Я никогда не была хорошей. Я плохо училась в школе, много лгала, часто ругалась с родителями и слишком рано повзрослела. В десятом классе я увела парня у лучшей подруги и потратила на него почти четыре года своей бессмысленной жизни. Не удивительно, что потом другая подруга с такой же лёгкостью смогла увести его у меня.
Три месяца назад меня отчислили из университета - за те же прогулы - и всё это время я жила, перебиваясь подработками, потому что родители отвернулись от меня, аргументировав это тем, что устали от моей неблагодарности. Я всегда считала их плохими – за частые скандалы, за постоянный контроль и запреты, за пристрастие отца к азартным играм, а матери к непорядочным мужчинам… Но я и сама никогда не была идеальной. Я делала ошибку за ошибкой и винила во всём обстоятельства. На деле же все эти обстоятельства я создавала сама. Единственным человеком, кто пытался достучаться до меня, понять, был мой дедушка. Только для него я пыталась стать лучше… Когда его не стало, мой мир рухнул, и я окончательно потерялась в дихотомии правильно/неправильно.
Мне кажется, всё, что происходит со мной сейчас – расплата за глупость, за всю боль, которую я причинила людям вокруг меня. Рано или поздно это должно было случиться, и теперь я должна мужественно принять происходящее и попытаться бороться… или погибнуть. Но если я сдамся, то останусь той глупой девочкой, которая так и не научилась жить.
Когда я просыпаюсь, нахожу на подушке записку от Хосока с сообщением о том, что ему пришлось срочно уйти, ведь его вызвали рано утром на работу. Он надеется, что я сама справлюсь с Чонгуком и в случае неприятностей позвоню по номеру, указанному в записке. Просто прекрасно. Он оставил меня одну.
Делаю глубокий вдох и выбираюсь из постели. На часах половина восьмого. Чон храпит на диване, на котором мы оставили его вчера вечером, а рядом с ним на полу разрывается его мобильный. На дисплее контакт «Начальник», и я почти уверена, что если он не ответит, у него будут проблемы.
- Вставай, - неуверенно произношу, осторожно трогая парня за плечо.
– Тебе звонят. Вставай, Чонгук! – повышаю голос, толкнув его в грудь. Никакой реакции.
Осматриваюсь вокруг, и тут же нахожу наиболее подходящее, как мне кажется, решение. Беру с тумбочки стакан с водой, предусмотрительно оставленный Хосоком, и выливаю его содержимое прямо на лицо спящему парню. Он тут же широко распахивает глаза и садится на диване, хватаясь за голову.
