9

65 3 0
                                    

Страстно хочу одиночества. Хочу никого не видеть — особенно сумасшедшую Беллатрикс. И Крауча. И Лорда. Всех, кто водится в мэноре. И вообще всех. Хочу остаться один во всей Вселенной. Чтобы не было никого. Даже магглов. Ни одного. Хочу полностью пустую Землю, свободную от всех видов Homo Sapiens — как Homo Sapiens Sapiens, так и Homo Sapiens Magicus. Но на мои желания всем плевать. В том числе и Лорду. Тем же вечером, когда я сижу в пустой комнате и бездумно гляжу в пространство, тянет Метку. — Две недели назад на каникулы прибыл младший Малфой, — произносит Лорд, когда я в полной прострации добираюсь до кабинета и точно так же опускаюсь на одно колено. — Ты с ним знаком, верно? Вопрос риторический, но я отвечаю. — Да, мой Лорд. — Это хорошо. Я бы хотел, чтобы ты больше общался с ним. Я уверен, у вас найдутся общие темы. С белобрысым отпрыском Люциуса общаться я не хотел еще в Хогвартсе. Напыщенный самовлюбленный болван не вызывал у меня никакой симпатии. И даже его попытки поучаствовать в моих тренировках, когда я еще думал, что вернусь в Сборную, не смогли изменить моего отношения. Но приказ Лорда я оспорить не могу. — Могу я спросить, мой Лорд? — аккуратно интересуюсь, когда Лорд заканчивает говорить и, дождавшись его благосклонного кивка, произношу: — Как бы вы хотели видеть наше общение? Имею ввиду, в роли кого мне стоит выступать? — Поясни, Виктор, — внимательно глядит на меня Лорд. — Равным — то есть товарищем по играм и увлечениям; старшим товарищем, который будет наставлять в каких-либо вещах или же товарищем младше по статусу, который потакает его прихотям? Мой вопрос вызывает у Лорда улыбку. — А как ты сам расцениваешь себя, Виктор? Говори, как думаешь. Мне любопытно твое видение. Говорить, как думаю? Вообще-то я думаю, что мелкого надо прикопать где-нибудь под забором. Но это лично мое мнение. Я сейчас всех хочу прикопать под забором. — Мы не равны, — говорю спустя несколько секунд раздумья. — Я — Глава семьи, он лишь наследник. В то же время он еще школьник, младше меня. С другой стороны — он сын хозяина дома, я же гость. Вспоминаю все нюансы, но больше ничего не приходит на ум. Но потом… потом вспоминаю еще один момент. И решаюсь его сказать. — А еще я Рыцарь Вальпурги, а он — нет. — Как бы ты вел себя, Виктор, если бы твой отец прибыл с тобой в гости к своему другу, у которого сын — ровесник Драко Малфоя? — задает наводящий вопрос Лорд. — Понятия не имею, — признаюсь честно. Лорд сам хотел, чтобы я говорил, что думаю. — Но если бы это был сам Драко Малфой, я бы держался от него подальше, чтобы, не дай Кощей, не задеть его ранимую душу. Он же на любое замечание дуется. Моя откровенность вызывает у Лорда смех. Он оказывается для меня неожиданностью — я никогда не слышал, как Лорд смеется. — Я понял тебя, Виктор. Да, сложная ситуация. Но твоя помощь важна — у Драко Малфоя, как ты выразился сам, ранимая душа, и ему очень тяжело сейчас, когда его отец так глупо подставился, что попал в Азкабан. Ему нужен кто-то, кто не сильно отличался бы от него по возрасту, чтобы поддержать его. Поиграть, отвлечь от тяжелых мыслей, но в то же время чтобы этот человек мог ободрить его и помочь советами. Несомненно, ты старше него — и по положению, и по возрасту. Вот и действуй. Я верю, что у тебя получится. — Слушаюсь, мой Лорд, — склоняю голову. Когда я покидаю кабинет Лорда и отправляюсь к себе в комнату, то в голову приходит мысль, что идея эта не совсем плоха. Может быть, я тоже отвлекусь. Ночь проходит в кошмарах. * * * Утром через пару часов после завтрака иду искать белобрысое чудовище. Драко Малфой находится не сразу. Я обхожу почти весь мэнор, по пути столкнувшись с его матерью, Нарциссой Малфой. Женщина выглядит какой-то потерянной — на мое приветствие отвечает с задержкой, словно удивляется моему присутствию. И лишь выйдя в сад, обнаруживаю Драко в воздухе на мини-поле для квиддича. Он меня тоже замечает и резко пикирует вниз. Неплохо летает для его возраста и уровня подготовки. — Привет, — выпаливает Малфой-младший первым, настороженно глядя на меня. — Привет, — отзываюсь, растянув губы в улыбке и старательно изображая приветливость. — Летаешь? — Ага. А ты что тут делаешь? — Тоже полетать решил, — пожимаю плечами. — У тебя есть запасная метла? — Эм… Да, но не очень хорошая — «Чистомет», — Малфой спрыгивает со своей метлы, в которой я узнаю «Нимбус». — Эта лучше… Хотя все равно не «Молния». — Это да, — киваю. — Но тащи. Полетаем. Малфой сияет, как медный таз. — Динки! Появившаяся домовичка тут же приносит метлу. Потертая, видно, что на ней много летали. — Догоняй, — фыркаю и взмываю в воздух. Малфой весело отзывается уже где-то внизу: — Догоню! «Чистомет» неплох. Но я сразу чувствую, что за метлой плохо ухаживали — не перебирали прутья, не обновляли лаковое покрытие, редко смазывали специальным гелем. Ее слегка ведет вправо, но удержать удается без особого труда. А еще я по пути перехватываю снитч, за которым Малфой гонялся до тех пор, пока я не пришел. Летаем недолго. Когда замечаю, что мелкий устает от моих виражей, делаю знак приземления, и мы опускаемся на землю. — Держи, — отдаю мальчишке шарик, недовольно водящий крылышками. — Твое вроде. — Блин! — на лице Малфоя — восхищение. — Я даже не заметил, когда ты его поймал! — Я тоже, — довольно фыркаю. — Слушай, малой… — Я не малой, я Малфой, — недовольно поправляет меня белобрысое чудище, и я согласно исправляюсь: — …Малфой. А ты своим метлам когда делал ремонт? — Какой ремонт? — удивляется Малфой. — Они же летают! — Профилактический, — объясняю. — Им прутья надо перебирать и лак обновлять. «Чистомет» ведет вправо, например. — А мой «Нимбус»? — А твой «Нимбус» не знаю, — пожимаю плечами. — Я на нем не сидел. — А проверь его?! Киваю, принимаю из рук восхищенно глядящего парнишки древко «Нимбуса». Ну, что могу сказать спустя пару кругов. «Нимбус» хорош, в принципе, ему ничего делать не нужно, разве что гелем смазать. — «Нимбус» намного лучше, — признаюсь, опустившись на землю рядом с хозяином метлы. — Но смазать его не будет лишним. — Откуда ты все это знаешь? — интересуется Малфой, когда мы направляемся в сарай для метел. — У вас в Сборной этому учили? — И в Сборной, — соглашаюсь. — Но у меня дед по матери всю жизнь метла делал. Я в три года на взрослую метлу первый раз сел. — Ого! И тебе разрешили?! — изумленно восклицает белобрысый мальчишка. — Нет, — фыркаю. — Случайно вышло. Я маленький был, а дед как раз метлу сделал. Отвлекся что-то. Ну, я ее схватил и полетел. Поймали на полпути до Софии. — Софии? — Малфой хлопает глазами. — Столица Болгарии, — поясняю. — Это как по-вашему, на полпути до Лондона. Мелкий замирает, осознавая мои слова, а потом покатывается со смеху. — Угу, — киваю. — Мне потом влетело по первое число. Лаком покрыть «Чистомет» я не могу — лака нет. Но вот перебрать прутья, заменив испорченные и износившиеся, я могу. Могу так же смазать метлу гелем, аккуратно затерев царапины. Малфой, изначально горевший энтузиазмом, на трети прутьев своего «Нимбуса» сдувается. — Почему это надо делать руками? — недовольно говорит он, роясь пальцами в куче. — Мы что, магглы какие? — Потому что метлы уже зачарованы, — терпеливо объясняю парнишке, как когда-то мне объяснял дед. — Над метлой проведен сложный Ритуал, навешивающий на нее комплекс Чар. Если ты сейчас сюда свои недоЧары впихнешь, вся вязь имеющихся в лучшем случае развалится. И будет у тебя маггловский веник стоимостью сто галеонов. — А в худшем? — А в худшем тебя этой метлой размолотит, едва ты на нее сядешь. Так что все обслуживание метлы — руками. Как, впрочем, и изготовление. Хотя нет, вру. Прутья собирать для нее можно магией. Кстати, надо бы этим заняться тоже. Запасных прутьев у тебя нет, а с половиной хвоста «Чистомет» будет летать, как веник из прошлого века. — Есть, — возражает Малфой, на лице которого проскальзывает облегчение. Когда я сказал, что прутья придется собирать, он аж в лице изменился. — Сейчас найду! Прутья действительно находятся. Хорошие, в упаковке. Правда, слежавшиеся. Но годные. Мои объяснения по поводу количества прутьев, длины каждого из них, а так же как их складывать и перевязывать, Малфой по большей части пропускает мимо ушей, хотя с любопытством наблюдает, как я заменяю износившиеся прутки, вымеряя длину. Я даже забираю у него прутья от «Нимбуса», которые Малфой так толком и не перебрал. — А вот древко, дружок, тебе придется полировать самому. Если прутья перебирать лучше умеючи, да и не часто это требуется, — поясняю, — то древко гелем смазывать надо каждый раз после игры. А меня рядом не будет. Малфой кривится. — Хочешь летать на точно такой же метле, как у других, но чтобы она была лучше, чем у других? — хмыкаю. В глазах блондинчика разгорается огонек. — Так что вон тряпка, вон гель. Поехали. Каждую царапинку затираем. Видимо, мысль о том, что летать он будет лучше других, настраивает мальчишку на рабочий лад. Он старательно натирает древко, прислушиваясь к моим замечаниям. Когда я успеваю перебрать полтора пучка прутьев и натереть древко «Чистомета», Малфой едва-едва справляется с натиркой древка от «Нимбуса». Собираю метла, перетягиваю прутья. — Ну что, проверим, как оно? — подмигиваю Малфою, на что тот кивает. Не знаю, как «Нимбус», но «Чистомет» летает намного лучше. Его больше не ведет, да и разгоняется он гораздо более плавно. Делаю круг над Малфой-мэнором и не удерживаюсь от небольшой шалости — снижаюсь и пролетаю практически над головами одной из «троек», гуськом шествующей по саду. Шалость удается не совсем — едва успеваю увернуться от трех разнокалиберных проклятий, выпущенных в мою сторону. От матерных ругательств увернуться не удается, но они, к счастью, безвредны. Малфой счастлив. — Блин, я не думал, что метла так может летать! — восхищенно выпаливает он, когда мы встаем посреди площадки для квиддича, перехватывая древки своих метел. — Словно «Молния»! — Преувеличиваешь, — хмыкаю. Все-таки приятно, когда лестно отзываются о твоей работе. — Слушай, Крам! — восклицает Малфой. — А потренируй меня? Чтобы я летал так же, как и ты! Учитель из меня так себе. Я хочу отказаться, но потом вижу горящие глазенки белобрысика и вспоминаю приказ Лорда. — Тяжело, не потянешь! — насмешливо говорю пареньку, раззадоривая. — Терпение нужно. А ты даже прутья не смог перебрать. — Ну научи! — канючит Малфой. — Что тебе стоит? — Всему — не научу, — говорю. — Но вот сделать так, чтобы ты летал лучше, чем сейчас, а не как разжиревший фазан, могу. — Я не фазан! — взвивается мелкий. — Я ловец в сборной факультета! Со второго курса! — Да? — прищуриваюсь. — Скажи мне, «нефазан», сколько на счету вашей сборной побед? Малфой тут же сдувается. — У них Поттер! — оправдывается он. — Он вечно… — Хочешь Поттера за пояс заткнуть? — перебиваю. — Или так и будешь ныть, как девчонка? — Хочу! — Тогда поехали… У Малфоя неправильный хват. Переучивать его сейчас нет смысла, потому что он, во-первых, привык к нему за много лет, а, во-вторых, за два месяца лета он к новому не привыкнет. Поэтому я решаю научить его летать без рук. Это достаточно рисковая затея, потому что меня самого учили так далеко не после первого года тренировок, но я надеюсь на толковость ученика и его все-таки какой-то опыт. — Малфой, первый вопрос — чем ты управляешь метлой? — спрашиваю, когда белобрысая мелочь аж подпрыгивает от нетерпения, услышав мое предложение. — Руками! — с готовностью отвечает мой ученик. — Садись, два, — фыркаю. — То есть «тролль». Метлой ты управляешь, прости за подробности, задницей. Которой сидишь. Да-да, не кривись. Именно так. Поэтому метла слушается того, кто первый на нее сел. Неважно, где будет сидеть пассажир — спереди, сзади, сбоку или вообще висеть под метлой — кто первый сел, того и тапки. Поэтому твои руки выполняют чисто поддерживающую роль — две точки опоры лучше, чем одна. У тебя детская метла есть? — Есть, — сникает Малфой, поняв, на чем ему сейчас придется тренироваться. — А может, «Чистомет»? — «Чистомет» — взрослая метла, — качаю головой. — Улетишь вниз башкой и размажешь мозги по земле. А потом меня твоя мама и твой отец заживо съедят. Не надо так. Детская метла находится. Малфой краснеет, зеленеет, нервно оглядывается, как бы его не заметил кто-нибудь, но послушно садится на нее. — Итак, пробуй. Метла реагирует на наклоны корпуса и перенос центра тяжести. Тут нам приходится слегка прерваться. Мелкий не знает, что такое центр тяжести. Читаю ему краткое введение в физику, и мы приступаем к полетам. Ну, что сказать. Первый пробный полет даже на детской метле без рук удается у Малфоя, как и у всех новичков, хреново. Он три раза слетает с метлы, прежде чем заканчивает круг по площадке на высоте один метр. Если бы летали выше — я бы замучился его ловить. Конечно, разбиться он бы не разбился — на площадке специальные Чары наличествуют, да я бы перехватил в воздухе. Но зачем лишние хлопоты? — Чуешь, как надо? — интересуюсь, когда белобрысик, потирая левое бедро, стоит на земле. — Чуешь систему? — Угу. А можно на «Чистомете»? Вот же вредина. — Нет, — качаю головой. — Пока на детской. Малфой вздыхает и перекидывает ногу через тоненькое древко. Седлаю «Нимбус» и взмываю в воздух. В воздухе хорошо. Проделываю привычную разминку — перевороты, упражнения на баланс, разгон и торможение, а потом замечаю фигурку Нарциссы Малфой, притаившуюся за кустами. Малфою с его метровой высоты мать не видать, а я миссис Малфой вижу. Приземляюсь рядом с ней. — Добрый день, мистер Крам, — здоровается со мной женщина. — Добрый день, миссис Малфой, — вежливо отвечаю. — Как вы? — Хорошо, спасибо, — машинально отвечает мне миссис Малфой, но потом, нервно сглотнув, поправляет себя: — Плохо, мистер Крам. Отвратительно. — Сочувствую, — смотрю на женщину. Вроде бы как я должен спросить, в чем дело, но я и так знаю, из-за чего ей плохо. — А как вы? — спрашивает она в свою очередь. — Так себе, — пожимаю плечами. — Хотя могло быть и хуже. — Могло, — она опускает голову. — Спасибо, что приглядываете за Драко. Ему… ему нужен кто-то старший рядом. — Не стоит, — качаю головой. — Мне это не сложно... — Я знаю, что вы не по собственной воле решили возиться с моим сыном, — перебивает она меня. — Я знаю, что вам приказал… Лорд. Но лучше вы, чем моя сестра, Беллатрикс. Да и вообще — лучше вы, чем кто-то другой из… наших гостей. — Я… — от откровенности стоящей рядом женщины становится неловко. — Я… — Вы среди них самый адекватный, — Нарцисса Малфой невесело улыбается. — В этом я не уверен, — честно признаюсь, но она возражает: — Я уверена. За прошедший год успела убедиться. Со стороны, мистер Крам, виднее. Смотрю в землю. — И… мистер Крам, я, конечно, понимаю, что рисковать своей жизнью ради моего сына вы не будете, но… все же попрошу. Приглядывайте за ним, пожалуйста. Не только на поле для квиддича. Он… и наши гости… особенно… Понимаю, что хочет сказать миссис Малфой. — Я постараюсь, — отвечаю искренне. — Насколько смогу. — Спасибо вам, мистер Крам, — женщина тихонько вытирает выступившую слезу и, неловко сделав книксен, уходит. Смотрю ей вслед, пока с поля не доносится вопль Малфоя-мелкого: — Крам, ну можно я попробую «Чистомет»?! * * * Беллатрикс хороший маг, но ее безумие мешает ей быть полноценным лидером «тройки». Если с Яминским мы уже кое-как сработались — я рассчитываю на его атаки, он на мои щиты и наоборот, то Беллатрикс похожа на осадную машину — рвется вперед, сметая все на своем пути. А рейды становятся сложнее. После демарша неудачников в Министерстве нам нередко приходится отбиваться от авроров. А авроры — не идиоты. И каждый раз, возвращаясь назад живыми, хотя и потрепанными, я благодарю нашу с Яминским дурмстранговскую подготовку. Особенно посохи, поскольку местные маги посохами не колдуют и вообще часто не знают, как от них обороняться. Пару особо «одаренных» авроров мы с Яминским укладываем простыми маггловскими ударами тех же посохов. Иногда с нами идет Темный Лорд. И от мощи его магии дрожит само мироздание. Когда он появляется, мне хочется забиться в самый дальний угол и притвориться улиткой, поскольку ощущение, что еще немного, и меня тоже сметет волной дикой ярости, остро, как никогда. И Лорд никогда не пользуется моими зельями — у него свой запас. Откуда он их берет, сам варит или же Снейпа припрягает, я не знаю. Да мне без разницы. В сентябре начинаются занятия в Академии, но освобождений от участия в рейдах мне никто не дает. И лишь ударные дозы всевозможных зелий позволяют мне выглядеть на лекциях свежим и бодрым. Один раз хожу к «мадам Лулу», встречаюсь с Кэти. Но встреча проходит скомканной, мне так и не удается расслабиться толком. Кэти старается изо всех сил, но я смотрю на нее, а вижу Гермиону. Или же начинаю сравнивать Кэти с Гермионой — а Гермиона тут голову не так поворачивает. И не так смеется. И не так стонет. И не так… В общем, от мадам Лулу выхожу злой. На душе еще больше разрастается пустота. Гермиона, девочка… Учиться мне предстоит еще год. В Святом Патрике, как и в других магических высших учебных заведениях, учеба длится три года. Учитывая, что меня приняли на второй курс, то всего — два года. И я не уверен, что закончу этот год. Как никто другой, меня поддерживает Анна Фоминична. Как мог, я постарался обустроить ее клетку — принес хорошую кровать и матрас, купил самоочищающийся горшок и кувшин, вечно полный чистой воды. Я пытался приказать Динки, чтобы та носила еду для Анны Фоминичны, но домовичка сослалась на приказ (я так и не понял, чей), и отказалась. И каждый раз Анна Фоминична благодарила меня с робкой смущенной улыбкой. И мне каждый раз было тяжело видеть, как она мучается в полусыром подземелье вместе с узниками. И каждый раз я понимал, что Анна Фоминична — человек исключительной силы, с твердым внутренним стержнем, который невозможно ни сломать, ни погнуть. Даже в невзгодах она умудряется служить мне опорой и поддержкой. А мне невероятно стыдно за то, что я этой поддержкой пользуюсь. Я хочу быть сильным. Хочу быть таким же, как она. Но ее пример лишь показывает, как я далек от подобного совершенства. Я бы уже давно сломался, если оказался бы в таких же обстоятельствах. Она же умудряется не просто сидеть, а действовать. По приказу Лорда в подвале поставили шкафчик с зельями, которыми Анна Фоминична поит заключенных в мое отсутствие. Простые зелья — Укрепляющие, Бодрящие… И пара неподписанных флаконов с ядом. Когда я показываю их Анне Фоминичне, она смотрит на меня понимающим взглядом и кивает. А мне на душе делается тоскливо. От того, что эти флаконы вообще есть. И есть необходимость в их использовании. Лорд начинает нападения не только на магглов, но и на магов. Как поясняет мне Алекто Кэрроу, на несогласных. И каждый раз я боюсь, что вот, этот маг будет моим знакомым… Но сия чаша меня минует. У Лорда появилась змея. Огромная, длинная, толстая. От ее вида меня передергивает, но он любезничает с ней, сюсюкается, что-то шипит. Во время собраний змея ползает везде. У нее противная гладкая шкура. Лорд зовет ее Нагини. Нагини же словно чувствует наше отвращение, и нередко залезает кому-нибудь на колени или даже на шею. Когда она обвилась вокруг моей шеи первый раз, я сидел, как каменный, боясь вдохнуть. Потому что если бы я попытался вдохнуть, то на выдохе бы произнес «Авада Кедавра» в адрес этой мерзкой змеюки. Кэрроу говорят, что змея у Лорда была и раньше, до его… временной отлучки. Ненавижу змей. * * * В этом году нам, как выпускному курсу, делают больше практики — она длится с середины ноября до Рождества. Или же на длительность практики повлияло официальное начало войны. Или же нападения на магов… Не знаю. Почти всех отправляют в Мунго. Меня прикрепляют к тому же самому колдомедику, что и раньше — Амадеусу Брауну. Но на этот раз работы много. Я диагностирую, снимаю проклятья, отправляю к другим специалистам, пою зельями… Ночь и день. День и ночь. Ночью я — убийца. Днем — лекарь. Ночью они — жертвы. Днем — пациенты. Браун спокоен. Спокоен и я. Браун даже умудряется шутить. Я отвечаю такими же шутками. И спокойствие мое не напускное — я действительно спокоен. Словно что-то умерло внутри меня. И во время рейдов я перестал что-либо чувствовать. Нудная, тяжелая и кровавая рутина. Примерно как тренировки. Тяжело, нудно, после них приползаешь уставший… и без эмоций. Просто выполняешь то, что нужно. На Мабон, Самайн, Йоль Лорд принимает в свои ряды новых и новых магов. И на руках новых людей расползаются змеи Темных Меток. Некоторых я знаю — помню по Хогвартсу — бывшие семикурсники Слизерина и Рэйвенкло. Но меня они не узнают — на Посвящении я стою в белой маске, скрывающей мои черты, и черной мантии, а потом сразу ухожу, не оставаясь для поздравлений. Еще убийцы. Еще палачи. Только не совсем помогает. Нашу «тройку» Лорд временно расформировывает. Мне отдает под начало двух новичков — Модеста Монтегю, брата которого я помню по Хогвартсу — он был капитаном слизеринской команды, и Карла Густавсона, наполовину немца, наполовину шведа. Густавсону почти пятьдесят — он грузен и неуклюж. Я понятия не имею, зачем ему это, но, как и принято среди Рыцарей, не интересуюсь его мотивами. Моими мотивами тоже никто не интересуется. — Скажу брату, что у меня лидером «тройки» сам Крам! — заявляет мне Монтегю, но я качаю головой. — Только попробуй, — прищурившись, предупреждающе смотрю на Монтегю и повторяю: — Только попробуй. Монтегю меняется в лице, сглатывает, кивает. По Густавсону видно, что в гробу он видел все наши тренировки и вообще физические упражнения. И я его понимаю — Густавсон Артефактор, и большую часть своего дня проводил, сидя над сплавами, гравировками и зачарованием. Хотя мои требования он выполняет старательно. Я знаю, что «тройки» у нас не получится — слишком разный уровень подготовки. Монтегю слаб из-за школы, Густавсон — из-за образа жизни. Но мне не нужно спаивать их в квалифицированную команду — главное, чтобы хоть что-то могли. На первый в их жизни рейд Лорд отправляет меня в маггловский пригород. Отправляет, чтобы Монтегю и Густавсон «подтвердили право» на Метку. Отправляет, выдав инструкции. От которых мне неимоверно противно. Но я знаю, что выполню их досконально. Если придется. Аппарируем в пригород, оглашая тихую улочку хлопками. Привычно накидываю магглооталкивающие чары на первый попавшийся дом, в окнах которого горит свет, чтобы никого из соседей не привлек шум — маггловская полиция мне не нужна. Выношу дверь Бомбардой. Магглы пытаются выбраться из-за стола, за которым ужинали, но мне без разницы. Инканцеро. Силенцио. Я очень хочу убить магглов сам, потому что знаю за себя — я сделаю это быстро и безболезненно, но у меня приказ — новички должны подтвердить свое право на Метку. — Монтегю, Густавсон, — командую. — Вперед. — А? — изумляется Монтегю. — Убей. — А? Кого? — Кого хочешь, — скрещиваю руки на груди, прислоняюсь к стене. — Их тут пятеро. Пятеро — отец, мать, пожилая дама — видимо, бабушка, и двое мальчишек — одному лет пятнадцать или шестнадцать, второму — десять-двенадцать. — А как? — Как хочешь, — задумчиво смотрю на дергающегося маггла, пытающегося выбраться из веревок. Маггл идиот — то, что у нас нет привычных ему пистолетов и ружей, не значит, что мы безопасны. — И тебе лучше поторопиться — до утра Лорд нашего возвращения ждать не будет. Монтегю сглатывает. — Ну, а разве не надо, чтобы они на нас напали? — Нет, — отвечаю коротко. — Сэр, — вдруг несмело подступает Густавсон. — Это… пока Монтегю решается, можно я… я немного развлекусь? Поворачиваю голову. — Ну… — Густавсон смотрит в сторону магглов. — Я ведь тоже должен убить потом, верно? Медленно киваю. — Ну вот, — Густавсон приободряется. — Я немного развлекусь… не переживайте, сэр. Я потом все сделаю. Я уже убивал, не волнуйтесь. Кого ты там убивал, пузо жирное? Смотрю на магглу, которая понимает о чем речь. Ее лицо искривляется в ужасе. Но у меня есть инструкции. — Разумеется, — благосклонно киваю. — Только, пожалуйста, не здесь. Забери ее в свободную комнату. Надеюсь, она тебя не прибьет. — Эм… спасибо, сэр, — радостно восклицает Густавсон. — Только… я не ее… С этими словами толстяк подходит к одному из сжавшихся мальчишек. Ужас на лице матери усиливается, она рвется из пут, но они крепко ее держат. Стискиваю зубы так, что они вот-вот раскрошатся. Сжимаю палочку, желая заавадить этого педофила-педераста. Но не могу. Четкие указания Лорда и на этот счет присутствуют. Могу только кивнуть. Когда Густавсон уволакивает жертву, которая не может даже сопротивляться из-за наложенных на нее заклятий, поворачиваюсь снова к Монтегю. — Кого ждешь? — приподнимаю бровь. — Эм… С верхнего этажа доносится истошный крик, Монтегю вздрагивает, оглядывается в сторону лестницы. Поднимаю палочку и направляю ему между глаз. — Монтегю, или ты убьешь сейчас маггла, или я убью тебя, — холодно говорю. Монтегю сглатывает. — Крам, я… Но я перебиваю. — Ты пришел к Лорду, — медленно, с расстановкой произношу. — Сам. Ты принес ему клятву. И получил Метку. Теперь осталась малость — подтвердить свою клятву. Или ты думал, что это игра? Долбанная костюмированная вечеринка, где можно побегать в красивой мантии и маске, а потом пойти под крылышко к мамочке? Монтегю мотает головой. — Ну?! — рявкаю. Сверху опять орут, но мы с Монтегю не двигаемся. Он смотрит в кончик моей палочки. Я смотрю на него. — Х… хорошо, — убитым голосом произносит Монтегю и поворачивается к магглам. Жду. — Слушай, — с надеждой говорит Монтегю. — А может… ты меня под Империо, а? А скажем, что я сам? Качаю головой. — Пожалуйста, Крам, — шепчет парень. — Ты ведь умеешь… Делаю легкое движение палочкой. — Авада Кедавра! Монтегю дергается, смотрит на магглов. Женщина обмякает после попадания моего проклятья. Следующим проклятьем убиваю ее сына. Мужчина еще жив. — Модест, — вздыхаю. — Если сейчас этого маггла убью я, а не ты, то после него я произнесу еще одну Аваду. Угадай, на кого она будет направлена? — Ты… серьезно это сделаешь? — Монтегю заворожено смотрит на тела. — Но ведь я не маггл. Я ведь Рыцарь… — Говницарь! — рявкаю и влепляю Монтегю оплеуху. — Пока не убьешь, ты не Рыцарь, а говно с палочкой! Дрожащей рукой Модест Монтегю направляет свою палочку на оставшегося в живых маггла. — Авада… Авада Кедавра… Из кончика вырывается зеленый дымок. — Не обязательно Аваду, — подсказываю. Видеть его колебания мне невыносимо. — Да? — изумляется Монтегю. — А что еще? — Да хоть Риктусемпрой защекочи. Скрипят ступеньки, и по лестнице спускается довольный Густавсон, волоча за собой Мобиликорпусом тело своей жертвы. — Нафига ты его приволок? — интересуюсь. — Ну… показать! — гордо говорит Густавсон. — Ну, что убил, как и надо. Смотрю на бледное лицо мальчишки, бывшего живым еще час назад. Ниже пояса переводить взгляд не хочется, но краем глаза я все равно замечаю кровавые следы и синяки на бедрах. — Молодец, — мрачно выдавливаю. Монтегю смотрит на маггла. Наколдовываю Темпус. Мы тут уже сорок минут. Опаздываем. — Опаздываем, — говорю Монтегю, встряхнувшись. — Ну? — Я не могу, — вдруг едва слышно произносит Монтегю и делает шаг к двери. — Не могу! С этими словами он выскакивает на улицу и мчится куда-то прочь. Чертыхаюсь, несусь следом. Вылавливаю Монтегю через несколько сот метров, когда он уже собирается куда-то аппарировать. Короткий Ступефай его оглушает, и он мешком валится на землю. Какое-то время смотрю на лежащего на земле Монтегю, в черной мантии и с серебряной маской на лице. Маска слегка съехала, и я могу видеть часть его щеки. Рядом раздаются пыхтящие звуки. Оборачиваюсь. Нас догнал Густавсон. — Энервейт! — привожу в чувство Монтегю. — Крам… — Монтегю не поднимается с земли. — Слушай… я… — Урод! — пинаю лежащего парня. — Тряпка! Монтегю не отвечает. — Возвращайся и добей! — кричу. — Эм… сэр… — Густавсон мнется и выпаливает: — Я уже добил. Замираю. И на этот счет инструкции у меня однозначные. Я могу колебаться и мучиться совестью, но совесть у меня уже не та. Возможно, ее уже нет. Она долго мучилась, но в итоге все равно сдохла. Монтегю все понимает. Он издает полузадушенный писк, но я произношу два коротких слова. — Трансфигурируй его во что-нибудь, — отдаю короткий приказ Густавсону, не будучи в силах смотреть ни на него, ни на мертвого Монтегю. — И пойдем. — Эм… можно, я Метку выпущу? — Густавсон коротким взмахом палочки превращает тело в камень. Киваю. Над домом магглов расцветает зеленая Метка.

Змеиная паутинаМесто, где живут истории. Откройте их для себя