На метеостнации

1

Солнце зашло за скалистый горизонт, и ночь овеяла горы темнотой, густой и холодной. Звезды, точно фонарики на другом берегу реки, едва горели. По хребтам и западинам, словно горная кошка, бежал ветер. Он поглаживал низкие колючие ельники и гнул тонкую альпийскую траву, сбивая с них снег, вороша его, будто что-то ненужное. Высокогорная ночь обещала быть спокойной и тихой, какой она часто и бывает.

Но что-то вдруг переменилось, резко и неровно. Анемометр заскрипел, его лопасти, словно лодочный мотор, завертелись быстрее. Вместе с ударом ветра пришёл и обложной снег. Мелкий, крепкий, с крупным градом. По окнам метеостанции, по крыше и по психрометрической будке забарабанило, в дырах на чердаке засвистело. Пришла буря.

Звезды исчезли за сплошным, словно занавес, снежным покровом, и, как думал метеоролог Никита Зубков, из окна его метеостанции не будет видно ни зги ещё как минимум пару часов.

Он ошибался.

Вместе с визгом ветра пришёл какой-то другой, инородный звук. Гудящий, отрывистый, он набирал децибелы, точно кто-то выкручивал их на огромном пульте. Зубков накинул плащ и шапку, открыл дверь, и, щурясь от снега и ветра, посмотрел вверх. В глаза ему ударил яркий огненный свет. Он развеял снежную пелену рядом с собой, как гигантский факел, и стал опускаться вниз.

Рядом с метеорологом два круга навернул выскочивший из дому пёс. Он смотрел вверх и истошно лаял.

Огонь покрыл половину фюзеляжа самолёта, поглотил большую часть левого крыла. Самолёт, гражданский или военный — не разобрать — круто падал вниз. «Взорвётся до падения», — подумал Никита и ощутил, как дрожит его рука, и вовсе не от холода. Но нет. Вдали поднялся огненный вихрь, но падения из-за ветра слышно не было. Зубков напряг взгляд, пытаясь что-нибудь разглядеть, но аварию покрыла тьма, как морская пучина покрывает кораблекрушение.

Ему захотелось пойти туда сейчас, тем более самолёт разбился не более чем в километре или двух от него. Но мужчина отмёл эту мысль: ночью заснеженные горы убьют его. Нужно ждать утра. Как будто согласный с этим, перед хозяином сел пёс и гавкнул.

— Пойдём, Артемон, пойдём!

Зубков загнал собаку домой и крепко закрыл дверь. Завтра у него будут дела поважнее, чем собирать данные с приборов.

Большую часть ночи метеоролог не спал, а ту, в которой сон его всё же посетил, ему снился падающий горящий самолет. С одной лишь только разницей: падало воздушное судно на него. А пёс всё лаял и лаял.