Рождественская история

Часть шестая. Облегчение

Миновало еще семь месяцев. Зима сменила осень, следом пришла весна, унесшая еще дюжину жизней из Грайфенштайна.

Август Кохлер, отец шести детей, подорвался на мине. Франц Браун и Арне Кох, друзья детства, утонули на «Фухтлёс», куда их зачислили в коки. Ленц Шиллер из-за туберкулеза оставил вдовой самую красивую девушку в городе, которая после отведенных полутора месяцев траура переехала в соседний город в дом владельца большой винной лавки. Еккарту Вагну оторвало руки во время наступления. Йоган Рихтер, славный малый, скрипач, которого звали на каждую свадьбу, умер от пуль своих же сослуживцев. Хендрик Рихтер, брат скрипача, обвинил фельдфебеля в ошибочности наступления, в котором погиб его брат-скрипач, за что был расстрелян на месте. У Марии Штуль Рихтер, матери Йогана и Хендрика, не выдержало сердце. Ян Кельнский погиб от судороги во время речной переправы. Эмиль Фишер был застрелен при попытке дезертирства, но родные выдали его смерть за самоубийство. Мортен Циммерманн повесился, не справившись со стрессом. Людвиг Хофман умер от заражения...

С каждым новым извещением о чьей-то смерти нелюбовь к Якубу возрастала все сильнее. И стоило ему принести печальную весть в один дом, как в соседних двух сразу начинали обсуждать вестника несчастья. Bote des Unglücks, что в переводе означало «вестник несчастья», — именно так его звали между собой жители города от мала до велика. Вскоре Якуб под стать слухам сменил привычную пчелиного цвета шапку на черный берет — цвет вечного траура.

Но, как и страх ночной темноты, исчезающей с первыми лучами солнца, так и всеобщее порицание исчезло с возвращением отправившихся на фронт жителей Грайфенштайна.

Без какого-либо предупреждения они оказались в городе посреди вечерней мессы. Вошедшие в собор и прервавшие проповедь священника, они были похожи на ангелов, сошедших к Марии в рождественскую ночь. Бинты на головах вместо нимбов, посеревшие от пыли рубахи вместо белоснежных одеял и рюкзаки вместо крыльев.

Двадцать три солдата. Двадцать три души было вымолено совместными молитвами, строгим постом и ежедневными послушаниями.

Вернулся и Давид. С гордо поднятой головой и висящей на груди медалью «За храбрость» он подошел к отцу. Давид был готов ко всему: к тому, что отец не заговорит с ним, к тому, что старик может ударить его или даже не пустить домой...