Переспать с Гойлом

14

Гермиона спустилась в Больничное крыло и застыла перед тяжелыми дверями в нерешительности. Что сказать? Как посмотреть в глаза тому, кому доставила столько неприятностей?! "Привет, Гойл! Как самочувствие?" — нет, не то. "Грегори, ты как? Я волновалась..." Грегори? Или все же Гойл? А что потом?! Грейнджер тряхнула головой. Надо просто вести себя естественно, и тогда слова сами собой найдутся. Если только... Ручка опустилась под ее пальцами, дверь скрипнула и приоткрылась. Гермиона осторожно заглянула в палату и застыла, разинув рот. На кровати недалеко от входа полулежал Гойл. Голова его была перевязана, и длинные волосы в беспорядке падали на плечи. Левая рука, зафиксированная шиной, покоилась на широкой мускулистой груди. А рядом, на краю матраса, спиной ко входу сидела Джинни. Сердце Гермионы сжалось от странного чувства: жертва интриг и его спасительница весело болтали и улыбались друг другу, словно близко общались уже не первый год. — Да брось, Грег! — проблема выбора обращения перед Джинни явно не стояла. — Я тебе говорю: Харпер сольется! — А я говорю, он в состоянии обойти тебя на раз! Ты это... битой машешь, как веером! — Гойл широко улыбался разбитыми губами. — Веером?! — Гермиона не видела, но была уверена, что Джинни прищурилась. — Похоже, ты мало знаешь о моем стиле игры! Гойл добродушно засмеялся, снисходительно помахивая здоровой рукой. Вдруг он поднял голову и заметил Грейнджер, приросшую к полу. Слизеринец тут же покраснел, смутился и потупился. — Что-то не так? — Джинни обернулась, встретившись с Гермионой взглядом, и та в ужасе скрылась, чувствуя себя третьей лишней. На ватных ногах Грейнджер ковыляла подальше от Больничного крыла, раздираемая противоречивыми чувствами. Как Джинни удалось в считаные минуты столь близко сойтись с Гойлом?! И это притом, что ей, Гермионе, и двух месяцев было мало даже для того, чтобы решить, называть его по имени или по фамилии. Это обижало, подпирая диафрагму от внезапно нахлынувшей, с головой накрывшей ревности. Она даже не обернулась, когда Миллисента Булстроуд, летящая на крыльях любви к Больничному крылу, толкнула ее плечом. Какая теперь разница?! Это уже не ее проблема, а... Гарри сидел за столом в Большом зале и как ни в чем не бывало играл с Роном в магические шахматы. Гермиона отрешенно уселась рядом, сжавшись, как мышка перед лицом кота, под пристальным взглядом бывшего парня. — Гарри, спасибо, что поделился картой, — пискнула она, протягивая другу пергамент. — Да не за что! — Поттер улыбнулся. Он все это время старался соблюдать нейтралитет, наблюдая за любовными перипетиями друзей со стороны. — Нашла, что искала? — И даже больше, — уныло кивнула Грейнджер, вспоминая недавний разговор с Малфоем. Рон хотел отпустить по этому поводу очередную колкость, но прикусил язык — такой несчастной она выглядела. — Я это... — он шмыгнул носом, — хотел извиниться, знаешь... Там с Гойлом... ведь не так все просто, правда? — Угу, — Гермиона посмотрела на него с благодарностью, а потом вдруг словно проснулась. — Гарри, а как у вас с Джинни? То ли вопрос застал Поттера врасплох, то ли ответ, но он вдруг вздрогнул и опустил глаза в доску, необдуманным ходом проиграв Рону ладью. — Да... Нормально все, — протянул Гарри, гипнотизируя взглядом клетку E4. — Как у остальных. — У остальных — это у кого? — с интересом втянулся в разговор Рон. — Вот у меня, например... — он выразительно посмотрел на Грейнджер и не закончил мысль. — А у Гермионы... — Не надо про меня! — она вспыхнула, как бенгальский огонь в новогоднюю ночь. Рон лишь фыркнул, но доводить ее не стал — обида постепенно уступала место безразличию. Гарри снова сделал ход. И снова явно невпопад. Рон пристально посмотрел на друга: — Если с Джинни проблемы, ты только скажи, — заботливо предложил он. — Я ей быстро мозги вправлю. — Не надо, — Поттер тряхнул головой, собираясь с мыслями. — У нас все просто отлично! Гермиона только вздохнула. Сначала она хотела хотя бы намекнуть Гарри на то, что, возможно, он для Джинни не единственный, но потом передумала: вдруг ей просто показалось? Грейнджер никогда не страдала излишней подозрительностью, но вот был затронут Гойл — и она сомневалась во всем. Но не поддаваться же панике! Поэтому, собрав волю в кулак, Гермиона нацепила на лицо непринужденную улыбку и выдала: — Ну, вот и отлично! — Рон посмотрел на нее с недоверием, а Гарри облегченно выдохнул. — Раз все в порядке, то и волноваться мне не о чем! Нам... С Роном, конечно! Играйте, не буду мешать! И Грейнджер поспешила удалиться, убеждая себя в том, что у Гарри личная жизнь складывается, как в сказке. Все знают, что Джинни отлично сходится с людьми, так что беседа с Гойлом вовсе не значит ничего, что могло бы... заставить Гермиону так сильно ревновать. Вообще ревновать... — Что-то с ней творится, — Рон запустил пятерню в рыжую шевелюру. — Хотел бы я научиться хоть иногда понимать ее! — Не напрягайся, Уизли, есть вещи, которые недосягаемо выше твоего уровня, — Малфой прошел мимо в компании Забини, который надменно хмыкнул и оштрафовал Гриффиндор на пять баллов за неопрятный внешний вид шахматистов. Мелочь, а приятно! Драко расстался с Блезом у библиотеки. Забини отправился писать достойный старосты реферат по Зельям, а Малфой поднялся на этаж выше в надежде почитать в пустом классе. — Видела тебя с Грейнджер у озера, — из ниши, лишь наполовину прикрытой портьерой, показалась аккуратная головка Астории Гринграсс. — Не боишься, что об этом свидании узнают? Она всегда была жеманна до приторности, но сегодня явно превзошла саму себя, источая патоку фальшивой заботы. — Я бы на твоем месте больше думал о собственных проблемах, — Малфой спрятал руки в карманы и развернулся, собираясь сбежать. — В отличие от тебя, у меня их нет, — Астория повела изящными плечиками, и школьный джемпер, словно невзначай, сполз с одного плеча по гладкому шелку форменной блузки. — Если не оставишь меня в покое, они у тебя появятся, — Малфой резко протянул руку и вернул ворот ее джемпера на место. — Фу, как грубо! — Гринграсс скривилась, надув красивые губки. — Кто бы мог подумать, что тебе так не терпится пристроиться в очередь отвергнутых грязнокровкой следом за Уизли и Гойлом... — Следи за языком! — слова острой бритвой полоснули по сердцу Драко. Астория лишь расправила свои длинные волосы, стараясь казаться как можно красивее. Она вздохнула и откинула голову к холодной стене ниши, выглядывая в окно. — Говорят, Грейнджер еще девственница, — с деланным безразличием сказала она. — Твое желание быть первым понятно. Только хочу предупредить: разочарование может подкрасться неожиданно. — Видно, тебе об этом слишком хорошо известно, — попытался парировать Драко, но ничего не вышло: — К сожалению... — протянула Гринграсс то ли искренне, то ли притворно. — Там, в поезде, я ожидала от тебя большего... — Что?! — второй удар ниже пояса заставил Малфоя покраснеть до корней волос. Он почувствовал, как стыд подкатывает волнами к желудку, вызывая тошноту. Оказывается, Астория все-таки догадалась, что была у него первой! а ведь как искусно разыгрывала неведение! Черт! Ужасно, унизительно! Драко захотелось сорваться и убежать, спрятаться где-нибудь, чтобы никогда не видеть ни одну из сестер Гринграсс. Астория явно наслаждалась моментом, лукаво улыбаясь и заискивающе поглядывая на Малфоя из-под густой челки. — Вот как-то так, — резюмировала она свою победу, и Драко покрепче стиснул зубы. — Я. Не. Разочаруюсь, — процедил он. — Почему ты так уверен? — Потому что, — Малфой выдохнул. В этот момент, вот в эту самую секунду он вдруг отчетливо осознал, что любит Грейнджер, что все, сказанное им под часами и на озере, — чистая правда. — Тебе не понять. — Да где уж мне... — судя по тому, как посерело ее лицо, Астория все поняла. Но Драко было уже все равно. На душе у него воцарилось давно позабытое спокойствие. Он одарил младшую Гринграсс презрительным взглядом а-ля Снейп и, не прощаясь, удалился, раздумывая над тем, что делать дальше. Малфой и Грейнджер. Это, пожалуй, даже более странно, чем миссис Гойл. Но Драко нравилось. Внезапно принять свои чувства оказалось не так уж страшно, и смятение, в котором Малфой пребывал последние дни, улетучилось, уступая место ощущению уверенности в себе. Он не заметил, как радостная улыбка тронула его губы, вызывая опасливое удивление на лицах попадавшихся ему по дороге студентов. Гермиона так ничего и не сказала Джинни — лишь поинтересовалась, почему у той расцарапана щека. Впрочем, ответ не стал неожиданностью: — Булстроуд не баржа, — Джинни расхохоталась, вспоминая окончание сцены в Больничном крыле. — Пожалуй, она скорее черепаха! Очень когтистая черепаха!!! Оказалось, Миллисента набросилась на Джинни без объявления войны и даже успела расцарапать лицо, прежде чем гриффиндорская загонщица точным ударом повалила толстушку на пол и пригвоздила битой, заставив вращаться по кругу в попытках подняться, как черепаху, перевёрнутую панцирем вниз. — А… как там Гойл? — Гермиона не смогла сдержать давно мучившего ее вопроса. — Лучше всех! — Джинни неопределенно махнула рукой. — Если бы ты не сбила его с толку своим появлением, наверное, он вообще забыл бы о том, что болен. Гермионе снова показалось… Она пристально посмотрела на подругу, но промолчала, чувствуя, как между ними черной кошкой пробегает недосказанность…