F22.8 / F63.9

Part 2

— Выбирай всё, что понравится, — Чонгук раскрыл меню и положил его перед Тэхёном. — И можешь звать меня хён.Люди, сидящие за столами, обедали медленно и манерно, бармен мастерски разливал по различным ёмкостям элитный алкоголь, а официанты, с гордо поднятой головой и идеальной осанкой, неспешно расхаживали по просторному залу: золотые люстры в стиле модерн, репродукции Сальвадора Дали в резных рамках, полностью стеклянные столы и расписные обои премиум-класса. Тэхён, наблюдая за всем этим, был готов поспорить на миллион вон, что у дизайнера данного заведения явные проблемы со вкусом: подобные пышность и пафос можно встретить разве что у Зевса на Олимпе. Опустив взгляд на предлагаемый Чонгуком список блюд, он, расширив глаза от шока, приблизился ещё ближе, с целью лучше рассмотреть эти пятизначные ценники, а услышав краем уха, как Чонгук, достав из кармана сигареты, со словами «Блин, я же не один» прячет их обратно, невольно улыбнулся и решил подать голос:— Хорошо, богатый хён, — Тэхён усмехнулся и, наклонив голову вбок, начал покачиваться.— Богатый хён? — нахмурил лоб Чонгук.— У тебя костюм явно сшит на заказ, а на руке серебряный брайтлинг. Такие часы стоят состояние, — тут же пояснил Тэхён и нырнул обратно в меню.— Разбираешься в побрякушках? — удивился Чонгук.Тэхён, естественно, разбирался. Если целыми днями лежать на кровати и смотреть в телевизор, можно научиться разбираться в чём угодно: и в том, как починить двигатель автомобиля, и в том, как отремонтировать повреждённую микросхему, и – упаси Господи – в том, как принять у женщины роды. Тэхён рассказал бы Чонгуку, что знает даже о Швейцарской Международной выставке ювелирных изделий и часов «Baselworld», где подобных, как тот выразился, побрякушек будет представлена целая тьма, но, решив, что разумнее будет не оповещать нового друга о своём ежедневном деградирующем занятии, невинно захлопал ресницами и, подумав про себя, что неплохо было бы перевести тему этого опасного разговора, начал вновь осматривать помещение. — Немного, — кивнул Тэхён. — Хён, я никогда не был в таком... — придя к выводу, что слово «напыщенном» будет неуместным, он профессионально выкрутился: — Европейском ресторане. Выбери что-нибудь на свой вкус, только смотри, чтобы тебе меня кормить удобно было.— Кормить? — удивился Чонгук. — Ты имеешь в виду с рук?— Ну да. Дядя ничего тебе не рассказал? — слегка напрягся Тэхён.— Нет, — уверенно соврал Чонгук.Вот сейчас точно сбежит, — мысленно протянул Тэхён.Он приподнял вверх руки и, помахав ими, будто крыльями, и протянув всё ещё скрытые длинными рукавами Чонгуку, мягко улыбнулся. Тот настороженно взглянул, подобрался к Тэхёну и, аккуратно сложив болтающуюся ткань свитера и соединив его руки друг с другом, удобно расположил на столе.— У меня спицы в пальцах, — прошептал Тэхён, кивая на рукава. — Я их сломал. В психиатрии это вроде называется «Синдром Ван Гога».Официант, внезапно появившийся около столика, прервал Тэхёна стандартным «Вы уже определились с выбором?», и Чонгук, вежливо спросив «Что порекомендуете?», заказал два блюда от шеф-повара, апельсиновый фреш для Тэхёна и яблочный для себя, после чего тот, поклонившись и пообещав принести еду в короткие сроки, сразу же скрылся из виду, оставив их в тишине и наедине. Заказ действительно подали практически сразу: как раз к моменту, когда Чонгук, отлучившийся покурить, вернулся с улицы и сел за стол. Улыбнувшись, Тэхён благодарно поклонился официанту, подумав про себя, что если бы все они не ходили здесь так вальяжно и медлительно, возможно, еду вообще приносили бы молниеносно. А было бы, кстати, неплохо, думал Тэхён, особенно учитывая, какие огромные деньги хён собирается здесь оставить.Чонгук сразу попросил счёт и, заметив погрустневшего Тэхёна, тут же оправдался, что это не потому, что он хочет побыстрее закончить, а потому, что не любит ждать чек, когда уже поел и собирается уходить. Тэхёна это более чем успокоило. Внимательно проследив, как официант ровно выложил перед ними блестящие новизной столовые приборы и тёплые влажные полотенца для рук, а затем поставил две тарелки с огромными кусками мяса, он усмехнулся и, опустив голову, промычал себе под нос: «Я почему-то не удивлён».— Зачем ты набил себе тату с кодом из реестра заболеваний? — спросил Чонгук, засовывая Тэхёну под ворот салфетку и приставляя стул рядом.— Чтобы все видели, что я не больной, — пояснил Тэхён. — Это метафора: я знаю, что нездоров, и осознаю это, а значит, ещё не сошёл с ума, — повернув голову на ни черта не врубающегося Чонгука, пояснил: — Шизофреник бы не понял.— Ты сам до этого додумался? — отрезая кусочек стейка и укладывая Тэхёну в рот, поинтересовался Чонгук. — Сколько тебе лет, Тэхён?— Сам. Двадцать один, — прожёвывая, ответил тот. — А где ты живёшь?Тэхён чувствовал себя неловко, ибо недоумевал от того, что Чонгука так интересует его жизнь. Самого же Тэхёна он интриговал не меньше: хотелось завалить хёна банальными вопросами – сколько ему лет, где работает, как зовут его родителей, и, самое главное, зачем ему всё это нужно.— У папы, — облизнув губы, ответил Тэхён.— А кто помогает тебе, когда он не дома? — не унимался Чонгук.— У меня есть сиделка, — пожал плечами Тэхён.— А где она сегодня?Тэхён заметил, что Чонгук был очень напряжённым: раздражённо сводил челюсти, сжимал пальцы в кулаки, практически не моргал – он требовательно ждал ответа и всем своим видом намекал, что на свой вопрос хочет услышать лишь один ответ.— Хён, может быть, ты тоже поешь? Остынет, — встревоженно проговорил он, заглядывая в чонгукову тарелку.— Тэхён, где твоя сиделка сегодня? — слегка озлобленно повторил Чонгук.Я точно с ума сошёл, подумал Тэхён и, окончательно сдавшись, решил быть честным: ему так хотелось дружить с Чонгуком, болтать с ним на любые темы, даже столь неприятные, как сейчас, отвечать на все его вопросы и слушать советы, что он не прочь был выложить все карты и сознаться в том, что даже отцу родному сказать боялся.— Она не пришла утром. Заболела, — тихо сказал Тэхён. — Ты только папе не говори. И поешь уже, наконец.— Заботишься обо мне? — вскрикнул Чонгук. — Ты себя должен беречь, а не первого встречного! Посмотри, ты даже поесть без помощи не можешь! Как ты умывался сегодня? Как одежду и обувь надевал? Как дверь закрывал и как вообще доехал до интерната один?— Хён, перестань, я же не инвалид... — поникнув головой, промычал Тэхён.— Вот, — достав из внутреннего кармана пиджака визитку, Чонгук положил её на стол. — Пообещай, что как только понадобится поддержка или помощь, ты сразу мне позвонишь.Я нужен ему, вдруг умозаключил Тэхён.Чонгук заботился о нём, никому не полезном, не крутил пальцем у виска, не косился, как на ненормального, и вёл себя так спокойно, что у Тэхёна от подобного поведения по отношению к себе чуть искры из глаз не сыпались и крик радости наружу не вырывался. Тэхён поджал губы и сильно прикусил их изнутри, чтобы не сказать чего лишнего: раскрываться сейчас было непозволительно глупо, да и Чонгук вряд ли бы воспринял это правильно.Но я ему нужен, повторил он про себя. А затем, подняв глаза, выдохнул:— Ты тоже замечательный, хён.— Что? — не понял запыхавшийся от своей речи Чонгук. — Ты сказал моему дяде, что у него замечательный племянник. Ты тоже замечательный, — пряча глаза, пробубнил Тэхён на грани слышимости.— Не подлизывайся, — строго проговорил Чонгук и, цокнув языком, рассмеялся. — Если хочешь чизкейк, так и скажи!Тэхён заметно повеселел, придвинулся к столу и, облокотившись о него и подняв глаза на близко сидящего хёна, почувствовал, что случилось самое страшное, что он представлял в своей жизни: он бесконтрольно залип.— Ты чего так странно смотришь? — спросил Чонгук, протягивая ему стакан с трубочкой.— Ты красивый, — прямо ответил Тэхён и, смущённо опустив глаза, принялся пить фреш.— Спасибо, — ухмыльнулся тот. — Ты тоже красивый.— Правда? — Тэхён выпустил изо рта трубочку и удивлённо захлопал ресницами.Тэхён резко почувствовал, что залипнуть на кого-то – это ещё полбеды, есть опасность куда круче. Например, «Ты тоже красивый».Он резко почувствовал, что сам, наплевав на эту чёртову дружбу, хочет сбежать куда подальше, ибо невероятной силы паника планомерно накрывает с головой, подрывая балансирующую на грани эмоциональную стабильность.— Что за странная реакция? — засмеялся Чонгук. — Ты что, в зеркало себя не видел?— Просто мне кроме мамы никто об этом не говорил, — слишком жалобно прозвучал Тэхён.— Верится с трудом, — прищурился Чонгук и, переведя взгляд на тэхёновы губы, раздражённо кинул: — Чёрт, когда ты заляпаться успел?Взяв со стола салфетку, он, придерживая Тэхёна за подбородок, начал вытирать уголки губ, подмечая про себя, что всё-таки Тэхён ещё совсем ребёнок: простой и искренний малый, не задающий лишних вопросов и не относящийся предвзято, даже зная о чонгуковом богатстве. И смотрел Тэхён так внимательно, будто ловил глазами все мелочи вроде трещинок на губах или морщинок на лбу. Чонгук поражался тому, насколько взрослым и всепонимающим может быть взгляд у подростка, и остро чувствовал надобность Тэхёна в будничной заботе, тактильности и общении: от мальчишки, сидящего напротив, определённо точно веяло беспросветной тоской и одиночеством.— А как же девчонки? — вдруг заговорил Чонгук, а Тэхён вздрогнул. — Наверняка толпами бегают.— Да какие девчонки, хён, — грустно улыбнулся Тэхён. — Я из дома выхожу раз в месяц.В ресторане внезапно заиграла живая музыка, и Тэхён, услышав звук фортепиано, вырвался из хватки Чонгука, повернул голову и, найдя источник звука, прикрыл глаза.— Это главная тема к «Интерстеллар», — промычал под нос он. — Я думал, со временем надоест, а она до сих пор меня наизнанку выворачивает, — Чонгук устремил взгляд на пианиста. — Я хотел сходить на этот фильм в кинотеатр, но папа меня не отпустил, — дрожащим голосом сказал Тэхён, так и не открыв глаза. — Предложил дома посмотреть, объяснив, что совсем нет времени на походы в кино. А я отказался, потому что хотел по-человечески: в тёмном зале, с огромным экраном и потрясающим звуком. С попкорном, в конце концов... Чонгук не знал, что делать и как себя вести. Тэхён выглядел так, будто вот-вот навзрыд разрыдается и не сможет остановиться, и Чонгук мысленно молился, чтобы этого не случилось: понимание того, что Тэхён – мальчик с нарушенной психикой, страдающий от бредового расстройства, и вряд ли сможет успокоиться без сильных препаратов, остро долбило по черепной коробке и мигало красным огоньком, предупреждая о наступающей опасности. — Я хочу домой, хён, — еле слышно попросил Тэхён. — Пожалуйста...Подозвав рукой официанта и протянув ему гораздо большую сумму, чем в чеке, Чонгук, приподняв Тэхёна за плечи, медленно повёл его к своему припаркованному около ресторана мерседесу, а затем, уточнив адрес, усадил в салон, пристегнул ремнём и, прыгнув на водительское, завёл двигатель. На улице, как назло, пошёл ливень и, нагнетая обстановку, громко стучал по крыше и стёклам, а всё, на что обращал внимание Чонгук, – это Тэхён, который, отвернувшись к окну, пилил пустым взглядом намокшую дорогу.Добравшись до места, Чонгук отстегнул ремни и попросил Тэхёна подождать внутри. Дождь так и не прекратился, воздух стал холодным и влажным; Чонгук, искренне переживающий, что Тэхён вымокнет и простынет, выбежал из машины без зонта и, обойдя её, снял с себя пиджак и накинул его Тэхёну, открывшему дверцу, на голову. Должно немного помочь, рассуждал Чонгук, пока быстрыми шагами вёл его в дом, под крышу. А ещё очень надеялся на то, что там хоть немного теплее.Тэхён, зайдя в лифт, локтем нажал кнопку и, оперевшись о стену спиной, сильно задрожал: вымок насквозь, несмотря на чонгуков пиджак. Он тихо покашлял и попытался залезть в карман своим объёмным рукавом, но Чонгук, догадавшись, перехватил инициативу и аккуратно достал из его джинсов ключи, а затем, услышав громкий автоматический голос с номером этажа, выскочил из открывшегося лифта и побежал искать нужную квартиру.— Спасибо, что проводил, — прохрипел приближающийся Тэхён и, не подняв глаза, вошёл в квартиру. — Я помогу тебе раздеться, — утвердительно произнёс Чонгук и захлопнул за собой дверь.Осмотрев длинный белоснежный коридор, он по примеру Тэхёна снял с себя обувь и, заметив, как тот скрывается в одном из проёмов, проследовал за ним.— Господи, как в больнице, — заворчал Чонгук, очутившись в такой же белоснежной спальне.— Да, — усмехнулся Тэхён. — Поэтому весь мой свет в комнате – этот ночник, — и неуклюже вставил в розетку маленький тусклый светильник.— Умно, — констатировал Чонгук и подошёл к нему. — Подними руки, я сниму кофту.У Тэхёна с волос капала вода, а прядки, которые он безуспешно пытался убрать в сторону мотанием головы, нагло лезли в глаза. Чонгук, понаблюдав за ним, таким опухшим и нахмуренным, сдержанно улыбнулся и, подхватив пальцами его чёлку, осторожно убрал со лба. На привычный, казалось бы, жест сердце Тэхёна забилось так громко, что слышно стало даже сквозь бьющий по окнам дождь: во всех движениях Чонгука Тэхён чувствовал братскую нежность и заботу, какое-то тепло, которого у него никогда не было. Тэхён давно привык к грубости и боли: он ведь собственноручно резал и ломал свои пальцы, он привык к одиночеству, тишине и полной бесконтактности. Но перед ним стоял Чонгук, который своими обычными действиями рушил выстроенные годами стереотипы о поддержке от другого человека. Чонгук, который держал за шею и смотрел в глаза. Чонгук, который, в принципе, не обязан и не должен здесь находиться.— Так ты поднимешь или мне самому? — мягким тоном надавил Чонгук.Не отрывая запуганный взгляд, Тэхён поднял руки, позволяя Чонгуку снять с себя свитшот вместе с футболкой, а очутившись перед ним полуобнажённым, принялся судорожно отворачиваться, ибо не знал, от чего ему больше стыдно: от оголённого торса или замотанных по запястья рук.— Ого, ты что, качаешься? — вскинул бровь Чонгук.— А чем мне ещё заниматься целыми днями? — хлопая ресницами, глухо ответил Тэхён.— А как же... — кивнув на загипсованные пальцы, Чонгук вновь поднял глаза.— Зажимаю гирю запястьями.— Умышленно усложняешь себе жизнь? — как-то разочаровано прозвучал Чонгук.— Да, усложняю, — серьёзно ответил Тэхён, не прерывая зрительный контакт. — Что-то не так?— Мы знакомы пару часов, — грубо расстёгивая на Тэхёне джинсы, проговорил Чонгук. — Но я так зол на тебя... — спустив их вниз, он толкнул его на кровать, где стянул полностью. — Что не прочь бы сильно ударить. Где ванная?— Направо, — промычал Тэхён и указал рукой на дверной проём.Собрав всю одежду, Чонгук скрылся в коридоре и, вернувшись с полотенцем и наклонившись с ним к Тэхёну, начал вытирать его мокрые волосы. — Не надо со мной, как с маленьким, — опустив глаза, прошептал Тэхён.— Ты и есть маленький, — отбросив полотенце на кровать, Чонгук направился к комоду. Достав оттуда чистую футболку, он развернул её по пути и, подойдя к Тэхёну и приподняв его руки, помог одеться.— Не поступай со мной, как отец, — отчеканил тот и взглянул на Чонгука. — Не обращайся, как с обузой.Чонгук окончательно расправил на Тэхёне футболку и прикрыл веки: стыдно. Сморщив от обиды лоб, он опустился на корточки и, тяжело выдохнув, потёр переносицу.— Прости, Тэхён... — Чонгук присел на пол перед ним и, спрятав лицо в ладонях, начал глухо бубнить. — Прости, я просто не могу спокойно смотреть... Мой брат в чёртовой психушке, и всё потому, что я не смог вовремя разглядеть, что с ним что-то не так. Я не заметил, не увидел, понимаешь? А сейчас я смотрю на тебя и...— Но я не твой брат, хён, — успокаивающей интонацией прозвучал Тэхён.Чонгук убрал руки, шмыгнул носом и, понимающе закивав и потянувшись к Тэхёну, аккуратно сжал пальцами его забинтованные ладони.— Да, ты прав, — усмехнулся он и поднял влажные глаза. — Ложись.Тэхён забрался под одеяло и лёг набок, а Чонгук, на четвереньках прошагав поближе, сел на пол, сложа ноги в позу лотоса и, облокотившись о кровать, принялся вновь поправлять Тэхёну чёлку.— Я бы хотел сейчас взять тебя за руку, — неуверенно произнёс Тэхён. — И уснуть прямо так.— Если пообещаешь больше не ломать пальцы, я пообещаю дать тебе руку перед сном, когда снимут гипс, — прошептал Чонгук, перебирая волосы, которые уже давно Тэхёну не мешались.— Даю обещание, хён, — успел произнести Тэхён перед тем, как уснуть.Чонгук, сидящий на холодном паркете в сырой насквозь одежде, взял в руки выглядывающее из-под одеяла тэхёново запястье и, положив голову на матрас, прикрыл глаза.— И только попробуй его не сдержать.