Путь К Совершенству 18+

ангел-хранитель будет жарится в адском котле

Смерть, которая не женщина. В глазах людей он принимал облик высокого юноши, с иссиня-черными, длинными волосами и яркими красными глазами, что забвенно сверкали над смертником и задорно посмеивались среди «своих». Руки Смерти по локоть испачкались в черной скверне, как и шее, на которой висели украшения. Я с отвращением смежил веки при виде черни.  Весь его внешний вид – слияние полного спокойствия и экстравагантности – наводил на смертника смешанные чувства, из-за чего его начало тошнить.
Увидь его Отец, отвесил бы пинка.

— Ты то что здесь забыл?

Смерть посмотрел на меня широко раскрытыми глазами, словно он никак не мог поверить в происходящее, однако зная его безукоризненное актёрское мастерство, я понимал, что он подбирал слова, которые могли заткнуть меня за пояс.

— Как давно мы не виделись, Мерси! В последнее время без ухода? Тебе что, грешников не жалуют, а?

Я закатил глаза, чуть отвернувшись от него.

— Ах, прости меня, я не хотел сыпать сахар на рану…

— Соль.

— Что?

— Соль на рану, но тебе как никому другому плевать.

— Всегда читаешь меня, как раскрытую книгу!

— Неважно.

— Эй!

Руку нещадно сжимали когтистые лапы, воздух наконец посетил лёгкие, а мое спокойствие перевесило чашу весов, и Йен заставил наконец обратить наше внимание на себя. Парень недоуменно глядел на Смерть, затем медленно перевел глаза на меня, таки крича, что убьет нас.

— Ах, это Йен Сагон, мой смертник, к твоему сведению, — я махнул рукой в сторону парня.

Смерть отпустил Йена, отодвинул стул и, развалившись между нами, с диким интересом стал, буквально, глодать своим взглядом грешника.

— А это Смерть. Смерть – смертник, смертник – Смерть. Я бы пошутил, но воздержусь.

— Милота, милота! С нетерпением жду тебя, Йен Сагон.

Лицо парня исказило недоумение. Мысли Йена вертелись у ярко освещённого слова: «Что за хрень?».

— С-спасибо, — он пожал руку Смерти, подозрительно щурясь.

Если бы я поинтересовался у парня, чего он так страстно желает на данный момент, Йен бы без замедления ответил, чтобы я стер с лица земли Смерть, но разве я мог позволить себе такие привилегии? Однозначно нет.

— Ну, раз никто не спрашивает, — кивнул себе Смерть, щёлкнув пальцами, — скажу, что совсем недавно забрал душу уборщика сего заведения! Представляете, стоило ему коснуться своего дружка и я его подловил! — он засмеялся громким смехом, откинувшись назад. У Йена челюсть неотрывно целовалась с полом добрые десять минут.

— Но, — неуверенно вставил Сагон, — разве скорая не должна приехать за… покойником, а хозяевам известить о закрытии заведения?

— Что? Зачем? Скорая и так приехала за мужиком, вся суета на заднем дворе. По-твоему, кассу закрывать из-за какого-то уборщика-извращенца нормально?

— По-моему, это по зверски оставлять смерть человека без внимания, и хозяину, как минимум, должно быть стыдно…

— Ничто само по себе ни похвально, ни постыдно, ни справедливо, ни несправедливо, ни приятно, ни тягостно, ни хорошо, ни плохо. Только людское мнение придаёт явлениям эти качества, подобно тому как соль придаёт вкус пище.*

— Прекращай цитировать единственную прочитанную книгу, бездельник, — вмешался я, всё-таки повернувшись к Смерти.

— Это я бездельник? Сам-то чем лучше? Вот расскажи, — он подвинулся ко мне, — успели ли вы исправить хоть один грех смертника, а?

Йен заметно стушевался. Алкоголь освободил трезвый ум парня, теперь он прекрасно понимал как себя, так и нас. И это понимание больно кольнуло его, поскольку Сагон не сумел наладить отношения с человеком, который был предан ему долгое время. Он смел верить, что виноват в происходящем никто иной, как Рхона. Если эгоизму Йена Сагона был предел, то у него не было дна.

— Не исправили, — однако смелости твердо произнести эти слова у смертника хватило. — Так что у твоего друга проблемы.

Я покосился на парня. Смерть бросил на меня недоумевающий взгляд, но вот его кровавые губы растянулись и мы захохотали во весь голос так, что услышь нас посетители, не побрезговали бы вонзить в наши глазницы вилки, а в хохочущие глотки – бутылки из-под виски. Но единственным, кто злился и сгорал от неизвестности был Йен, а наш смех являлся красным полотном для возбужденного быка.

— Чего вы ржете? — огрызнулся Йен, краснея.

— С чего ты взял, что у него будут проблемы? — вытирая слезы спросил за меня Смерть, пока я продолжал задыхаться со смеху.

— Потому что… — нахмурился Сагон. — Потому что он не справился с поставленной задачей! В смысле, с чего взял?

— Что? Выходит, по-твоей логике и ангел-хранитель будет жарится в адском котле только потому, что его душка оказался редкостным идиотом?

Я протер лицо. Поддавшись вперёд, сложил руки на столе и взглянул в самые глаза Йена, которые медленно отступали от окраски гнева, уступая место ужасающему осознанию.

— Если я не сумею стереть твои самые тяжёлые грехи, в том не будет моей вины. Бог даёт не малый срок своим рабам, дабы те избавились от черни, которую им наматывают. Но если уж человеку так прельщало мирское, в этом нет нашей вины. Я дал тебе знать, что ты умрёшь, не скрыл, что твой путь проложен к вратам ада, и я беспрестанно предлагаю свою помощь, показал смерть и душу человека. Что ещё мне нужно сделать, чтобы ты пошевелил извилинами? Скажи мне, Йен Сагон, как мне объяснить тебе, что ты кончишь в жаровне ада, м-м?

                        *Анатоль Франс «Таис»