На повороте тропинки, к которой путники вышли около двадцати минут назад, в метрах тридцати от них, располагался вход в небольшое селенье. На посту стояло два охранника, которые бурно что-то обсуждали. Это было на руку четверым. Они быстро прошли мимо мужчин и направились к толпе, которая собралась в центре села.
Людей привлёк глашатай, который громко зачитывал новости и королевские указы. Когда его речь о житейском начала подходить к концу, на эшафот вывели очень худого мужчину и в грубой форме усадили на колени, прижав его голову к плахе. Половина толпы ахнула: на левой щеке заключённого была метка.
С этого момента глашатай начал провозглашал приговор, который, в свою очередь, учредила местная церковь. Рядом с мужчиной стоял палач, начищая секиру.
- …именем Короля, Стефана III, и священника Мариуса, Талбот Вуд приговаривается к смерти за убийство двух человек! Приговор свершить через обезглавливание, но прежде, провести обряд очищения!
Толпа расступилась, чтобы дать пройти священнику. То же пришлось сделать и путникам.
Священник, или Отец Мариус, был одет во всё чёрное, как и полагается служителю церкви. На его груди висел большой серебряный крест, в руке, за цепочки, он держал чашу с какой-то пахучей жидкостью. Всё по уставу, кроме как габаритов Святого Отца. В него бы вместилось три Адама. Дойдя до эшафота и взобравшись, с помощью палача, на него, священник начал махать вокруг заключённого чашей, что-то бубня себе под нос. Обречённый даже не попытался поднять головы, только чихнул одиножды от благовоний.
Закончив «изгнание беса», священник кивнул глашатаю, спустился наземь и ушёл с площади тем же путём, которым пришёл. Не дожидаясь его ухода, глашатай подал знак палачу. Тот закончил полировать секиру, встал в изготовку и начал замахиваться. К этому моменту толпа уже соединилась и тут же замерла. Был слышен только ветер, гуляющий над селеньем. Все ждали исполнения приговора.
- А последнее слово?! – Вдруг раздался женский голос в толпе. Адам попытался найти взглядом сказавшую, да только он и эшафота не видел. Всё загораживал мужик перед ним. – Его же очистили, значит, человек! Значит, достоин человеческой смерти!
Глашатай закатил глаза и кивнул на мужчину.
- Есть ли у тебя последнее слово, человек?
Заключённый приподнял голову и взглянул на толпу. Его взгляд остановился на путниках, а если быть точнее, на Локи. Добро усмехнувшись, мужчина нашёл взглядом женщину и кивнул ей.
- Я не меченный. Когда-то был им... в прошлом. Сейчас же живу… жил жизнью порядочного человека. А порядочные жители страны не убивают невинных… но, мои слова ничего не изменят…
После этого, он положил голову обратно на плаху, закрыв глаза. Глашатай раздражённо глянул на женщину, потом на палача, вновь подал знак к свершению приговора и каратель начал повторно замахиваться. Воцарилась полнейшая тишина. С характерным звуком, секира опустилась на шею обречённого, лишив того головы. Кто-то в толпе радостно крикнул: «Ура!». Кто-то, как протестующая женщина, еле-еле сдерживал слёзы. А кто-то просто ушёл по своим делам, как наши путники.
А дела у них действительно были, к примеру, поесть, а также приодеть мальчишку. Последнему Адам сильно сопротивлялся. Ему было неудобно тратить деньги и так небогатых, да ещё и копящих людей. К счастью или к горю, но Честер всё же настоял на своём, а мальчик уже не смог отказаться. Поэтому в таверну он вошёл не как оборванец, а как обычный житель любой деревеньки или села.
В таверне они заказали по похлёбке и по стакану воды. Дюка с ними не было, Честер попросил его поискать попутную работёнку. И всё же Локи не лгал. Из-за этого у мальчика пропал аппетит, и полностью испортилось настроение. Теперь он точно не сможет остаться с ними, и все проблемы придётся решать самому. Точнее, пытаться это делать.
Мальчик перевёл взгляд на Локи, который преспокойно похлёбывал из тарелки, совершенно не стесняясь своей метки на лице. Осмотревшись по сторонам, Адам немного успокоился, ведь свет приглушённый, да и кому какое дело до какого-то рыжего парня? Интересно, если бы узнали, что он меченный, его бы попытались схватить? Арестовать? Просто убить? Какова была бы реакция народа? И, тоже интересно, а правду ли сказал тот мужик? Как это, «был меченным»? Разве им можно перестать быть?
Ход мысли был прерван Честером, который вышел из-за стола и подошёл к какому-то парню. Тот протянул блондину свёрток и быстро покинул заведение. Потерев шею, глава сел обратно и развернул бумажку. Пробежавшись по ней глазами, он устало фыркнул, складывая лист пополам.
- Что-то случилось? – Поинтересовался Локи, приподняв бровь.
- Потом. Дождёмся Дюка.
- Да пока он придёт рак на горе сальтарелло танцевать научится, не то, что свистеть! Выкладывай! Что в бумажке?
Блондин цокнул, но спорить не стал. Оказалось, что их заказчица в данный момент находится на своей родине, а это означает…
- …и значит это, что с пацаном то нам не по пути!
Честер раздражённо зыркнул на парня, тот же ехидно смотрел на Адама, который чувствовал, кроме как отчаянья, подступающий гнев.
- Что ж, наше знакомство не было приятным, малыш. Но, я надеюсь, это село тебе понравится! Хотя, можем тебя до ближайшего монастыря подкинуть. Туда же всех сироток под своё крылышко принимают?
- Думаю, тебя спутают со слабоумным и с распростертыми объятьями заволокут безвозвратно.
- Ты за языком-то следи, выродок.
- Кто из нас выродок это ещё надо посмотреть…
- А чего смотреть? Не я днями раннее сидел на привязи работорговца. Видимо, даже родня не смогла выдержать твоей жалкой бесполезной задницы.
- У меня хотя бы эта родня есть. А вот от тебя, скорее всего, избавились сразу после рождения! Знаешь, как говорят? Глаза зеркало души. Видать, взгляд то у тебя был ещё тупее, чем сейчас, вот и выкинули на дорогу!
Локи резко встал, сдержанно положив руки на стол и приблизившись к мальчонке, сидевшему напротив. Его левая бровь дёргалась от напряжения, а натянутая улыбка не сулила ничего доброжелательного. Парень еле сдерживался, чтобы не налететь на Адама.
- Вы только гляньте, каким он может быть остроумным! Только вот, откуда смелости понабрался? Ах, да, точно! Мы же не наедине! Спорим, что не сможешь повторить то же самое снаружи, без присутствия белобрысой няньки!
- Может быть, заткнётесь? – понизив голос, сказал Честер. – Вы привлекаете слишком много внимания…
- Да спорим! – Прослушав комментарий блондина, мальчишка встал с места, кажется, совсем забыв о своей уязвимости. Держась руками за бока стола, он ухмыльнулся и даже приблизился к лицу рыжего. – Но признайся, что ты не только тупоголовый, но и слабый, раз избиваешь только молодняк!
И до того натянутая улыбка Локи стала шире. Метка на лице будто бы медленно покатилась вниз, а руки, сомкнутые в кулаки, начали похрустывать от чрезмерного сжатия. Смотря в его серые глаза, парень приблизился до того, что их носы соприкоснулись. После, он прошептал:
- Лучше беги, пацан…
Благодаря прохожим, Дюк всё-таки отыскал доску объявлений, только вот ничего путного на ней не нашёл. Единственное, что его заинтересовало, так это лист с розыском принца.
«Хотите сказать, что наследник престола так просто взял и сбежал? – Подумал Дюк, сорвав объявление. – Наверняка это чья-то шутка. Какой дурак покинет замок, когда грядёт война?». Аккуратно сложив бумагу пополам, парень сунул её в карман и тут же обернулся. К нему надвигалась толпа, сопровождаемая криками. А вели это стадо… точнее, убегали от него, никто иные, как его спутники.
Доска розыска стояла на середине распутья. Стоя к ней спиной, тебе открывается три пути: вперёд, направо и налево. Повернувшись вновь лицом к листовкам, Дюк ждал, пока эта неурядица рассосётся. Пока он «заинтересовано» изучал стенд, его внимание привлекло объявление, которое раннее он не заметил: «Разыскивается меченный. Рыжие волосы, холодные глаза. Наёмник». Дюк безнадёжно покачал головой, срывая лист и комкая его.
Когда толпа, свернувшая направо, была уже далеко, парень, сунув руки в карманы, пошёл налево. Напарники знают, где встретиться. Только вот жаль, что он так и не поел.
Удачнее стечения обстоятельств для побега не придумаешь. Сама судьба кричала мальчишке, что ему не место с наёмниками: его хилость, рыжий деспот, теперь ещё и разные направления в пути. Не то, чтобы Адам горел желанием вернуться домой, всё-таки, он сбежал из родного города. Только вот, куда ему идти, если не туда? Лишь там его могут принять обратно. Кому он нужен за пределами столицы? Если так говорить, то и в ней он не шибко желанный гость. И что делать?
Всё-таки бежать. Бежать из дома, бежать от наёмников. Держать курс на неизвестность – туман. А что за ним? Да даже чёрт не скажет, а Бог и подавно. Но лучшее ли это решение?
Несомненно. На малой родине ему нечего делать. Команде Честера он будет только мешать. Да и, что будет, если он им надоест? Им ничего не стоит одним морозным утром бросить его где-нибудь у реки или в лесу. По крайней мере, подобное мог точно подстроить Локи. Вот ему-то терять будет нечего, потому что у него нет ни совести, ни чести. Он возненавидел мальчика с самого начала, и он будет рад, если не избавиться от Адама, так превратить его жизнь с наёмниками в ад. И, как думал малец, жизнь за решёткой у Рена ему бы грезилась райской.
Поэтому, убегая от толпы, Адам свернул налево, в то время как народ завернул направо за Честером и Локи. Пробежав два-три дома, он свернул вновь налево и выбежал к выходу из селенья. Правда, он был противоположным тому, из которого они пришли, но в этот момент мальчишку ничто не пугало. Он и так шёл в неизвестность, в самую гущу тумана, и неизведанная дорога была частью избранного пути.
На посту никого не было, так что сероглазый без лишних расспросов покинул село, сделав первый шаг к своему будущему. Как он думал, куда более счастливому, нежели с наёмниками.
