Время
Она долго не могла выбрать фотографию для собственного надгробия. Все было слишком сложно. На одной фотографии она была чрезмерно полной, на другой - чересчур бледной, на третьей - просто свет не так падал. Ей, Лидии Харрисон, было всего-то шестьдесят лет, а она уже готовилась к собственным похоронам. И это вовсе нельзя было называть предусмотрительностью.
Утром она отправилась в центр ритуальных услуг, где тут же устроила настоящий переполох. Сначала она несколько часов ходила среди выставочных гробов, выбирая материал: дуб или клен - подстилку: замшевую или, как у королей, шелковую - постамент: высокий или низкий - внутреннюю обшивку крышки: опять замша или шелк - и, что больше всего поразило продавца, эпитафию, будто это её задача, выбрать, под каким символическими одами её бренное тело погрузят в усыпальницу.
Потом она выбирала венки.
Потом искусственные цветы: неживые лилии с тычинками из ржавой проволоки или маргаритки из разлагаемого материала.
Когда все было готово, Лидия со спокойной душой отправилась восвояси. Дома её ждал сын. Они: мать и сын - испили чая и, покончив с туалетом, изготовились ко сну.
Лидия ждала смерти.
Оказавшись в постели и прочитав молитву на сон грядущий, она улеглась в постель с навязчивой мыслью. "Пора умирать, старушка".
Она ждала.
Прошло пять лет, а в её комнате, среди детских фотографий сына, все ещё стояла эллипсовидная фотография, трепетно ожидающая своего часа. Её покрывал слой пыли. Надгробие хранилось среди своих собратьев в стенах агенства ритуальных услуг. Сколько бы не сменялись его соседи-надгробья, оно все оставалось на своём месте - и вот так уже на протяжении пяти лет.
Прошёл ещё год.
В страшной аварии погиб её сын. Его тело было изуродовано настолько, что личность погибшего смогли установить лишь с помощью расположения пломб на зубах.
Лидия не спала и не ела. Смерть забрала у неё всех. Всех до одного.
Денег у неё не было, поэтому она отдала своё старое надгробие для могилы собственного сына.
А надгробное фото так и осталось среди его детских фотографий, будто несмываемый след смерти.
