Хиджаб цвета неба

III глава

Айна улыбнулась:

— И не жалко тебе такую сумму тратить на наше путешествие?

— Это же на пути Аллаха, а на пути Аллаха мне ничего не жалко. «Расходуйте из того, чем Мы вас наделили, до того, как вас постигнет смерть и вы скажете: “Господи! Предоставь мне недолгую отсрочку, и я буду раздавать милостыню и стану одним из праведных”…» К тому же Хасан — мой брат по вере, а Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Не уверует никто из вас до тех пор, пока не станет желать брату своему того же, чего желает самому себе». А я желаю, чтобы у него тоже была хорошая жена.

Айна улыбнулась. В её голубых глазах запрыгали весёлые искорки.

— Спасибо за комплимент.

— Не за что. Он неумышленный был, — ответил Мухаммад, еле сдерживая улыбку.

— СубханАллах! — засмеялась Айна. — И за что мы вас любим?

— Наверное, за то же, за что мы любим вас, — отозвался Мухаммад. — «И устроили Мы между вами любовь и милосердие». Ладно, я спать пораньше лягу. Разбуди меня на кыям, за час до фаджра, пожалуйста.

***

Мухаммад посмотрел на помятого и явно не выспавшегося Салмана, который стоял у двери, одетый в джинсы и синюю футболку. На его худом плече болталась небольшая спортивная сумка. Айна стояла рядом с ним.

— Береги её, как зеницу ока, — наказал ему Мухаммад.

Салман кивнул:

— ИнШаАллах! Может, ты мне всё-таки объяснишь, зачем я туда еду?

Айна невольно улыбнулась, услышав прозвучавшую в голосе брата безнадёжность — он хорошо знал характер Мухаммада и уже не надеялся, что ему что-нибудь объяснят.

— Мир посмотреть! Всевышний Аллах сказал: «Постранствуйте же по земле и посмотрите…» и вообще, женщине без сопровождения путешествовать не разрешается, а у меня отпуск только через месяц. И я избрал тебя на эту ответственную роль.

— Очень лестно, — отозвался Салман, вздохнув, причём в голосе его не слышалось особой радости по поводу оказанной ему чести. — Спасибо за доверие!

Айна знала, что его так и подмывает сказать:
«Как будто на эту роль можно было выбрать кого-то другого! Ведь на Украине у неё есть только один родственник…»

Однако он промолчал из уважения к Мухаммаду. К тому же у него вообще был очень покладистый характер, что Айна в нём всегда любила.

— Ладно, бисмиЛлях! Астауди’уЛлаха динакума ва аманатакума ва хаватима ‘амаликума... ЗаввадакумаЛлаху-т-таква ва гафара занбакума ва яссара лякума-ль-хайра хайсу ма кунтума... Айна, ты дуа помнишь, которое в путешествии читают?

— Помню.

— У меня с собой «Крепость мусульманина», если что... — деловито вставил Салман.

— Я никогда в тебе не сомневался, — улыбнулся Мухаммад, протягивая ему руку.

***

— Салям алейкум! Как день прошел?

В трубке раздался бодрый голос Айны:

— Ва'алейкум ас'салям! АльхамдулиЛлях, были в Эрмитаже. Очень интересно! Хотя на меня там все смотрели, по-моему, больше, чем на экспонаты, а экскурсовод о мусульманской культуре рассказывала и, скосившись на меня, сказала, что мы все должны сказать мусульманам спасибо за то, что они научили Европу мыться!

Услышав его смех вперемежку с кашлем, она заботливо спросила:

— Что с тобой, хабиби?

— Да нет, ничего, — ответил Мухаммад, откашливаясь. — Просто бараниной подавился.

— Наверное, «БисмиЛлях» забыл сказать перед едой, — предположила Айна. — Ну вот, а когда мы с Салманом намаз читали прямо там, в углу, смотрительница на нас только посмотрела и ничего не сказала. Решила, наверное, что перед ней очередная группа чокнутых туристов. Нелегкая у нее работа, МаШаАллах.

— А Салман где?

— Спит как всегда. Только в гостиницу пришли, намаз прочитали, тут же завалился на кровать, не раздеваясь, и спит без задних ног. Сказал, чтобы на кыям его разбудила.

— Ладно, держи меня в курсе дела. И дай мне звонок в четыре, чтобы я намаз не проспал, а то у меня телефон барахлит что-то, боюсь, будильник не сработает. И да делай за нас всех дуа.

— ИнШаАллах. Пусть Аллах пошлет тебе хорошие сны. ИнШаАллах, увидишь во сне Пророка (да благословит его Аллах и приветствует)