Сил куда-то идти до сих пор нет, но нужно. Я не привык каждый день выбираться на улицу и гулять целыми днями. Нужно потерпеть. Полежал, потянулся, кости хрустят так, словно мышц у меня вовсе нет.
Занялся зарядкой: потянул спину, на зарядке; растер свою ногу, после того как я ее вывихнул. Где? На зарядке. Мама сказала бы: "Горе луковое!". Но на лук я не похож, я могу рассказать о себе все в один день, такой я однослойный, несерьезный можно сказать, не считаю, что в моей жизни есть что-то такое интересное и тайное для других людей. Сидя в четырех стенах сыт счастье не будешь. В этом я испытываю лютое голодание.
Так вернемся же. Она сама пришла ко мне. С сумкой, не женской, а с сумкой настоящего рабочего человека. Кирки там не было, так как ничего не торчало, но надежда на какое-никакое бурило для моей груди оставались. Хотя, она способна пробурить дыру во мне и без всякого инструмента.
Ирин сказала, что надо осмотреть дом, я рассказал ей о картине. Она потупила несколько минут и сказала, что план меняется - едем обратно к Олову. Радости полные штаны, штаны трехлетнего ребенка‚ который не дотерпел.
За ее счет‚ естественно. Я хоть и мужчина, но никогда не считал, что по этой причине платить должен я. Сексизм ни к чему в нашей жизни. Пусть девушки живут как мужчины, а мы будем ухаживать за детьми. Разве это плохо, если у кого-то не лежит душа к тем обязанностям, которые прививает ему общество? Рассказывал ей об этом, всю дорогу не замолкал, прожужжал ей все уши. Вначале она хотела остановки моего словесного поноса, но после даже решила поддержать мою беседу, когда появился спорный момент. Она меня слушала все время, бедная девушка. Главное вести какую-то беседу, даже бессмысленную, от этого намного спокойнее. Я человек общительный, хотя так и не скажешь, просто не с кем было показать свои возможности. Одиночество запирает под замок наши лучшие качества.
Его не было дома. Мы оба сошлись на мнение: сбежал. Она достала какой-то мешочек из сумки, развернула его. Там было множество отмычек разного диаметра и различной длины. На четвертой мы вошли внутрь. Прости брат за такое наглое появление в твоей пещере одиночества, ну хоть разок у тебя побывают умные люди. Я про себя, конечно. Рыжие - отдельная тема.
Картины также не было. Все остальное на местах, все наглухо закрыто, это значило: "Прошу не забирайтесь в мои окна и не отпирайте мою дверь, я не хочу быть замешанным в этом". А теперь даже не знаю о ком и думать. Ехать надо к лорду - однозначно.
Она была против.
И: Он свинья, я бы желала пореже его видеть.
W: Нам ведь нужно.
И: Тебе нужно или нам? Сам говорил ведь на счет своей матери.
W: Прошу помоги. Я не прошу это так часто. Мне кажется, что это было просто игра. Мы просто попали в его чертову игру, марионетки в чем-то нам незнакомом. Нужно найти разгадку, я чувствую это, интуиция подсказывает мне.
Все, кто хоть немного знают меня, при слове о моей интуиции понимают, что меня не разубедить, ведь интуиция - железный постулат, не имеющий даже шанса быть отвергнутым.
И: Так давай в таком случае ничего не делать? Если не трогать рану она и болеть не будет.
W: Так нельзя. Сама ведь понимаешь это. Просто взять и оставить все? Выбросить на ветер все эти дни? Мои слова были как никогда жестоки. Я говорю то, что думаю, не всегда понимая то, что некоторые, казалось бы, обычные слова могут ранить. У всех есть такие ассоциации с плохими воспоминаниями. У нас с ней схожие, но я намного крепче или же бесчувственнее. Явно второе.
У нее полились слезы. Я сказал нечто такое, что сам захотел плакать. Но в данном сценарии я должен поддержать ее. Снова заставляю ее плакать. Ненавижу себя за это. Не было времени на самоунижения. Она плакала так громко, словно...да...птицы разлетелись. Весь лес плакал вместе с ней. Засунуть бы мой цинизм куда подальше. Это ведь лишь защитная реакция. От него чувствуешь себя намного проще, ты ведь хороший человек, просто прекрасный, у тебя все в порядке. И никого не волнует, что это не так, даже тебя, ведь так жить намного легче.
Прошу плачь только от радости или когда устала от всего, но только недолго, напои землю своей горестью, а потом полей ее родниковой водой и вскопай, не грусти так, словно это твой образ жизни, пусть это будет твое хобби, твой отдых от счастья. За черной полосой идет белая, не важно, насколько полоса будет длинная, за ней пойдет такая же противная ей длинная полоса.
Она продолжала плакать. Я знал о ее желание не быть тронутой в тот момент. Не всегда можешь помочь, особенно если сам виноват. Она сильная, справится. Мне оставалось смотреть на нее и чувствовать, как сердце перетирается в труху. Я снова переживаю за нее. Надеюсь, это не то о чем я думаю.
Казалось, она никогда не закончит, время шло бесконечно долго.
W: Пошли, перекусим где-нибудь.
Нужно было действовать, так как ясно, что она не закончит плакать в скором времени. Я подхватил ее на руки, она закричала, начала бить меня руками и брыкаться. Я подкинул ее в воздух и постарался поймать так, будто она вот-вот упадет. Она напугалась от этого и перестала дергаться. Проще простого. Сегодня не только медведи вышли на охоту.
Пронес ее, однако, недолго, она конечно пушинка, но я и не наволочка от подушки, скорее дырявый пододеяльник. Ей все равно было приятно, это главное. Самое важное - успокоить, методы выбираем мы сами. А если можно помимо цели получить приятные бонусы, то выбор очевиден. Стоит выбирать самые отчаянные методы. Жизнь одна, а попробовать много чего хочется.
Ее глаз не было видно за пышными рыжими волосами, аж грустно стало. Но зато об бревно не споткнулся. До сих пор, кажется, что я пропах ее цветочным запахом. В ароматах я не разбираюсь, но пахнет чудесно. Если бы на моей кухни пахло также, то еда, которую я готовлю, не была бы такая чертовская.
Дошли до ближайшего кафе, ни разу не был там. Этим она мне и понравилась, только этим. Цены ужасные, а вкус еды еще хуже. Вафли ей понравились, и это самое важное. Следы слез сошли на нет. Она улыбалась и шутила, что эта вафля чем-то напоминает меня.
W: Чем же?
И: Такая же разваленная, некрасивая...
W: Давай закончим.
И: Стоит дорого, а совсем того не стоит.
W: Ирин.
И: Но, несмотря на это все, она чудесная. Люблю вафельки.
Быть вафлей не так уж плохо. Только в данный момент, конечно. Но вафля из меня вышла бы явно лучше, чем человек.
И: Поедем к моему отцу.
W: Уверена?
И: Да. Ради тебя. Ты меня сколько спасал, спасу и я тебя. Мама у тебя была хорошая, в отличие от моей: не принимает меня, не смотрит в мою сторону, забывает поздороваться, стыдится местами... Твоя такая самостоятельная, активная, добрая, вот бы мне такую маму о... Не успела она договорить, как зевнула, будто плохо спала всю ночь. Так и оказалось. Она рассказывала, как составляла порядок в сумке и психовала по поводу того, что ничего не может найти. В беспорядке жить уютнее, но когда нужно найти что-то, он становится нам жутко ненавистен.
Эти вечные пути от одного дома к другому поднадоели. Словно в городе кроме несколько человек никого нет. Вот бы так и было. Однако жалко потерять детей на площадках, от них как-то на душе тепло.
Пока шли, стало резко грустно. Не знаю от чего. Вот пишу сейчас и думаю: почему мы можем смеяться от всего сердца, а через минуту начать думать о чем-то таком? Почему мы такие дураки? Кому я задаю уже второй вопрос подряд? Черт, даже третий. Проверился бы у психолога, но как бы, да.
Смеемся, грустим, улыбаемся, плачем, корчим веселые рожицы, берем в руки нож с лирическим взглядом на него. Сердце так нестабильно, вот-вот улетит туда, куда захочет, не поймаешь его ни за что. Поэтому не узнать, куда твое сердце захочет двигаться дальше. Это прекрасно. Думал об этом пока шел, но не озвучивал ей, она оглянулась, встала на носочки, потрепала меня по голове. Я стал таким же ухоженным, как чучело, но не стал зачесываться руками, как люблю это делать, ведь она оставила на мне немного своего порядка, который я не хотел нарушать. Догнал ее и шел уже без мрачных мыслей.
Вот и дом, Фандерсен разговаривает с кем-то по поводу бумажной волокиты. Заметил нас, но продолжил свои дела, гостеприимненько. Лишь когда подошли вплотную, он закончил.
Лорд обнял свою дочь, скорее по нужде, а не от радости.
Пригласил нас выпить чаю, но мы начали расспрашивать на счет картины. Он не слушал, говорил лишь о своем. Скрывал правду, однозначно. Я надавил.
W: Вы ведь сами, черт возьми, дали нам это пари, так помогите. Хватит переводить тему. Где эта картина? Говорил я грубо, казалось, что я очень и очень зол, но я притворялся, внутри я был такой же спокойный, как и всегда. Не могу злиться от всей души, характер не тот.
Ф: Какая вам картина нужна? У меня есть картины на втором и третьем этажах.
И: Отец.
Ф: А-а-а! Та картина, она ведь у Олова, разве нет? Не очень выглядело, что он вспомнил, просто пудрил нам мозги..
W: Она была у Олова. Сейчас нет ни Олова, ни картины.
Ф: Откуда такая уверенность, что если он уехал, то и картина вместе с ним? Подождите, вы пробрались в его дом?!
Все приняло недетский оборот.
W: А откуда вы знаете, что он уехал? Ведь может он просто ушел.
Ф: Отвечай на мои вопросы, сынок.
Сынок было схоже со словом сученок, он так тянул эту "с".
И: Отец, не будь таким грубым, тем более в моем присутствии.
Ф: Да вы оба сбрендили, проваливайте из моего дома.
W: Пока не узнаю правду, не уйду. Это вроде дом еще и госпожи Ирин. Не культурно прогонять человека с собственного дома. Что вы знаете? Я наклонился к нему ближе, для создания пугающего момента, а он наклонился в ответ. От него пахло недавно съеденными отбивными. Хотя он так ест, что несвежесъеденым от него не пахло бы.
Ф: Она не живет здесь, у нее нет тут дома. Пари я заключил для того, чтобы она пришла, наконец, в себя, твоя же вина, между прочим. Она уже достала меня своими выходками, мне приходится брать ее на встречи, так как не скажу же, что моя дочь сумасшедшая и вовсе никакая не леди. Приходится закатываться краснотой, когда она вновь учудит нечто. Ненавижу ее.
Я взял его за шиворот и потянул вверх, слегка придушивая. Он позвал на помощь, и я сразу отпустил его, не нужны неприятности. Своей силой лишь покажу, какой я безвольный придурок, считающий, что проблемы можно решать силой.
Ф: Он уехал по делам, приедет, когда у нас в небольшом театре будут играть драму. Вся аристократия приедет туда, там и спросите его об этом, послезавтра. А теперь сию же секунду выметайтесь, пока я не применил силу.
Мы поспешно вышли, прошли какое-то расстояние, куда глаза глядят, присели на холодные камни: себя было не жалко, а она присела на сумку. Молчали. Она думала о словах отца, ну как отца, человека, которого ей приходится называть отцом. Я тоже думал о них, лучше бы я был ее отцом, я бы себе такого не позволил. Хоть я и не очень хороший человек, но к такой чудесной девушке не смог бы относиться плохо. Хочу ее защищать, даже если и не в силах сделать хоть что-то для нее, просто быть рядом, она сильная девушка и именно поэтому такая беззащитная.
И: Мне пора.
W: Проводить тебя? Давай, мне все равно...
И: Не нужно.
Это такое "не нужно", которое значит, что правда не стоит этого делать. Мы разошлись. Она не сказала спасибо за то, что я не дал ее отцу оскорблять ее дальше. Но думаю, ей и так за всю жизнь хватило. Я просто человек, не способен появиться и исправить отношения в чьей-то семье, сделать ее счастливой и свести на нет все десятки лет его издевательств. Единственное, что я могу - быть рядом.
Мы все беспомощны, но в ту же секунду способны на многое.
Ушла, не сказав спасибо. Ей было до глубины души больно. Загляну к ней позже, пишу в середине дня примерно, схожу в ванную комнату, поужинаю, соберу ей вкусности, которые у меня есть: она обожает сладкое, поэтому кусочек торта, что я купил и так не отважился съесть, будет кстати. Принесу ей подушку, она ей очень нравилась.
Пожалуй, закончу день сейчас. Думаю, что не вернусь сегодня вечером домой. А если и вернусь то... Нет, если вернусь - это будет значить, что я не смог. Здесь только один вариант событий. Иногда биться приходится, даже если ты давно вне игры.
