ТЕПЛЫЙ ДОЖДЬ
Глава первая
Вместе с моим другом, пытающимся найти объяснение истории Генерала, у которого
денщиком была собака, мечусь по расплавленному жарой Ленинграду.
Итак, я в вагоне поезда, несущего меня в Ленинград. Сразу же оттуда я
отправляюсь в Грузию, где ждет мой друг Агаджанян, чтобы сопроводить меня в
район горных источников. Я бегу прочь из Италии с ее прямоугольниками полей
обожженной зноем пшеницы, еще не скошенной, волнуемой ветром или уже скошенной и
блестящей, как след улитки. Листья ищут прохладу в тени своих соседей по дереву,
как это делают под жарким солнцем овцы. Загреб напоен ароматом Франческо
Джузеппе. Поля — мохнатые пятна зелени с выступающими то там, то сям ивовыми
кустами. Трава высокая, порыжевшая от жары, с островками белых цветов. Леса.
Поляны. Голуби, угнездившиеся на покатых крышах, косятся на пролетающий поезд. В
Венгрии крестьяне сгребают сено в телеги, запряженные белыми в яблоках лошадьми.
Дома с островерхими крышами. По грунтовым проселкам катят велосипедисты. Рядом с
домами маленькие деревянные уборные, какими пользовались в наших деревнях
полвека назад. Крупные темные птицы взлетают с земли. Озеро Балатон с
качающимися на воде утками. Поезд останавливается на станции Балатоншентаерги.
Вокзал напоминает длинную, низкую клетку для птиц, с рельсами на земле цвета
охры. На Украине по равнине параллельно друг другу ползет сотня комбайнов
внушительного вида. Люди и животные среди огромного пространства. Короткая
остановка в Киеве. Древний город сверкающих куполов на гребне холма над
широченным Днепром, омывающим песчаные берега на протяжении многих километров.
Виднеется песчаная отмель по центру реки, лакомое местечко для заядлых рыбаков.
В десять вечера мы в Конотопе. Огромный вокзал. Недолгая прогулка по широкому и
очень длинному перрону. Свет из окон стоящего состава падает на белокирпичный
фасад вокзала, напоминающего фабрики прошлого века. Пролетают поезда с горящими
глазами на темных мордах. Около полуночи я прибываю в Москву, как раз чтобы
успеть пересесть на скорый до Ленинграда. Я еду в спальном вагоне. На откидном
столике два лимона. В коридоре несколько генералов, русских и индийских. За
окнами ночь, прожигаемая время от времени созвездиями ослепительных огней. В
этих проблесках можно мельком разглядеть индуст-риальные, словно в научно-фантастических
фильмах, конструкции. Прежде чем улечься, я отодвигаю занавеску, пытаясь понять,
что ищут в небе голубоватые лучи, испускаемые какими-то далекими прожекторами.
На мгновение мне кажется, что краем глаза я улавливаю в мутно-белом пятне
светящуюся точку. Но видение тотчас же исчезает. В пять утра вагон наполняется
шумом и голосами, все более возбужденными. Я высовываю голову в коридор и вижу
генералов и остальных пассажиров в пижамах и спортивных костюмах, наблюдающих за
солнцем, которое только что взошло над горизонтом. Они ждут солнечного затмения,
объявленного на пять с минутами. Не знаю, то ли я опять задремал, то ли в этот
момент тень луны закрыла солнце — розовый цвет подушки сделался черным, и больше
я ничего не видел.
