Переспать с Гойлом

16

После праздника, наполненного загадками, Гермиона пребывала в растерянности. Она даже не попыталась узнать, кто скрывался за масками Салазара и Арлекино, — так сильно было ее огорчение от выбора неповоротливого рыцаря в сияющих не для нее доспехах. Грейнджер снова вернулась в состояние стороннего созерцателя, изнывая от желания и ревности, и даже мысли о Малфое с его признанием отошли на второй план, оставив в душе лишь легкий след, едва уловимый, как и его танцевальные па. Булстроуд по-прежнему не отходила от Гойла и на шаг, поэтому Гермиона все время видела ее руки, скользящие по всему его телу, и это не оставляло ее равнодушной. В очередной раз наблюдая за тем, как Милисента шлепает Гойла по заднице, Гермиона думала, что могла бы быть на ее месте, и от этого тут же становилось жарко. Задница Гойла была круглая, упругая — ее так и хотелось сжать посильнее обеими руками… — Все витаешь в облаках? — Джинни присела рядом на скамейку и тоже стала разглядывать слизеринскую парочку. Гермиона лишь рассеянно кивнула — скрывать что-то сейчас было уже бесполезно. — Тебе тоже нравится Гойл? — спросила она, чем заставила Джинни вспыхнуть и даже на мгновение стать серьезной. — Ты только об этом и можешь думать?! — младшая сестра Рона отвернулась и закусила нижнюю губу. — А как же Малфой?! — Тебе нравится Гойл? — голос Гермионы вдруг стал жестким и чуть хриплым — Грегори бросил в ее сторону печальный взгляд. — Ты знаешь, — Джинни уже справилась с собой и снова весело улыбалась, — похоже, реклама — действительно двигатель торговли. И ты мне продала Гойла. Я бы даже сказала «впарила»… — Я? — Гермиона почувствовала на губах горьковатый привкус соперничества. — Ну да! — Джинни легко взмахнула руками. — Ты так хочешь его! Вот я поневоле и начала думать, что Гойл — особенный! — А как же Гарри? — Гермиона уцепилась за последнюю соломинку, но Джинни без единого сомнения вырвала ее с корнем. — Гарри — мечта моего детства, — беспечно отозвалась она. — Мы выросли, надо двигаться дальше! — Ты бездушая! — Гермионе стало так неприятно от услышанного, что захотелось тут же применить к себе «Обливиэйт». — Вовсе нет, — покачала Джинни головой, и ее глаза вмиг потухли. — Мы с Гарри уже давно не... в общем... — Что?! — Грейнджер моментально забыла о своих проблемах. — Вы что, расстались?! Давно?! Как?! Мы с Роном ни о чем... — Интеллигентные люди расстаются интеллигентно, — Джинни пожала плечами. — Мы знали, что вы с братцем пристанете, как банный лист, пытаясь склеить наши никчемные чувства, вот и решили не афишировать разрыв. Это была идея Гарри, кстати, — быстро добавила она. — Но почему?.. — Гарри все время проводит с тобой и Роном, смеется над его идиотскими шуточками, а со мной общается только по вечерам. Если это вообще можно назвать общением! Гермиона не верила своим ушам! Ее мир рушился. Грейнджер даже подумала, что среди всего этого безумия признание Малфоя было, пожалуй, самым правильным… Почему она вдруг подумала об этом?! — Но ты хоть пробовала поговорить с Гарри?! — Джинни только рукой махнула. — Ты говорила с Роном. И что? Все эти разговоры — пустая трата времени! Я и так вижу, что нужна была Гарри для поддержки во время войны — ведь у тебя был Рон, — и для сексуальных утех сейчас. Вот и вся любовь! — Но ведь вы все еще встречаетесь... По ночам! — Гермиона прищелкнула пальцами. — Значит, не все потеряно! — Угм... — Джинни фыркнула. — Встречаемся. Только вот... не друг с другом. — А с кем же? — это было бестактно, но Грейнджер не сдержалась. — Ну... Гарри — с Ханной Эббот, кажется. А я... — повисла неловкая пауза. Гойл еще раз посмотрел в сторону гриффиндорок и послушно побрел за Миллисентой в сторону теплиц. — А я... — Джинни проводила Грегори сальным взглядом. — Ни с кем! Просто делаю вид, что иду на свидание, а сама брожу по коридорам! Гермиона не знала, что ответить на это. Ее собственного опыта снова катастрофически не хватало, но почему-то ей показалось, что Джинни лукавит. Между ними снова стеной стояла недосказанность, но Грейнджер не решалась поведать подруге о своих сомнениях. И куда только подевалась ее решительная детская прямолинейность?! — И что же ты теперь будешь делать? — медленно спросила она, в упор глядя на Джинни. — Ты ведь рассталась с Гойлом, — та улыбнулась заискивающе. — Так что мне осталось только увести его у Баржи Булстроуд. А это будет несложно! Это уже слишком! Недосказанность нравилась Грейнджер куда больше! Ей вдруг захотелось вскочить и закричать так, чтобы услышали все: «Убери руки от моего парня»! Но вместо этого она лишь вздохнула. Гойл не был ее парнем. Никогда. И вряд ли уже будет. Но Джинни… Решение проблемы родилось в голове само собой: Гермиона явственно осознала, что надо действовать. Сейчас, как можно быстрее, пока подруга еще не включила команду «апорт»! Внезапно все стало очевидным и понятным, как программа Зелий за первый курс. Надо было просто подкараулить Гойла, когда он останется один, схватить за руку и затащить… да куда угодно! А потом, если повезет, можно будет подумать о последствиях… Малфой давно уже не видел Грейнджер такой целеустремленной. Она буквально неслась в сторону подземелий с пылающими щеками и горящими глазами. Истинная староста Гриффиндора! Только вот в том, что ею движут гриффиндорские мотивы, Малфой сомневался. Вряд ли она так рвалась к старине Слагхорну за чем-нибудь из его коллекции редких ингредиентов. А это значит, что… В его голове пронеслись все три танца, подаренные Гермионе на Хэллоуин. Она догадалась! Раскрыла секрет незнакомцев! Луч надежды вспыхнул в его душе, и Драко бросился за ней в полумрак лестниц: — Грейнджер! — она остановилась, замерла и медленно обернулась, глядя на него широко раскрытыми глазами. — Малфой? — слишком растерянно, неуверенно… — А кого ты ожидала увидеть?! — Драко вздрогнул, чувствуя, что промахнулся. Луч надежды потух, канув в болото реальности. — Да я просто… — и куда только делась ее уверенность? Куда пропала решимость? Гермиона понятия не имела, как объяснить Малфою свои намеренья. И нужно ли? — Гойла там нет, — Драко прекрасно запомнил этот виноватый взгляд: именно он сопровождал отставку Уизли. В его душе заскребли кошки — так сильно, что захотелось почесать грудь, если возможно, расцарапав до самого сердца. — Гойла? — Гермиона сжалась, понимая, что ее раскрыли. Конечно, встречу с Малфоем она не предусмотрела. Она вообще ничего не предусмотрела! — Он в раздевалке, за полем для квиддича, — Малфой пропустил ее лепет мимо ушей, думая только о том, чтобы его голос звучал насмешливо. — Беги, обрадуй его своим невинным телом, только смотри, как бы у него не упал от такой неожиданности! — Я… Ты не то… — Гермиона усиленно пыталась подумать о чем-то умном и правильном, но ничего не выходило. Малфой загнал ее в угол своими прямыми, откровенными словами. Раздевалка. Тело. Стоит. — Второй раз помогать не буду, — Драко нарочно изводил себя. Он уже придумал план мести Гойлу, и теперь точно знал, что приведет его в исполнение. — Спасибо, — это слово слетело с ее губ так неожиданно, против воли, что Малфой даже отступил на шаг, сломленный ее жестокостью. Неужели так сложно было хотя бы вслух отрицать очевидное?! Он почувствовал, что вот-вот заплачет. Злые слезы поражения душили, заставляя часто-часто сглатывать, словно в горле пересохло. А Грейнджер уже исчезла. Испарилась, словно и не было ее тут секунду назад, напрочь забыв о том, что в этой Вселенной вообще существует такое ничтожество, как Малфой. Ничтожество?! Пусть так! Зато Малфой! Он и сам не знал, что это значило. Но последняя мысль вывела его из ступора, заставила выдохнуть, задушить чертовы слезы и последовать за Грейнджер. Пусть утрутся оба! Они еще узнают, что значит Малфой! Гермиона бездумно неслась по коридорам. На автомате добежала до холла, вынырнула в ночную прохладу улицы, но холода совершенно не почувствовала — так жарко ей было. Она хотела успеть. Раздевалка! Все началось в ней, пусть в ней все и закончится! Уже сейчас… Еще чуть-чуть… А там… Крутые плечи, широкая мускулистая грудь, сильные руки, плоский рельефный живот, узкие бедра, небрежно прикрытые полотенцем... Гермиона ворвалась в мужскую раздевалку и дико огляделась по сторонам. Никого. Пусто, как в морге… и всюду кафель, шкафчики и идеальная чистота. Точно, морг! Она перевела дыхание, тряхнула головой и собрала в пучок растрепавшиеся от быстрого бега волосы. Малфой! Ну, конечно! Как она могла поверить ему на слово?! Что это? Ловушка?! Она быстро огляделась, развернулась, желая сбежать, как вдруг в тишине услышала смутные звуки. Шум воды и голос… Душевые! Об этом Гермиона даже мечтать не могла… Как завороженная, она сделала несколько шагов и тихо открыла дверь, ведущую к душевым кабинкам. Громкий голос Гойла неприятно резанул слух. Он пел дурацкую песню про блондинку в розовой мантии из чистого шелка и каких-то там жеребцов. Хотя вряд ли речь шла о лошадях. Грейнджер подошла еще ближе, и взору открылась картина, заставившая ее сползти по стене на пол. Совершенно голый, Гойл стоял под душем и, уверенный в том, что один, громогласно горланил пошлые песни, подражая уличным трубадурам из Лютного переулка. При этом одной рукой он размахивал в воздухе, словно подогревая интерес невидимых слушателей, а второй держался за собственные яйца, пружиня в коленях, как заправский стриптизер. Гермиона смеялась. Она хохотала во весь голос и не могла остановиться, даже если бы ей пригрозили «Круцио». Это было самое уморительное зрелище из всех, что она видела в своей жизни. Она сидела на полу, закинув голову, и ее плечи истерично подергивались от этой картины. Гойл услышал смех, тут же замолчал и выглянул из кабинки, хватая ртом воздух от ужаса. Ему едва ли удалось призвать из раздевалки полотенце и кое-как прикрыться, а Гермиона все никак не могла остановиться, хоть он и нависал над ней грозовой тучей. — Что ты тут? — красный как рак, Гойл судорожно хватался за полотенце обеими руками, словно боялся, что Гермиона пришла именно за ним. Наконец, она успокоилась и замахала руками, призывая потоки воздуха охладить разгоряченное лицо. — Я пришла… — еле выдавила она и вдруг замолчала, раздумывая. О том, чтобы заняться с Грегори сексом, не могло быть и речи. Не хватало еще, чтобы во время оргазма он стал вдруг вот так махать рукой… Гермиона снова хихикнула. А потом вздохнула с облегчением: истерический смех — уморительный хохот — изгнал ее желания, словно боггарта, не дававшего ей уснуть столько ночей. — Я пришла, чтобы вернуть тебе вот это, — она достала из кармана платок с фамильным гербом Гойлов, вышитым в уголке. Он был ей больше не нужен. Гойл медленно протянул руку и забрал платок, не в силах сказать что-либо. — Я это… — свободной рукой он почесал затылок, отчего полотенце, оставшись без поддержки, упало к его ногам, обнажая понуро висящий член, такой же смущенный, как и его хозяин. — Все в порядке, — Гермиона улыбнулась ему со всей нежностью, на которую была способна. — Я никому ничего не скажу. И она бодро пошла к выходу. Вдруг, что-то вспомнив, Грейнджер остановилась и, обернувшись, просто сказала: — Ты знаешь, на нашем факультете одна рыжая красавица без ума от тебя! Не упусти! Но Гойл был настолько растерян, что ничего не ответил, только промычал что-то нечленораздельное, словно теленок, которого ведут на убой. В раздевалке Гермиона предсказуемо нашла Малфоя. Драко вальяжно развалился на лавке, опершись спиной о шкафчики, и беззвучно хохотал — так, как умел только он. — Это ты все подстроил? — Гермиона уперла руки в бока, глядя на него строго, но Малфой только отрицательно покачал головой. — Если бы я знал о таком раньше, — выдавил он, пытаясь перевести дух, — я бы уже давно позволил Гойлу купаться в лучах славы с этим, без преувеличения, коронным номером! — Только попробуй рассказать кому-нибудь! — Гермиона подошла слишком близко, и Драко перестал смеяться. — И что же ты сделаешь? — на его лице появился хищный оскал. — Я никогда не влюблюсь в тебя! — это был запрещенный прием, но сейчас Гермиона, как никогда, чувствовала себя сильной. И это было классно! Гордо подняв голову, она выплыла из раздевалки, зная, что Малфой провожает ее тоскливым взглядом. Просто непередаваемо! Оргазмично! Драко хотел ответить, но прикусил язык. Нет, он не испугался угрозы! Напротив, он был благодарен Грейнджер. Этой фразой она дала ему шанс. Похоже, сама еще не поняла этого, но так даже лучше! Малфой любил быть на один шаг впереди. — После того, что ты тут устроил, я даже не буду мстить тебе за сломанные ребра! — фыркнул он, когда Гойл, растрепанный и несчастный, показался из душевой. От этой фразы Грегори вздрогнул, как от пощечины, но ничего не сказал. Непробиваемый Гойл!