Путь К Совершенству 18+

мерси

Бабушку Йена Сагона по материнской линии звали Рхона. Темноволосая женщина преклонных лет, сумевшая сохранить хорошую фигуру и ум. Рхона была высокой и прямой. Знаете, такой прямой, что казалось, ни одно бремя не способно сокрушить этот стан. Никакая потеря не заставит пасть ниц. Она была бойкой, но время брало своё. Бабушка часто хворала, но достоинства не теряла, как и своего клубничного передника, с которым женщина никогда не расставалась. Поверх чёрных легенц и серой водолазки она надевала этот передник, который врезался в память Йена с незабвенным следом.

Она могла дать жару и ещё могла дать нехилую оплеуху. Сагон это знал, поэтому глаза его округлились, а рыжие брови насупились.

— Смеёшься, что ли? Она убьет меня не успею я порога перейти.

— А чья эта вина? Чего ты на меня взъелся?

— Чья вина? Ты предложил пойти к ней, так зачем я спрашиваю?

— Тебе умирать скоро, пора совершать благие дела.

— О боже…

— Хватит упоминать бедного Отца где не попадя.

Он свалился на кровать, как подстреленный, тихо шепнув мат. Его грудь устало вздымалась, по виску стекал пот. Парень вернулся с учебы и ждал сна, а не встречи с бабулей, которая в самом деле могла застрелить внука не то что на пороге… Но она болела. Рхона могла остаться одна, как Йен.

— Чем быстрее мы встретимся с ней, тем быстрее ты сможешь пожениться на кровати.

— Мне страшно представить, что мне предстоит сделать после того, как я встречу бабушку.

— Рхону.

— Что?

— Стоит тебе назвать ее бабушкой, и ты умрёшь прежде, чем мы успеем сбавить жар адского огня.

Он ухмыльнулся. Однажды один из одноклассников Йена назвал женщину «бабушкой», та взглянула на мальчика презренным взглядом и сказала:
— Подойди к своей матери и назови её бабушкой, хам.

— И правда, — пробубнил Йен.

Рхона жила в типичной многоэтажке, на третьем этаже, с открытыми окнами, за которым простирался совсем маленький сад… В нем цвели жёлтые розы. Омерзительно. Но мне хотелось улыбаться, глядя как яркие лепестки спадают вниз, порхая в воздухе с неописуемой грацией и лёгкостью, коей нет даже у бабочек.
Йен испуганно смотрел в открытое окно, вытирая вспотевшие ладони о брюки. Они не виделись в течение месяца, а может двух. Они оба влачили жизнь одиночек, которые искренне желали избавиться от прошлого.

— Я хочу сказать тебе кое-что, — взял я под руку парня. — Так как я бестелесное создание, за что я благодарен Богу, тебе бы следовало разговаривать со мной более менее аккуратно.

— Это как? — изогнул бровью Йен.

— Например, держи у уха телефон, чтобы люди не посчитали тебя поехавшим, или наушники – к такой аномалии старшее поколение уже привыкло. Понимаешь?

— Хорошо, я понял.

Он вытащил наушники из кармана и, надев их, посмотрел на меня, как бы спрашивая.

— Молодец.

Мы остановились у светофора, влившись в небольшое скопление людей.

— Не хочу туда, она ненавидит меня после… В общем…

— Брось сомнения и страхи, Йен Сагон! Ну же, мы добьемся ее покровительства, не думаю, что Рхона какой-то злой дух.

Сагон быстро перешёл дорогу, кидая взгляд на окно, окольцованное жёлтыми розами. Из подъезда вышли подростки, я придержал за ними дверь и хотел было войти, но тут Йен схватил меня за руку, точно в очередной раз убеждаясь, что я есть, я существую. Это не сон.

— Слушай, как тебя зовут?

Я выдал смешок и чуть не рассмеялся с такой силой, что рисковал привлечь внимание смертных, которые в оба глаза не видели меня. Моя невоспитанность, возможно, дала мне пощёчину, но я так умилялся с людей. Они ведь такие… люди!

— Мерси, дорогой Сагон. Зови меня Мерси, — я высвободил свою руку и пожал Йену, пока тот подозрительно щурил глаза.

— Чудик ты, Мерси.

В подъезде было холодно, по ступенькам на поводке спускался чихуахуа, а за ним семенила крупная женщина, в салатовой ветровке и ярким мейкапом. Я замахал ангелу-хранителю, который витал над ней, беседуя с кем-то по телефону. Он кивнул мне, кротко улыбнувшись.

— Кому ты машешь? — обернулся за женщиной Сагон.

— Да так, друзья. Ты настроился?

Он быстро поднимался по ступенькам, будто старался избавиться от навязчивой мысли сбежать отсюда куда глаза глядят, только не встречаться с Рхоной, не разговаривать с ней, не чувствовать на себе ее взгляда. Конечно, мы мигом миновали два этажа и когда Сагон подошёл к металлической двери, которая взирала на нас единственным глазком, парень вздохнул, напрягая челюсть.

— Я готов, но думаю, — Йенн прикусил губу. — Думаю, она не готова. Она не поймёт.

— Хватит ныть, интроверт. Давай, звони, у меня аж ладони вспотели от предвкушения.

Парень выгнул бровь, посмотрев на меня.

— Ладно, не вспотели, переборщил.

Сагон вновь глубоко вздохнул. Я слышал, как часто и громко бьётся его сердце, видел, как дрожат его руки, но пересилив свою нервозность, Йен нажал-таки на звонок.

Долго ждать не пришлось.

Рхона гордо восседала на клетчатом кресле, позади которого раскрывался огромный шкаф с набитыми доверху книгами и сувенирами. В комнате стоял запах гвоздики. Небольшой плазменный телевизор, подвешенный на стене, был отключен. Ножки Сагона грел толстый красный ковёр. Комната была фактически пуста и темна. Свет проникал лишь из открытого окна, но даже ему не удавалось осветить гостиную. Это помещение представилось мне внутренним состоянием Рхоны: тёмным, где-то мерцающим огоньком, который она не могла поймать.

Чашка чая звякнула в ее руке, Рхона поставила посудину на подлокотник, скрестив ноги. Бесцветные голубые глаза смотрели на внука сквозь длинные ресницы, уголки губ чуть дрогнули.

— Вкусный чай, жаль, что ты отказался.

Йен, сидя на софе, сложил руки по краям ног, не смотря на Рхону, а женщина терпеливо ожидала внимания блудника.

— Спасибо, я поел.

— У тебя закончились деньги? Где ты живёшь?

— Нет, с деньгами у меня порядок, спасибо… У меня есть квартира, которая находится недалеко от университета. Все в порядке.

— Выходит, ты неплохо устроился?

Он вдруг занервничал. Губы скривились в уродливую линию, а глаза потупились. Дурачок. Йен именно этого и остерегался: когда женщина пойдет в наступление, взяв оружие, выкованное словами Сагона. Но больше всего смертник боялся, что Рхона затронет тему, к которой он не был готов.

— У меня все хорошо, это правда, — выдавил из себя Сагон, прочистив горло.

Я возложил руку на его плечо, от чего он весь дернулся и сжался. Бабушка не пропустила резкого изменения в лице внука, потому выпрямилась так, как казалось, уже было невозможно.

— Помни – грехи. Нам нужно их исправить.

— Я прошу прощения за долгое отсутствие, Рхона. По моей вине ты осталась без опоры…

— Опоры, вроде тебя, я не потерплю, — резкий тон припечатал к стене робкий шёпот юноши. — Я не собираюсь слушать, как ты глотаешь свои сопли. Говори прямо, что тебе нужно, Йен.

— Ничего, я ведь говорил. Мне не по себе от того, что моя бабушка должна жить одна, без помощи, когда ее внук…

— Нет у меня внука!

Рхона встала с кресла. Замахнувшись рукой, бабушка ненароком обронила чашку чая. Посудина со звоном разбилась, теплый напиток разлился по деревянному полу, в отражение которого показались белые потолки и разъяренное лицо Рхоны.

Вместе с ней подскочил Сагон. Он был готов подбежать к осколкам и собрать их, но женщина закрыла за собой разбитую кружку, сильнее нахмурив брови.

— Когда она прикрывала твою лживую задницу, ты решил исчезнуть, когда она нуждалась в тебе, ты решил забыть о ней, так забудь и обо мне! Убирайся из моего дома, я никогда не прощу ни тебя, ни твоего отца! Слышишь? Проваливай!

Йен отшатнулся, руки намертво вцепились за косяк двери. Сагон сбивчиво дышал, злость кипела в каждой клетке юноши.

— Я никогда не забывал о ней! Почему вы переводите все стрелки на меня?! Я не хотел никого убивать и не убивал! В этом нет моей вины! Нет! Нет!

Он выбежал из квартиры так же быстро, как оцепенение и растерянность обволакивали Рхону, которая, не удержавшись от злости, швырнула осколки туда, где стоял Йен, закричав в след парню проклятия.

Сагон быстро бежал по улице, сбивая прохожих с негодующей силой. Он хотел поднять арматуру и швырнуть ее в окно с такой точностью, с которой железяка могла бы пырнуть бабушку в грудь. Сагон весь взмок. Непредвиденная ситуации, в виде случайной стычки, могла бы взорвать парня окончательно, и он бы не контролировал себя.

Почему я не пытался успокоить его? Как насчёт протянуть руку зверю, что учуял запах крови? Что же он сделает с конечностью? Не обратит на нее внимание? А может, разорвет в клочья и станет глодать кость? На тот момент я был зрителем и мне куда интереснее было следить за вспышками человеческих эмоций, нежели срезать их, точно иссохшие ветви деревьев.

Йен оттолкнул от себя парня, который чуть не вмазал Сагону, когда телефон его завибрировал в кармане. Он не хотел поднимать, но рука ангела-хранителя подвела его к смартфону в кармане джинс.

— Да? — слишком громко заговорил Йен.

Я тихо шагал за ним.

— Привет, Йен, это Джен.

Он взглянул на дисплей и, закатив глаза, вновь приложил мобильник к уху.

— Привет, Джен, что-то случилось?

Голос Сагона был резким и грубым, как каждое его движение. Девочка вновь попала под горячую руку юноши.

— Да, случилось, — неуверенно проговорила Джен. — Прости, Йен, я правда очень хотела прийти, но встреча отменяется… Извини, я не смогу сегодня.

— Что? Какая встреча, ты о чем?

— «Жемчужина», помнишь? Мы хотели посидеть…

— Ах, да. Не получается? Пофигу, в следующий раз как-нибудь.