордовая «фата» от соприкосновения с которой тело начинало гореть.

— Н-н-н... А-ах! — жар по коже от соприкосновения с «фатой» перешел в дрожь вожделения, когда место прозрачной бордовой хрени заменили увлажнившиеся тентакли.

Снизу меня ласкали руки-змеи Лаза, член всосало его труба-горло. Мне повезло, что в ванне я стоял спиной к зеркалу и со стороны всего этого не видел.

Ладони Лазурита легли на мои ягодицы, раздвигая половинки, чтобы один из сочащихся вязкой жидкостью тентаклей втиснулся в задний проход. Я судорожно выдохнул. Мне до сих пор сложно было принять как тентакли, так и то, что копошение Лаза в заднице доставляло удовольствие.

Конвульсии тентакля в заднице, трение члена в тесноте «горла», потирание влажных тентаклей о спину и грудь, прилипшая ко всей поверхности тела прозрачная «фата» доводили меня до исступления. Я чувствовал Лазурита всей поверхностью кожи, ощущал его желание и удовольствие от обладания моим телом. Излившись в него, я почувствовал, как Лаз поглощает энергию, его наслаждение и насыщение.

— Приятного аппетита, — пробормотал я.

— Спасибо!

Как только он меня отпустил, я залез под душ, чтобы смыть с себя жидкость оставленную тентаклями.

— Лаз, а ты свое тело соединить не хочешь? — Лазурит наблюдал за мной в душе, так и не вернувшись в целое состояние.

— Зачем?

— Чтобы было удобнее.

— Мне удобно, — возразил он.

А вот мне было неудобно! Я человек. А люди не почкуются и не разделяют свое тело. Как вообще можно осознать одно существо, находящееся одновременно в двух отдельных друг от друга формах? Это просто немыслимо.

— Кстати, Лазурит, а как ты догадался, чего я хочу? — вспомнил я с чего все началось.

— Увидел.

— Это как?

— Картинками, как в «Чувствительном порногафе».

— А-а-а... — да, яойная манга была обязательной частью программы воспитания Лазурита, вот только... — И что было на тех картинках?

— Тебе было хорошо, когда я сосал твой член.

О да! Глядя на Лазурита, думал я об отсосе, но как так получилось, что доставляли мне удовольствие не его губы, а горло-труба? Я мечтал совсем не об этом!

— А разве я думал о том, чтобы твоя голова отделилась? — я все еще пытался понять логику.

— Нет, но тебе ведь понравилось?

— Да.

Вот и как ему объяснить, что суть моих желаний была в соблазнительных губах, а не в оторванной голове и отсосе горлом? Нет, я не спорю экзотика — это прекрасно, но тогда, когда классика уже в печенках сидит, а не когда ты эту самую классику в глаза не видел.

Покидая дом, Лазурит все же соизволил соединить свою голову с телом, приняв человеческий вид: бордововолосого парня в красном платьице и фиолетовых сапогах до бедра.