Плюмбум

Часть 8

****
Алекс позвонил Димке вечером, когда тот, завалившись на диван, уже собирался спать, и, как ни в чем не бывало, спросил:
-Ну что, когда пойдем в тир? Скоро ехать на базу, а ты еще даже не показал мне, как стрелять.
-Так ты едешь? – Димка был удивлен, он хоть в глубине души и надеялся, что Алекс согласится, но не был до конца уверен.
-Естественно,— немного высокомерно отозвался Алекс, — я ведь сказал, что хочу попробовать.
-ОК, — обрадовался Димка и, не удержавшись, мстительно передразнил его. – Когда будет надо, я сам тебе позвоню, не надо меня дергать по пустякам.

Алекс только хмыкнул в ответ, но промолчал.

А Димка, положив трубку, облегченно вздохнул и со счастливо-дебильной улыбкой откинулся на подушку.
Теперь его совершенно не коробил тон Алекса, он уже понял, что парень просто прячется за маской высокомерия и этот звонок — своеобразное, в стиле Алекса, извинение, и большего Димка не дождется. Да ему и не надо было большего, главное они поняли друг друга.
Задумчиво улыбнувшись, Димка вспомнил темные глаза, с затаенной болью на дне зрачков.
«Какие же тайны ты скрываешь, Епифанцев Александр Константинович?»


****
Завеса тайны немного приоткрылась внезапно быстро, но это открытие Димке совсем не понравилось...

Они уже несколько раз ходили в тир в городском парке, и Димка с удивлением отмечал, что Алекс довольно прилично стреляет. Либо у него был хороший природный глазомер, либо Алекс лукавил, говоря, что никогда не стрелял. Но Димке по большому счету, это было безразлично, его просто радовало то, что они весело проводят время. Хотя говорить «весело» в отношении Алекса Димка не стал бы. Алекс – мрачный и зло ироничный, никак не подпадал под слово «весело». Но Димка видел, что его холодность, плохое настроение и злая ирония во многом показные, просто парень никогда не расставался со своей маской, под которой прятал истинные чувства и эмоции. И Димка надеялся, что со временем Алекс сможет ему доверять, и не будет больше отгораживаться и прятать от него свои переживания и мысли. А пока отношения, пусть и медленно, но налаживались.

В этот день Алекс с Димкой в очередной раз пошли в тир, в котором хозяйничал подслеповатый старичок, с неизменной добродушной улыбкой на морщинистом, как печеное яблоко, лице. Тир притулился в самом дальнем уголке парка, и о нем мало кто знал или просто отдыхающим было лень идти так далеко, и народа там почти никогда не было. А Алекс не любил зрителей.

Димка, смеясь в каждой фразе, рассказывал и изображал в лицах, как они с Даничем ездили на строительный рынок, выбирать материалы, а Алекс, как всегда невозмутимый, вышагивал рядом, засунув руки глубоко в карманы джинсовой куртки и попыхивая зажатой в зубах сигаретой. Но Димка видел, как у него подрагивают уголки губ в еле заметной улыбке. Размахивая от возбуждения руками, Димка одновременно умудрялся, время от времени, на ходу постукивать носком кроссовка о дорожку, чтобы сдвинуть попавший в обувь камешек. Когда они уже свернули на боковую аллею, ведущую к тиру, Димка, устав бороться с больно впивающимся в ступню камешком, отстал, чтобы снять кроссовок и вытряхнуть мусор.
Едва избавившись от мучительной помехи и торопясь догнать ушедшего вперед спутника, Димка тут же бросился за ним следом, припадая на одну ногу и шоркая по земле едва надетым кроссовком, пытаясь на ходу натянуть подмятый задник на пятку. Но, не рассчитав скорости, он со всего размаха врезался в твердокаменную спину внезапно остановившегося и застывшего на месте Алекса.
-Чё случилось? – ухватив Алекса за руку, чтобы не упасть, Димка с тревогой заглянул в лицо друга и тут же испуганно замолчал, пораженный произошедшей в нем переменой — растеряв всю свою надменность, Алекс застывшим взглядом смотрел в одну точку, беззвучно шевеля побелевшими губами.

Проследив за его напряженным взглядом, Димка увидел возле тира невысокого, похожего на хорошенькую куколку, субтильного юношу, которого издалека принял сначала за худенькую девушку, и высокого черноволосого парня лет двадцати пяти. Парень, беззастенчиво лапая своего спутника, мешал ему прицеливаться и что-то шептал в самое ухо. А мальчишка, звонко смеясь, отпихивал от себя значительно превосходящего его комплекцией, широкоплечего парня, и нарочито строго шлепал его по рукам, которые иногда довольно откровенно тискали его и забирались под короткую курточку.

Алекс несколько минут напряженно наблюдал эту сцену, потом, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов и едва не сбив с ног стоящего рядом Димку, быстрым шагом направился в противоположную от тира сторону.

"Вот, оказывается, каким он может быть, — мучительно размышлял Алекс, напряженно хмуря брови. Не думая куда идет и не слыша, как Димка зовет его, он пробирался через кусты в сторону выхода из парка. — Раньше он всегда был настороженный, как дикий зверек, холодно-замкнутый, отстраненный, безразличный, печальный, испуганный, но никогда искренне-доверчивый, любящий, так легко и весело смеющийся, чувствующий себя под защитой, в безопасности".

Алекс злился, косясь недовольно на догнавшего его и теперь молча идущего рядом Димку. Он злился на счастливого Тёмку, самоуверенно-довольного Макса и на Димку, за то, что тот все видел, и что Алекс так раскрылся перед ним. А Димка, чувствуя, что Алекс не хочет говорить и объяснить произошедшее у тира, не настаивал на объяснениях и не расспрашивал его. Он думал, что когда Алекс будет доверять ему и когда захочет, то сам все расскажет.

Димка узнал в субтильном мальчике паренька по прозвищу Куколка, которого встречал иногда в Академии, и теперь гадал, что может связывать с ним Алекса? Или, может, это его спутник вызвал такой взрыв эмоций во всегда замкнутом, словно застегнутом на все пуговицы, Алексе? Но явно, что-то очень серьезное произошло между ними. И тут Димка понял, что ревнует, ревнует неистово и исступленно, хотя и пытается изо всех сил убедить себя, что это просто обида — на невнимание Алекса, его молчание и игнор. И между ними просто дружба, мужская дружба и ничего более. И никаких иных чувств у него к Алексу нет... Потому что иначе, если Алекс только заметит, что Димка испытывает что-то, даже отдаленно напоминающее сексуальное влечение, больше общаться с Димкой он не будет никогда.