Плюмбум

Часть 12

****
Едва только они въехали в город, Алекс попросил высадить его на первой же остановке. Буркнув «пока», он хлопнул дверцей и, закинув сумку на плечо, скрылся в толпе. Данич, не замечая возникшего между друзьями напряжения или списав их мрачное настроение на утреннее похмелье, довез Димку до дома, по дороге строя планы на предстоящую неделю. Димка морщился, стараясь отвлечься от ввинчивающегося в череп бодрого голоса приятеля, лишь иногда покорно кивая головой.

Неделя прошла спокойно и буднично. И, даже в том, что к пятнице Алекс так ни разу и не приехал в офис и не позвонил, не было ничего необычного. Он и раньше не баловал Димку телефонными звонками, считая пустой треп по телефону бессмысленной и бесполезной тратой времени. Димка, помня свой первый звонок Алексу, тоже не звонил. Собственно в другое время ему было бы плевать на недовольство Алекса, если бы не поцелуй и вырвавшееся у Алекса имя. Сейчас Димке самому хотелось побыть одному и поразмыслить о произошедшем.

Когда Алекс грубо прижался к нему жесткими губами, Димка настолько был ошеломлен происходящим, что, не осознавая, что делает, потянулся навстречу, открылся сразу, сдаваясь без борьбы и сопротивления, без сомнений, принимая, как должное, истину, что именно этого он хотел с первой их встречи, и все его мысли о простой дружбе – это смешные отговорки, что все это время ему был нужен Алекс не просто друг, а еще и партнер, любимый.
И пусть, пусть он злится, пусть его поцелуй-укус жесткий и грубый, пусть он им просто хочет наказать и обидеть, пусть хоть так, чем совсем никак.
А когда поцелуй Алекса смягчился, уже лаская и нежа, Димка просто уплыл в неведомые дали от счастья, от ощущения твердых губ и горячего дыхания на лице. С каким-то трепетным благоговением он гладил прохладную кожу на боках и пояснице, опускался, едва касаясь подушечками пальцев, в ямку на позвоночнике, скользил по поясничной впадине, с замиранием сердца ощущая, как она поднимается и переходит в полукружия ягодиц, и проводил робко по кромке пояса джинсов, не смея забраться под них, но неистово этого желая. Из последних сил он сдерживал это нестерпимое желание, ощущая в пальцах покалывание, словно от электрических разрядов...

Но Алекс не был бы Алексом, если бы в очередной раз не ткнул мордой в грязную лужу.
Воздушный замок, который Димка успел за эти короткие мгновения выстроить в своих мечтах, как от дуновения ветра, растворился легким туманом от одного только имени произнесенного хриплым шепотом... Потому что это было чужое, не Димкино имя.

Тогда Димка ушел молча, не желая выяснять правду и анализировать произошедшее, оставил все размышления и переживания до утра. И вот теперь, презирая себя за слабость, Димка не мог удержаться от того, чтобы не придумывать неправдоподобные объяснения и не лелеять призрачные надежды. Он убеждал себя, что был тогда пьян, алкоголь и травка туманили ему мозг, лишая четкости и ясности восприятия, и ему просто показалось, и Алекс сказал вовсе не Тёмочка, а Димочка...
А если все же он сказал Тёмочка, тогда вполне вероятно, что этот Тёмочка и Куколка, которого они встретили однажды в парке, это один и тот же человек. Уж очень неоднозначной была реакция Алекса... Но тогда, значит...
Дальше свои мысли Димка не пускал, не желая выяснять правду. Наверное, впервые в жизни он проявлял нерешительность, предпочитая оставаться в неведении.


Сквозь эти мысли, не отпускающие Димку ни на минуту всю неделю, до него, наконец, пробился голос Данича. Они вместе возвращались вечером из института. Данич решил заскочить к Димке и взять у него конспекты по истории мировой культуры, лекции по которой он прогулял.

-...А я говорю: "Не нравится, сиди сама с мелким. Нечего на меня своего сына навешивать".
-А? — переспросил Димка, возвращаясь к реальности. — Мелкий опять что-то натворил?

"Мелким" Данич называл своего племянника, сына старшей сестры, шебутного пацана четырех лет, такого же проказливого и непоседливого, как и его дядя. Иногда сестра, если бабушке, их матери, было некогда, просила Данича посидеть с племянником, но чаще всего это заканчивалось руганью: из-за разбитой вазы, коленки или носа, или еще какого-нибудь прокола, за который Даничу влетало с одинаковой силой от матери и сестры.

-Ты меня, не слушаешь что ли? — возмутился Данич. — Говорю, мелкий опять меня подставил. Приходит вчера к бабушке и говорит: "Баба, скажи визда", та и отвечает: "Ну, звезда". А этот поганец мелкий говорит: "Вот ты, баба, умеешь говорить слово визда, а дядя Даня не умеет, он говорит пизда". Ну, не гаденыш ли? Я ж не виноват, что он так непонятно выражается. Мне, что первое в голову пришло, то я и сказал. Разве можно в его тарабарщине хоть что-то понять? Вот ты бы что сказал, если бы тебя спросили, что такое "визда"?
-Не знаю, — Димка пожал плечами.
-А они на меня вдвоем навалились, орали, что учу мелкого материться, да они не слышали, какие он перлы выдает. На прошлой неделе забираю его из садика, а он ни в какую не хочет идти домой, говорит: «Подожди, дядя Даня, мы за девками гоняемся», я ему отвечаю: «Некогда мне ждать, пошли быстро. Я тоже хочу за девками гоняться, а приходится тут с тобой валандаться», а он вздыхает: "Все люди как люди, а я, как хуй на блюде". Не, ну ты слышал когда-нибудь такое?

-Весь в дядю, — рассмеялся Димка.
-Ах, вот, значит, какого ты обо мне мнения, — притворно рассердился Данич и, обхватив за плечи, навалился сзади, ероша ладонью волосы на макушке.

-Отстань, придурок, — рассмеялся Димка и пихнул его слегка локтем, — про нас и так уже, наверно, думают, что мы голубые.
-О, да-да, миииилый, — Данич дурачась, схватил Димку за шею, притягивая его к себе и, подув в ухо, с нарочитым придыханием пропел. — Уже разносит молва по дворам, что между нами чивава.*


-Оп-па, попались, голубки, — криво ухмыляясь, навстречу к ним из беседки, в которой однажды вечером Димку поджидал Алекс, вышел Щербатый, за ним, вполне предсказуемо, маячило двое его дружков. В глубине беседки, в уже опустившихся сумерках, угадывался еще один мужской силуэт, скрытый их спинами.
-Бля, опять эти придурки, — обреченно вздохнул Димка.
-Что такое, голубок? — удивился Щербатый. – Неужто уже встречались?.. О, пацаны, да это же тот самый поцик, что с нами встретился и с мобилой остался. Непорядок. Пора исправить эту несправедливость.
-Тоже мне, борец с мировым злом, — пробормотал себе под нос Димка.
Но Щербатый, видимо, обладал хорошим слухом.
-А чего это ты такой смелый? — удивился он и, сплюнув презрительно Димке под ноги, спросил. — Думаешь, твой пидорок тебя защитит?

Только Димка с Даничем собрались ответить, как их опередили.
Из глубины беседки раздался знакомый, хрипловатый голос:
-Щербатый, оставь их, пусть идут своей дорогой.
-Саша, — Димка, обрадовано подался вперед, чтобы разглядеть темнеющий силуэт, но, тут же одернув себя, остановился, придав лицу скучающее выражение. – Привет.
-Не понял. Алекс, ты чё его знаешь? – Щербатый оглянувшись назад, удивленно посмотрел на приятеля, вальяжно развалившегося на скамейке беседки, рядом с растеленным полиэтиленовым пакетом, на котором лежали сухарики и чипсы, стояла бутылка водки, пластиковые стаканчики и полторашка пива.
-Ну, — коротко ответил Алекс и большим глотком отпил пиво из бутылки. Потом, привалившись спиной к перилам, закурил, глубоко затягиваясь и, сплюнув на пол, лениво пояснил. — Это дизайнер. Отец его нанял, чтобы он наш офис отремонтировал.
-Ну, точно пидар, — обрадовался Щербатый. — Все дизайнеры пидары. Этой хуйней только голубые занимаются.

Алекс, больше не вмешиваясь в разговор, молча курил, настойчиво отводя взгляд и стараясь не смотреть Димке в глаза.

-Точно, — кивнул Димка. Так и не сумев поймать взгляд Алекса, он обернулся к Щербатому, и презрительно усмехнулся, — настоящие мужики по подворотням паленую водку пьют и кокс нюхают. Интеллектом и образованием не обременены, им такой багаж без надобности.
-Не понял, ты мне чё хамишь?
-А ты до сих пор не догнал? — встрял Данич.
-Ну, все, блять, ща мы вас уроем, голубки, — рявкнул взбешенный Щербатый.
-Щербатый, я сказал, отъебись от него, — прикрикнул Алекс и, наконец, посмотрев Димке в глаза, зло сказал. – А вы идите куда шли и нехер в следующий раз на улице обжиматься.

Димка постоял минуту, не отрывая взгляда от Алекса, в ожидании, что он скажет еще. Не выдержав Димкиного пристального взгляда, Алекс отвел глаза и схватив пластиковый стаканчик с водкой, выпил не морщась и не закусывая.

Так и не дождавшись от Алекса ни слова, Димка, презрительно прохрипев севшим от обиды голосом: «Определись уже, наконец», — резко развернулся в сторону дома и зашагал широкими шагами, не слушая ворчания Данича:
-Вот ведь сука этот Алекс, а я думал он – человек.
____________________
* Бумбокс "Вахтерам"