Я подслушал разговор санитаров, о том, что по распоряжению доктора, Петру Ивича должны куда-то увести и надо все подготовить к его отъезду, собрать документы, личные вещи, сообщить родным. Причины я не разобрал, ведь все мое сознание пыталось отвергнуть от себя мысль, что его я больше никогда не увижу.
А что его ждет там? Петру начнет другую жизнь, возможно, заведет друзей и никогда не будет обо мне вспоминать, а если и будет, то как? С сожалением, радостью?
Лючия, первая заметила, что я сник. Она с какой-то дрожью в голосе осторожно спросила:
- Милый, что случилось? Ты из-за чего-то переживаешь?
Однажды доктор Милош сказал, чтобы Лючия в разговоре старалась больше задавать вопросов, он уверял, что если у меня проснется интерес к беседе, то я, несомненно, отвечу. Но я молчал, единственное, мне хотелось поскорее увидеть Петру.
- Сумасшедшие – как дети, - грустно улыбнулась медсестра, наблюдая за моими страданиями. – Вы просто застряли в младенческой наивности. Ждете какого-то чуда, и пока оно не свершится – не уйдете.
Меньше всего мне сейчас хотелось ее слушать…
Больше всего хотелось побыть одному…
И тогда ничего не оставалось делать, как написать в штаны, а медсестра, прихлопнув себя по лбу пухлой рукой, выругалась и повела меня в душевую.
Голый я стоял и крепился изо всех сил, чтобы не разрыдаться, не из-за того что вода обжигает мое тело. Я снова услышал в голове этот вопрос. Зачем? Почему надо, чтобы Петру уезжал? Кому будет от этого хорошо?
В ушах стоял шум воды, а в нем я различил тихий голос Тадеуша: «Крышу снесло!». Шепот повторялся, становился все громче, постепенно заставляя меня терять сознание, казалось, что мысли утекали от меня в водосточный слив, покидая голову, перекрашивая воду в алый цвет…
