Буря

часть 2

Буря накрывает дом Юнги ровно в 5:37 pm. Где-то на севере раздаются первые оглушающие раскаты грома. Молнией ослепляет. Небо затягивает темно-серыми тучами, с цветными разводами индиго и фиолетового. Даже красиво, в каком-то роде. Правда, лучше любоваться этой красотой под крышей, в безопасности, что Чонгук и делает. Он не любит грозу, и в детстве часто прятался под одеялом, забирался в кровать к старшим, чтобы переждать разбушевавшуюся стихию. Сейчас, конечно, под одеялом спрятаться не хочется, не маленький ведь, но все равно неуютно.
Молния сверкает и сверкает, а затем налетает ветер, завывает, долбясь по окнам и стенам. Чонгук вздрагивает каждый раз, когда ветер швыряет мусор, сухую траву, в окно и, наблюдает за тем, как он закручивает воронки из пыли понизу земли. Тучи и гром с молниями есть, а дождя так и нет. – Ужин готов, – зовет Джин, и он отходит от окна. Когда тарелки пусты, парни перемещаются к камину, и Намджун приносит всем пиво. Юнги размещается в кресле, Намджун и Джин на диване, а Чонгук, бросив подушки на пол, садится, привалившись спиной к дивану, и вытягивает ноги ближе к огню. Он ковыряется в телефоне, не участвуя в разговоре; на фоне играет музыка из колонок и потрескивают поленья. Так по-домашнему. Уютно. Старшие переговариваются между собой, что-то обсуждая, Чонгук даже не вникает. Среди всех звуков он выделяет слегка хриплый голос с глухими шипящими и, против своей воли, сосредотачивается только на нем. Ветер за окном гнет к земле ветви деревьев, а Чонгук слушает голос Юнги, рассеянно думая, как вернуть кольцо. Как положить его незаметно, чтобы старший не понял, что оно все это время было у него? Чонгук помнит, как забрал его. Своровал на эмоциях. Зашел в ванну и увидел на бортике раковины. Очевидно, Юнги забыл его надеть после душа. Чонгук гипнотизировал кольцо несколько секунд, а потом просто протянул руку и положил в карман. И на вопрос Намджуна «не видел ли он кольцо отца Юнги», ответил – «нет». Тогда они уже не общались. Тогда уже Чонгук знал, что Юнги съедет через два дня. Он не вышел его провожать. Он сидел в своей комнате на полу за кроватью и ревел, как девчонка, сжимая кольцо в кулаке. И ревел потом ещё целую неделю. А после ещё неделю кричал ночами и Намджун с Джином по очереди приходили к нему, и сидели рядом, ждали, пока он не заснет вновь, словно заботливые родители, оберегающие сон своего ребенка. Юнги позвонил через месяц после отъезда, передал привет. Чонгук сказал, что в его приветах не нуждается, а вечером смотрел на спрятанное кольцо, надев его на палец, и ломался от боли. Ещё через полгода он сдался и поехал вместе с хёнами к нему в гости. Потому что страшно соскучился. Потому что хотел увидеть хотя бы на секунду. Потому что Юнги в разговоре по телефону с Намджуном сказал: «Это переходный возраст. Он вырастет и забудет». Намджун стоял у окна в этот момент, а Чонгук сидел за столом, но все равно услышал и почувствовал такую вспышку ярости, что едва сдержался, чтобы не выдать себя. Он поехал, чтобы доказать, что дело не в возрасте, что это не блажь малолетки. Что он не забудет. Просто потому, что не хочет забывать. Юнги вышел встречать их вместе с Хосоком. И Хосок так ярко улыбался, что Чонгук возненавидел его сразу же. Хосок так красиво смеялся, что душа Чонгука чернела с каждой секундой. Юнги нашел его на крыльце, вцепившимся в прутья ограждения, тогда ещё некрашеные. Чонгук сжимал их так сильно, что Джин потом вытаскивал из его ладоней занозы. Юнги сказал ему: «Прекращай». Юнги сказал: «Не надо, Чонгук». Юнги сказал: «Нет поводов расстраиваться». «Нет поводов расстраиваться». И Чонгук не ездил к нему с тех пор ни разу. Прошло два года. Два года, за которые Хосок уже давно стал прошлым, а Чонгук каждый день доказывал себе, что расстраиваться, правда, нет поводов. Кольцо висело на его шее, как напоминание, что надо быть сильным. В какой-то степени он и стал сильнее благодаря этому. Он вставал и улыбался через силу, он начал заниматься спортом, он познакомился с новыми интересными людьми. Он забивал все свое свободное время, чтобы доказать себе, что нет никаких поводов. Нет, и не было никогда. И сейчас Чонгук сидит, смотря невидящим взглядом в телефон, слышит хриплый голос, и сердце его отбивает с космической скоростью, будто не было последних двух лет. Будто старший никогда не уезжал. Будто они сидят в их квартире, которую раньше делили четыре человека. Будто Чонгук не заходил следом за ним в комнату, увидев, как после вечеринки, на которой отмечали день рождения Намджуна, Юнги слегка покачиваясь, ушел к себе. Чонгук не стоял возле его кровати, с замиранием сердца слушая тихое сопение, и не упирался руками в мягкий матрас. Он не наклонялся к нему так низко, что чувствовал горячее дыхание на своем лице и ощущал запах алкоголя и парфюма вперемешку с потом.... Ничего этого не было, и Юнги не уехал через два дня. Расстраиваться нет поводов. Чонгук поворачивает голову и впивается в лицо старшего пристальным взглядом. Он помнит каждую черточку, каждый изгиб, каждую родинку. Юнги рассказывает Намджуну, что движок в машине опять начал барахлить. Он держит бутылку пива в руке, покачивает ногой в такт музыке. Замечает на себе взгляд Чонгука и улыбается ему мельком, возвращаясь к разговору с Намджуном. Чонгук отводит глаза, сглатывает ком в горле, смотря на языки пламени. Свет огня бликует на его лице. Он убирает телефон, и украдкой трогает кольцо, спрятанное от посторонних глаз под футболкой.
У него есть повод расстраиваться.
И тогда.
И даже теперь.