Рождественская история

Часть восьмая. Сочельник

К моменту, когда прихожане бедно украсили вход в храм, а дети по многу раз повторяли «сочельник», Якуб не выезжал в почтовое отделение больше недели. Сообщение между ним и областным центром было официально перекрыто, и потому старику оставалось только терпеливо ждать восстановления работ.

С другой стороны, Якуб был рад выдавшемуся перерыву. С того момента как солдаты вернулись на фронт, в город пришло полсотни писем в конвертах со штрихованными краями. И почти все из одной части — с Соммы, где разыгралась настоящая мясорубка. Каждую неделю в Грайфенштайне кого-то хоронили, отпевали, вспоминали. Братья Даффи не могли поверить в свою «удачу» — к концу войны они, стали самыми богатыми людьми в округе.

Но утром 24 декабря Якуб получил весть от коллеги из соседней коммуны, что почтовое отделение временно вернули в Ганновер и оно снова заработало. Город, несмотря на серию сильных пожаров, оживал.

Не раздумывая, Якуб отправился в путь в тот же день.

— Вряд ли тебе что-то достанется. Нас сегодня много.

Возле почтового отделения собрались почтальоны из соседних городов, и каждый надеялся забрать хоть малую часть корреспонденции, чтобы утолить голод ожидания жителей своей коммуны.

Через несколько часов очередь не стала меньше. К оставшимся почтальонам вышел фон Штаус — глава отделения.

— Выдавать тела сегодня больше не будем. Возвращайтесь завтра с утра. Кто за письмами и мелкими посылками — заходите по одному.

Толпа поредела: гробовщики и могильные работники уехали, родные погибших, еще некоторое время постояв у отделения, тоже покинули очередь. Остались такие же, как и Якуб, почтальоны, которые во что бы то ни стало должны были получить письма. Когда фон Штаус назвал город Якуба, у старика замерло сердце. В руках своих коллег, уже успевших получить письма, преобладали извещения о смерти.

— Что, старик, сложный предстоит день? — неуместно рассмеялся глава отделения.

Фон Штаус вручил стопку писем, туго перетянутую веревкой. Якуб поставил крестик в графе получения и вышел из небольшой каморки, которая обозначалась как центральное почтовое отделение.

Оказавшись на свежем воздухе, он стал просматривать полученные письма. Края каждого были помечены штриховкой. Восемнадцать конвертов. Восемнадцать извещений. Восемнадцать погибших жителей Грайфенштайна. Давида среди них не было, но из глаз Якуба все равно текли слезы. Он не мог представить, как преподнесет такие вести в канун Рождества.